— Это там… — выдохнул он, махнув наверх. — Идите по перевалу, господин. Если смогу, я вас дождусь…

И не успел король возразить, как проводник вскарабкался наверх с проворством горной кошки и исчез из виду за поворотом.

— Опять все кобыле под копыто, — заворчал шут. — Надоел он мне, кто бы знал как. Что ни день — то сюрприз на фарфоровом блюдечке! И варежки унес!

— Идем скорее, — оборвал его протестующий вопль Денхольм. — Может, опять наша помощь понадобится!

Санди вспомнил пожар и смолк, сосредоточившись на опасной дороге, сплевывая комья снежной пурги.

Уже ближе к ночи они наконец догнали Эй-Эя. Под защитой скального навеса горел костер. У огня отогревался проводник, помешивая ложкой какое-то варево.

А рядом…

Рядом лежал человек, кутавшийся в черный плащ.

— Ну вот и разгадка, куманек! — горячо зашептал на ухо королю Санди. — Будь начеку!

И они осторожно приблизились к огненному кругу.

При их появлении Эй-Эй стремительно встал, держа наготове посох. Потом, приглядевшись, кивнул и приглашающим жестом указал на костер и аппетитно пахнущую похлебку. Приглядевшись, король еле удержался, чтобы не гаркнуть во всю силу легких заклинание: вместо дров языки пламени весело лизали камень!

Человек слегка пошевелился, словно пытаясь зацепить взглядом подошедших. Но с глухим стоном вновь опустил голову.

— Лежи смирно, — вскинулся Эйви-Эйви. — Вы что так долго? — мягко упрекнул он. — Я уже забеспокоился. Давайте к костру, сейчас ужинать будем…

— Кто это? — не слишком дружелюбно полюбопытствовал шут.

— Я подобрал его в сугробе полуживого, — несколько уклончиво ответил проводник. — Он плакал от отчаяния и слезы замерзали на холодных щеках. Я должен был ему помочь…

— Ты знаешь его? — продолжал допрашивать Санди.

— Нет, не знаю. Он черный менестрель, — вздохнул Эй-Эй, заслоняя собой обмороженного.

— Ах даже так, — протянул король, невольно вспоминая брата. — А не он ли бился вчера на подступах к перевалу и потерял обрывок плаща?

— Внизу была битва? — без тени изумления уточнил проводник и печально покачал головой: — Нет, господин, он дня три провел в западне из камней, куда угодил по незнанию горной породы. И… — он замялся, подыскивая слова, — в общем, это не плащ. Люди в деревне, где он пел, перебили ему крыло…

Король и шут в едином порыве подскочили на ноги, хватаясь за мечи.

Веллиар!

Порождение Тьмы в пределах Пресветлой Элроны!

— Уберите мечи, — попросил Эй-Эй. — Было бы недостойно вас, господа, драться с беззащитным врагом.

— Не так уж я и беззащитен, — прорычал веллиар на ломаном элринно, освобождая когтистую то ли руку, то ли лапу, и его желтые узкие глаза грозно сверкнули. — Я смогу биться…

— И ты угомонись, — осадил его проводник. — Никто с тобой драться не станет, не надейся.

— Они светлые, ты, скунс двуногий! Они светлые до омерзительной дрожи, смерть от их меча достойна воина! А если удастся зацепить хотя бы одного… — мечтательно сощурился темный менестрель.

— Обойдешься, — криво усмехнулся Эйви-Эйви. — Пасть жертвой твоей смертной жажды — не слишком много чести.

— Почему ты не дашь его прирезать, если он так настаивает? — возмутился шут. — Дело-то плевое!

— Он менестрель и достоин лучшей смерти, — сурово возразил Эй-Эй. — И я не позволю вам опускаться до жалкой роли мясников.

Веллиар обреченно застонал, кусая синие губы, заметался, извергая проклятия. Потом затих и покорно принял из рук проводника миску с похлебкой. Король и шут смирили свои кровожадные инстинкты, соблазненные запахом пищи, откладывая расправу «на потом».

— Ну вот, — удовлетворенно подытожил проводник. — Вы ели мое варево из одного котла и преломили хлеб.

Король выругался с нескрываемой досадой. Как мог он, полжизни проведший в библиотеке, позабыть о древнем обычае Разделенного Хлеба! Санди печально уставился на свою полупустую миску, перевел алчущий убийства взгляд на веллиара и пробурчал проклятия в адрес Эй-Эя. Однако поразмыслив, похлебку доел да еще и хлебом вымакал остатки. Что-что, а готовить проводник умел как никто другой.

Веллиар оглядел их цепким ненавидящим взглядом и сплюнул в сугроб, обнажая желтоватые клыки:

— Так и знал, что в твоей заботе кроется подвох, — обратился он к Эйви-Эйви. — Лучше бы оставил меня в сугробе.

— Я эгоист, — туманно ответил Эй-Эй. — И потом, это ведь ты орал из последних сил, не я.

— Я надеялся, что ты меня убьешь, — мрачно пояснил монстр.

— Так хочется сдохнуть? — не менее мрачный шут все не мог успокоиться. — А зачем ел? Ты ведь был уже в процессе…