Напрягая голову до красных кругов перед глазами, он миг за мигом возвращал недавнее, но прочно забытое прошлое. Вот пять минут, проведенных среди звона и беспамятства… Вот вздернутые к небу тонкие сухие руки, и вязь заклинания-молитвы, обращенная к Безликой Богине… Вот Тени, скрутившие поднебесный воздух… Два Меча… Семь Когтей…

Он вспомнил. Вспомнил все, что так старательно затирали в его голове.

Прорвавшись сквозь блокаду памяти, он увидел намного больше, чем смог различить тогда, под туманным покровом заклинаний.

Он знал, что скрученный болезнью мальчишка всего-то нескольких дней от роду должен был умереть еще до рождения, но женщина Мальтина оказалась слишком упрямой и не пожелала бросаться в пропасть со скалы при известии о гибели мужа, знаменитого на весь Рорэдол старга Полага…

И повивальная бабка Гральди, та самая пожилая матрона, оказалась на редкость умелой и везучей, приняла до времени родившееся дитя, удержала рвущуюся Нить Жизни…

Он знал, что спасенный мальчишка, которого нарекут Хельгом, Помилованным Богами, мог бы возглавить Призрачное Войско Тени, столь тщательно и кропотливо собираемое Йоттеем для грядущей Битвы со Светом…

И знал, что Сам терпеливый и непреклонный Бог Смерти готовился обрезать Нить и проводить Своего избранника в лучшие покои Царства Мертвых…

Он бился против Бога и победил!

Нет! Они бились против Бога и победили.

Король открыл глаза, недобро и недоверчиво оглядывая проводника, продолжавшего нести заботливую чепуху.

— Хватит, Эй-Эй. Не надо…

— Как скажете, господин, — покорно кивнул Эйви-Эйви. — Вы только больше не деритесь и не хватайтесь за меч, ладно? Заранее соглашаюсь с тем, что пригрезилось вашему богатому воображению, каюсь во всех смертных грехах, признаю себя убийцей, пьяницей и проходимцем, только… Пойдем домой, а? Там и Санди уже заждался…

— Хороший ход, — одобрил Денхольм. — Но мне-то зубы не заговаривай! Я все помню, проводник! Все, понимаешь?

— Конечно, понимаю, — снова закивал Эй-Эй. — И тоже все помню. В прошлый раз я, кажется, Санди убил? Кого теперь?

В его взгляде было так много неподдельной заботы и страха перед сумасшедшими, что король невольно усомнился в собственном рассудке.

А усомнившись, испугался. Встал наконец на подгибающиеся ноги, жадно огляделся.

Он стоял в том самом месте, где кинулась им в ноги несчастная Мальтина. С придирчивостью судьи перед неизбежным помилованием за недоказанностью он осмотрел свои руки ноги, одежду. Все было в порядке. Все было цело, хотя и немного запылилось. Правда, булавка…

Булавка Эксара была приколота криво и покрыта бурыми пятнами засохшей крови!

— Что это?!

— Это… — слегка замялся проводник. — Это забыл я, господин, что булавка у вас непростая. Попытался расстегнуть, завязку плаща ослабить… Ну и получил по заслугам. Вот! — и он гордо предъявил поцарапанную руку.

Неужели привиделось? Холод безумия вновь коснулся его головы своими корявыми пальцами… Но, цепляясь за последнюю надежду, король упрямо поджал губы и предложил:

— Давай заберемся на стену, город посмотрим…

— Давайте, господин, — легко согласился Эй-Эй. — Только не свалитесь.

С высоты Третьей стены Денхольм осмотрел город, выискивая следы разрушения.

Тщетно. Плотно скроенный, камень к камню, Галь стоял, крепко упершись в землю основаниями домов, как грозный исполин из древних преданий. Он был нерушим и прекрасен.

Настолько, что король мигом забыл о своих сомнениях и болезнях.

Со стены отлично просматривалась строгая симметрия улиц, казавшихся снизу спутанным клоком волос в гномьей бороде. Девять сужающихся неровных окружностей, пересеченных девятью лучами разной длины, сходящимися в центре, на площади скольких-то там коров, у подножия замка…

— И ты назвал эту величественную крепость «городишком»! — неожиданно для себя возмутился король, в порыве восторга едва не спихнув расслабившегося проводника вниз, на булыжники мостовой.

— А как еще ее назвать? — возмутился Эй-Эй, с трудом удерживая равновесие. — Центральная крепость, второстепенный стратегический объект. Вот Вур, например, большой город, там одних стен девять штук. И два вала перед воротами, между прочим.

— Но тогда как же, вразуми меня Светлые Боги, поют менестрели, что во время Войны Магии Рорэдол пал?!

— Попробуем без Светлых Богов обойтись, ладно? Пусть спят спокойно, сумерки как-никак. А менестрелей разных вы, господин, побольше слушайте. Они еще и не такого напоют, Рорэдол пал! Выдумают же, мерзавцы!

Король благоразумно пропустил тот момент, что и сам проводник числился в бродячих менестрелях, но почел за благо пренебрежительно хмыкнуть для поддержания разговора.

Прочтя в его взгляде упрек недоверия, Эй-Эй побагровел и патриотично прокашлялся, готовясь к словесной атаке: