Английский чай

Аннотация

Ева приехала во Флоренцию, чтобы выяснить, кто виноват в смерти ее сестры Элли. Ответы, которые ищет девушка, есть только у темноволосого красавца Рафаэля ди Лазаро, наследника Дома моды Лазаро…

ГЛАВА ПЕРВАЯ — Я не смогу этого сделать, — еле слышно прошептала Ева. Ледяная рука страха обхватила горло, пробежала холодными пальцами по спине. Скорее бежать! Но все усиливавшаяся паника сковала движения, не давала пошевелиться. Да и на этих высоченных каблуках вряд ли удастся далеко уйти… Бальный зал флорентийского замка был заполнен богатыми и знаменитыми, пришедшими воздать честь человеку, одевающему их вот уже полвека. Только самые почетные гости из списка клиентов Антонио ди Лазаро были приглашены на пятидесятую ежегодную ретроспективу. Все места в огромном зале были заняты, некоторые даже стояли. Все с нетерпением ждали начала шоу. Сиенна Свифт, супермодель, не сходящая с мировых подиумов, оторвалась от журнала и наградила Еву белоснежной сияющей улыбкой. — Конечно, сможешь. Ты справишься. — Но я… ммм… журналист. — Это была всего лишь маленькая ложь, но Ева смутилась. — Эту статью должна была писать моя подруга Лу. Вот она бы преуспела. А я ничего не знаю о модельном бизнесе. Сиенна перевернула страницу. — Детка, твои ножки созданы для подиума. И у тебя сиськи лучше, чем у всех нас, вместе взятых. Что тут знать? Это же не научная конференция. — Модель внимательно разглядывала снимок своей главной соперницы. — Все здесь вертится вокруг секса. — Секса? — Ева еще больше пала духом. — Там, откуда я приехала, не занимаются сексом на глазах пяти сотен людей и фотографов из модных журналов со всего мира. Сиенна вздохнула и отложила журнал в сторону. — Ладно, хватит болтать. У нас не так много времени, так что давай как можно больше все упростим. От тебя требуется лишь одно — найти кого-нибудь, чтобы сфокусировать взгляд в одной точке. Ты ведь ходишь, покачивая бедрами, верно? Просто найди себе точку опоры и забудь обо всех остальных. Смотри. Модель отошла и сделала навстречу Еве несколько шагов, плавно покачивая бедрами. Кажется, объектом сосредоточения своего взора она выбрала нового участника джаз-бенда. — Видишь, я не свожу с него глаз. Ни на секунду. На первый взгляд это обычная похоть. Ты смотришь так, будто это самый сексуальный мужчина на земле, и ты идешь к нему, чтобы сорвать с него одежду. — Сиенна повернулась к Еве и сладко улыбнулась. — Вот и все дела! — Модель снова взялась за журнал, к разочарованию покрасневшего юнца. Ева поежилась в коротком платье. Последовать совету Сиенны было бы проще, если бы ей позволили остаться в очках, без которых девушка не видела ничего дальше метра от себя. А это платье! Сплошной авангард. Ева никогда не чувствовала себя более раздетой. Среди красивейших женщин мира, щебечущих с журналистами как со старыми друзьями, девушка чувствовала себя еще более одинокой, покинутой и такой же модной, как грузовик в гараже для навороченных спортивных машин. Она не была частью этого мира. Ева закрыла глаза, испытывая самую настоящую тоску по дому. Она вспомнила свой вечно захламленный стол у окна в кабинете профессора Свенсона. В это время года стены колледжа все увиты глицинией… Вот ее мир. Безумием было подумать даже на секунду, что она сможет встать на место Лу. Модные обозреватели, а особенно такие успешные, как ее подруга, уж никак не походили на рассеянных, неловких академиков. — Думаю, мне лучше пойти переодеться, — пробормотала Ева. План провалился, даже не вступив в действие, и это следует признать. Весь ужас в том, что Ева не могла подвести свою лучшую подругу Лу. Но еще хуже, что она просто не позволила бы себе подвести свою сестру-близняшку Элли. И снова упустить Рафаэля ди Лазаро. Не отрываясь от чтения гороскопа, Сиенна ухватила Еву за руку. — Нет времени. Наш выход через минуту. Слушай, тут написано, что Скорпионам нужно внимательнее относиться к своим финансам. Думаешь, мне не стоит покупать ту сумку от «Прада»? — А там случайно не говорится, что в четверг Водолеям следует избегать публичных мест, а лучше остаться дома и наслаждаться плиткой шоколада? — Сейчас посмотрим, — рассмеялась Сиенна. — Так, Водолей. «Звезды говорят, что в четверг вас ожидает новый поворот в личной жизни. Ваша судьба может поджидать вас в самых неожиданных местах». Прекрасно! Так что тебе все же лучше не отступать. Ева поморщилась. Даже если бы она верила астрологам — и в судьбу, раз уж на то пошло, — ей бы пришлось перевоплотиться. Ее личная жизнь не просто стояла на месте. Ее вообще не было. А если уж она и останется здесь, то любовь и судьба, к сожалению, не будут иметь к происходящему никакого отношения. Только месть! — Мне повезло, что мужчина моей мечты должен появиться в моей жизни в тот самый день, когда я одета, как Барби из порнофильма? Вскоре бальный зал дворца превратился в место, где должно было произойти грандиозное шоу. По обе стороны подиума, окруженного тысячей венецианских зеркал, сидели мировые знаменитости. На дрожащих ногах Ева появилась из-за кулис. На секунду она просто перестала видеть все и вся. Вспышки фотокамер ослепили девушку. Ей потребовались остатки воли, чтобы не закрыть лицо руками. Идти походкой «от бедра», казалось, придется не меньше мили — и все это под взглядами тысячи гостей. В памяти всплыли слова Сиенны: «Найди кого-нибудь, чтобы сфокусировать взгляд…» Девушка в панике оглядела знаменитых гостей. И нашла! Он одиноко стоял в конце подиума. В приглушенном свете зала этот человек казался мистическим незнакомцем, манящим и зловещим одновременно. Ева не разглядела его лица, но чувствовала на себе его взгляд. Улыбка застыла на лице. А нужно ли улыбаться? Ева не помнила. Ей просто хотелось развернуться на каблуках и броситься отсюда со всех ног. Я смогу, твердила она себе, я справлюсь! Зал наполнили звуки музыки из «Мадам Баттерфляй». Ева и Элли любили эту оперу. Их мама часто слушала ее на ночь. Мелодии арий были знакомы Еве как колыбельная, и это придало ей силу. И вдруг все словно растворилось в прекрасной музыке. Остались только Ева и тот незнакомец. Пока она шла ему навстречу, он даже не шевельнулся, и в то же время от него исходила такая энергетика… Впервые за два года Ева снова чувствовала себя живой. Она дошла до конца подиума, остановилась и повернулась. Ей хотелось пойти прямо в руки незнакомца, прикоснуться к нему, вдохнуть его запах, вкусить тепло его губ… Фотографы засуетились, снова и снова щелкая своими фотоаппаратами. Но даже под ослепительными вспышками девушка не выпускала своего мистического спасителя из виду. Наконец Ева развернулась и пошла обратно, все так же плавно покачивая бедрами. * * * За кулисами Ева опустилась на стул и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела как Спящая Красавица, когда ее поцеловал принц. Смущение ушло, а застенчивая девушка, которая вышла отсюда пять минут назад, превратилась в пленительную наяду с пухлыми губами и манящим взглядом. Гороскоп не соврал. Тот незнакомец мог бы вполне оказаться ее судьбой. Ева потерла виски холодными пальцами. Она всегда была застенчивой, находившейся в тени блестящей, уверенной в себе Элли. Это Элли читала гороскопы и верила в судьбу. Пока Ева писала диссертацию в Оксфорде, Элли получила степень по истории искусств и потратила свой студенческий грант на билет во Флоренцию в один конец. Она хотела прикоснуться к прекрасному. Элли пробыла во Флоренции два месяца, когда решила добавить к списку того, что хотела попробовать, героин. Вот куда приводят гороскопы! К жестокой смерти, которую в полиции даже не удосужились расследовать. И вот тогда Ева поклялась, что сама накажет убийцу. Два долгих года прошли в работе с профессором Свенсоном. Свою энергию Ева черпала из желания мести. Но теперь из зеркала на нее смотрели глаза, наполненные другим желанием. Они словно говорили: «Будь моим, и к черту все последствия!» Нужно только найти того мужчину… — Твой выход был великолепен! Совершенно естественно держалась! — Сиенна скинула туфли на шпильках и откупорила бутылку шампанского. Ева растерянно смотрела на нее. Неужели шоу закончилось? Если так, значит, последние полчаса она провела в эротических фантазиях. — Работе конец. Время веселиться! Вечеринки у Лазаро — это всегда нечто! — щебетала Сиенна, стягивая с себя подвенечное платье. — Видела, сколько здесь богатеев? Скорее бы познакомиться со всеми. Кстати, прошел слух, что Рафаэль ди Лазаро вернулся из-за границы. Он та-а-а-кой сексуальный! Обязательно познакомлюсь с ним! Рафаэль ди Лазаро? Ева вернулась к реальности. Это к нему нужно подобраться как можно ближе, а вовсе не к таинственному незнакомцу!.. — Если найдешь его, представь и меня тоже. Очень хотела встретить загадочного Рафаэля ди Лазаро. Я нигде не видела его фотографий. Он что, ведет скрытный образ жизни? Сиенна, успев переодеться в вишневое платье с открытой спиной и надев босоножки, которые рекламировались во всех модных журналах, пожала плечами. — Я начала работать с Лазаро уже после отъезда Рафаэля. Поговаривают, что его девушка сбежала с его же братом Люкой; с ним ты еще встретишься. А Рафаэль не смог этого пережить. Я слышала, он направился в Южную Америку, но вовсе не уверена, правда ли это. Он же модный фотограф, а Южная Америка никак не ассоциируется с модой, правда? — Точно. — В общем, его не было пару лет. — Сиенна накрасила губы вызывающей розовой помадой. — Папарацци пытались поймать Рафаэля, но он так им и не попался. — Она сложила губки. — Он ненавидит их, что неудивительно. Поражает то, что они, похоже, уважают его за это. Эй, Ева? Все в порядке? — О, да, да, конечно. — Тогда пошли. Не будем терять драгоценное время. Что ты наденешь? — Да ничего особенного. — Краснея, Ева достала свою потрепанную временем сумку — сумку Мэри Поппинс, как называла ее Элли, — и вынула из нее шелковый наряд. — Потрясающее, — произнесла Сиенна, разглядывая платье. — Откуда оно? — Из секонд-хэнда. Вообще-то я одеваюсь только там. Было еще тепло, в воздухе витал запах лаванды, когда с чувством облегчения Рафаэль ди Лазаро вышел на освещенную террасу подальше от этих снобов, их женушек и моделей с одинаковыми улыбками на лицах. Да уж, сегодняшнее событие — яркий контраст по сравнению с Колумбией, откуда он приехал совсем недавно. Таких дней, однако, Рафаэль старался избегать. Но он находился здесь по делу, а не ради удовольствия. В отличие от его братца. Они были братьями по отцу. Узнав о бесчестных делишках Люки, прикрытых обаянием светского льва, Рафаэль все чаще вспоминал, что у них лишь один общий родитель. К тому же Антонио ди Лазаро почти не принимал участия в воспитании Рафаэля, так что он и не считал его настоящим отцом. Зато Люка был золотым мальчиком. Так считали все. И теперь Антонио трудно было признать, что его любимому сыночку придется взглянуть в лицо правосудию — за связь с международными наркодилерами и за хищение денег. Но он превзошел себя — Люку пока еще не арестовали. Рафаэль прибыл убедиться, что ничего неожиданного в ходе этой операции не случится. Рафаэль зевнул, ища глазами отца. Работая на Лазаро, он тем не менее ненавидел всю эту гламурную тусовку, а время, проведенное в Колумбии, только укрепило в нем это презрение. — Отец. От неожиданности Антонио не сумел скрыть своего изумления. Он изобразил на лице подобие улыбки. — Рафаэль? Какой сюрприз! Что ты здесь делаешь? — Пришлось вернуться из-за субботней церемонии награждения лучших фотографов для прессы в Венеции. Но у меня здесь тоже есть кое-какие дела. Касающиеся Лазаро. — Неужели? После такого долгого времени? Ты перестал работать на Лазаро два года назад, Рафаэль. Не представляю, какие у тебя могут быть здесь дела. — Мне нужно взглянуть на счета компании. — Тебе не хватает денег? Тогда, может, тебе не следовало бросать свой пост здесь и отправляться работать с захудалыми фотографами у черта на куличках? Премии не платят по счетам. На щеке Рафаэля дрогнул мускул, но когда он заговорил, его голос был абсолютно спокоен. — Насколько мне известно, я все еще в совете директоров компании, так что у меня есть полное право получить доступ к счетам. Завтра мне нужно встретиться с тобой — после того как я их просмотрю. — Завтра невозможно. У меня интервью в итальянском «Вог» с утра и презентация духов днем. — Антонио вдруг показался Рафаэлю уставшим. — Кроме того, Рафаэль, ты же знаешь, как я ненавижу все эти денежные дела! Люка — финансовый директор, он ведает всеми деньгами компании. Кстати, он здесь. Почему бы вам не поговорить? — Нет! — Не будь смешным. Люка твой брат. Каталина в прошлом. Ты же не можешь все еще ненавидеть его после… — сколько уже прошло? — двух лет? — Поверь мне, отец, с тех пор у меня появилось еще больше причин ненавидеть братца. Но Антонио не слушал. Он махнул рукой в сторону замка. — А вон и Люка. Выясняй все с ним. Люка ди Лазаро стоял в небрежной позе возле двери и шептал что-то на ухо девушке. Что-то бессмысленное, без сомнения. Чтобы девушка ослабила свою оборону и попала под его обаяние. Брат всегда использовал эту тактику. Даже подружка Рафаэля когда-то купилась на его сладкие речи… Люка слегка развернулся, и Рафаэль увидел его пленницу. Адреналин ударил в лицо с такой силой, что он, не раздумывая и не удостоив отца даже взглядом, направился сквозь толпу к ним. Сейчас счета волновали его меньше всего. Он хотел вырвать эту девушку из лап брата. Заметив Рафаэля, Люка выпрямился. — О, блудный сын вернулся! — с сарказмом бросил он, а Рафаэль запустил руку в волосы, только чтобы не покалечить этого недоумка. — Я бы представил вас, но мы тоже только что встретились, и я не успел узнать имя этой красавицы. Рафаэль, не удостоив Люку ответом, повернулся к девушке: — Дорогая? Вы хотели бы встретиться еще с кем-то или готовы идти? На лице Люки отразилось удивление, а зеленые глаза незнакомки заблестели в свете канделябров, как у кошки. Она помолчала, словно раздумывая, а потом произнесла на одном дыхании: — Я вся твоя… дорогой. Ладно, на одну ночь Ева Миддлмисс готова была признать свою ошибку. Судьба существует. И сейчас она стоит совсем рядом. Они прошли по дворцовому залу, подальше от шумной толпы. Ева видела на себе любопытствующие взгляды, но ей было совершенно наплевать. Но она вспомнила Элли. — Мне нужно вернуться. Я не должна была… — Нет, должна, поверь. — Не понимаю… обычно я так не поступаю… — Ну конечно, — улыбнулся он. — Поэтому я и вырвал тебя из лап этого… мерзавца. — А мне он показался милым. — Внешность обманчива. Он завел ее в тихую, едва освещенную галерею. Только закрыв за собой дверь, незнакомец повернулся к Еве, обжигая ее взглядом. — Разве я не должна решать сама? — Я не хотел рисковать и позволить тебе принять неверное решение. — Почему ты так говоришь? — Такое случалось и раньше. — Он поддел шелковую бретель ее платья, которая спала с ее плеча, и аккуратно вернул на место. А потом вдруг притянул к себе, запустив руку в роскошные волосы Евы, и завладел ее губами. Он целовал ее с голодным желанием, долго и страстно. Его губы спускались ниже, лаская своим теплом шею и ямочку у самого основания горла. Она обняла его сильнее, показывая, что жаждет его прикосновений… Вежливый кашель в дверях заставил обоих отскочить друг от друга. — Синьор ди Лазаро? Синьор Рафаэль ди Лазаро? Извините, но вашему отцу стало плохо. Думаю, это серьезно. И он ушел, оставив ее, замершую от ужаса. Этот мужчина не был ее судьбой. Он был ее проклятьем!.. ГЛАВА ВТОРАЯ Это был всего лишь маленький клочок бумаги, вырванный из записной книжки или блокнота. Лежа на хрустящих гостиничных простынях, Ева зажала его между пальцами. Ей не нужно было включать свет и смотреть на него, чтобы вспомнить, что пятно от пролитого кофе напоминало очертание кролика. А цифры 592 навсегда врезались в память. Прямо под большим пальцем было написано имя: Рафаэль ди Лазаро. А еще ниже, слева, как раз у кроличьего уха, было одно слово: наркотики. Девушка, с которой Элли снимала квартиру во Флоренции — Каталина или как ее там, — выслала вещи Элли в Англию после ее смерти. В кармане джинсов сестры Ева и обнаружила этот обрывок. Остальное было залито кофе, но это неважно. Ева знала имя человека, снабжавшего Элли героином. И этим человеком был Рафаэль ди Лазаро. К тому времени как Ева нашла этот клочок, Рафаэль уже уехал в Колумбию, а власти Италии закрыли дело Элли. Но Ева твердо решила отомстить за смерть сестры, сколько бы времени на это ни ушло. Поэтому она и согласилась на план Лу. В конце концов, вилять бедрами и улыбаться не так уж сложно. Ева сжала листок. Она достанет его… Раздражающе затрезвонил мобильный. Девушка схватила телефон, опрокинув стакан воды, и выругалась. — Ева? О, нет, только не Марисса Фокс, редактор «Глиттерати»! — Простите? То есть да, это я, прости. — Ева, я слышала, ты там закрутилась среди моделей? Ты теперь стала протеже Сиенны? Пусть покажусь занудой, но не могла бы ты приехать на утреннюю пресс-конференцию? — Ничего об этом не слышала. — Да ты что, дорогая! Семейные доктора ди Лазаро сегодня дали неутешительный прогноз… Ева побледнела. Рафаэлю плохо? — Ева, ты еще там? — Да. — Так ты что, не знаешь, что Антонио ди Лазаро вчера пережил сердечный приступ? — Антонио? — Да. Так ты приедешь? В десять часов в больнице Святой Марии Навской. Я бы сама пошла, но мне предстоит поход на презентацию духов. Как жаль, что Лу подхватила эту дурацкую аллергию! Но я уверена, ты тоже отлично справишься, так ведь, дорогая? Ева надела очки и взглянула на часы. Черт! Девять двадцать. — Так, значит, пресс-конференция? Ладно. Нет проблем. Я буду там. А соберутся только медики или члены семьи тоже? — Я тебя умоляю! Из-за сердечного приступа отца Люка вовсе и не думал отказываться от развлечений. Не думаю, что он появится. А Рафаэль ненавидит прессу. Он антижурналист и антипапарацци в некотором роде. Ах, вот и завтрак! Это лучший отель во Флоренции и, представляешь, тут не делают сок из сельдерея! Можешь поверить? Ладно, дорогая, поторопись. И передай от меня привет Сиенне. Надеюсь, ты узнаешь побольше пикантных новостей. Увидимся на презентации. Чао, дорогая. В панике Ева позвонила Лу. Та знала, что делать с пресс-конференциями и со всем остальным. Нет. Нет. Не-е-ет! Только не… Автоответчик. Ева в ужасе бросилась в ванную. Она была бледна как мел. А через пятнадцать минут нужно выглядеть как профессиональный модный обозреватель. Пятнадцать минут… и целая куча дорогой косметики для супермоделей. Интересно, что из этого выйдет? Ева не надела очки, но без труда нашла нужную комнату в больнице-Святой Марии Навской. Она встала рядом с блондинкой, судя по всему тоже журналисткой, и достала из сумки диктофон, которым предусмотрительно снабдила ее Лу. Однако без очков никак не удавалось вставить кассету. — Трудная выдалась ночка, да? — участливо поинтересовалась блондинка. — Можно и так сказать. Все встали на свои места. Вскоре за белым столом расселись доктора. Защелкали фотоаппараты, журналисты схватились кто за что. Но тут открылась дверь, и все обернулись посмотреть на опоздавшего. Сердце Евы бешено забилось. Все фотографы снимали… Рафаэля ди Лазаро! Шум поутих, и Алессандра Ферретти представила докторов: — Доктор Кристиано, личный врач синьора ди Лазаро; доктор Ковалетти — главный хирург-кардиолог. С разных сторон посыпались вопросы, и Ева со стыдом осознала, что не всегда понимает ответы, звучащие на итальянском. Расспросив врачей, журналисты накинулись на Рафаэля. Как долго он не видел отца? Вернулся ли он из Южной Америки, узнав о его болезни? Как Антонио выглядел перед приступом? Рафаэль отвечал кратко и лаконично. Тут молодая блондинка рядом с Евой попыталась привлечь к себе внимание. — Синьор ди Лазаро! Рафаэль! Он взглянул в их направлении. Ева замерла. — Где вы были, когда у вашего отца случился приступ? — На ретроспективе. Ева не смела вдохнуть. Может быть, он не заметит ее, если продолжать стоять с опущенной головой? — По словам прислуги в замке Саларино, чтобы найти вас, понадобилось много времени. Что вы делали? В повисшей тишине Ева медленно подняла глаза и обнаружила, что Рафаэль смотрит именно на нее. — А вот это, — произнес он вкрадчиво, — очень хороший вопрос. Так она не модель! Хуже. Журналистка… Рафаэль снова взглянул на нее и ощутил, как сердце неожиданно дрогнуло от напряжения. В его глазах журналисты стояли на шкале эволюции сразу после одноклеточных. То, что эта девушка выглядит как непорочная дева Мария, вовсе не значит, что она не способна выдумать грязную историю. Нужно просто перехватить ее и пригрозить, чтобы она этого не сделала. Конечно, она назовет свою цену. Все они такие. Это-то и разочаровывает. — Такси! Такси! Ева выругалась, когда очередное флорентийское такси промчалось мимо нее. Уже пятое! Может, она невидимка? — Такси! Если бы не переполненная улица, Ева села бы на тротуар и разрыдалась. Но нет. Нужно успокоиться. Выпить горячего шоколада. Ева вошла в небольшое кафе, когда услышала звонок мобильного. — Лу!.. — Привет, детка. Ты мне звонила? Все в порядке? — Где ты была? Ты была так нужна мне! — Я не отвечала на звонки, на случай если позвонит Марисса. Я же должна умирать от аллергии, помнишь? Как у тебя? — Ужасно! Я совсем запуталась! — Марисса меня прибьет, если узнает, что я наврала ей о твоем модельном прошлом и потрясающей журналистской карьере. Скажи мне, что все не так плохо… Ева сглотнула. — Помнишь, как ты брала интервью у голливудского актера и улыбалась ему своей призывной улыбкой, а у тебя петрушка между зубами застряла? Так вот у меня еще хуже. — Рассказывай! — Я целовалась с Рафаэлем ди Лазаро, — шепнула Ева. — Прости, я не ослышалась? Мне показалось, ты сказала, что целовалась с Рафаэлем ди Лазаро? — Лу рассмеялась. — Ева! О боже, это же неправда, да? — К сожалению… В тот момент я не знала, кто он… — Что-то не припомню, чтобы ты целовалась с парнем, не познакомившись сначала с его родителями и не попробовав подписываться его фамилией. — Знаю, знаю, я поступила опрометчиво. Не знаю, что на меня нашло, Лу… В нем есть какая-то непреодолимая сила… — У Гитлера тоже была сила, но едва ли это делает его идеальным партнером. Слушай, Ева, не нравится мне все это. Может, тебе домой вернуться? — Нет! — слишком громко воскликнула Ева. — Я два года ждала этого! И не вернусь, пока не найду ответы на свои вопросы. Или обнаружу, что Лазаро наркодилер, или… Неожиданно Ева пронесла пластиковый стаканчик мимо рта и пролила на белую рубашку горячий шоколад. — Что, Ева? Ева? Рафаэль ди Лазаро выхватил у нее мобильник. — Боюсь, ваша подруга просто не знает, что сказать. Но позвольте вас заверить, что с ней все в полном порядке, — сказал он в трубку. — Слава богу. А что случилось? — Ничего страшного. Просто небольшой инцидент с горячим шоколадом. Скажите, она всегда такая неуклюжая? Ева услышала смех Лу. Предательница! Она бы так не смеялась, если бы знала, с кем говорит. — Она в очках? — Нет. — О, тогда это безнадежно… — Не могу с вами не согласиться, синьорина. Разозлившись, Ева выхватила трубку. — Было приятно поболтать, Лу. А теперь лучше пойди и поспи. И не пей больше водку за завтраком. — Ева выключила мобильный и с удовлетворением бросила его обратно в сумку. — Итак, синьорина Миддлмисс… может быть, расскажете, что за игру вы затеяли? — Не понимаю… — Не притворяйся. Ты все прекрасно поняла. Как ты сказала? Наркодилер? Не думаю, что читателям «Глиттерати» это понравится. — Итак, ты знаешь, кто я? Несколько неожиданно! Хотя мне следовало бы догадаться, что такие, как ты, везде имеют связи. Рафаэль ухмыльнулся. Проследив за его взглядом, Ева поморщилась. — «Ева Миддлмисс. Ассистент раздела моды. Глиттерати», — прочитал он на бейджике. — Пять минут назад я ничего не знал о вас, синьорина. Но зато запомнил картинку. — Какую еще картинку? — Когда ты стояла, опустив голову, как неопытная школьница, рядом с той острой на язычок блондинкой. — Ты мерзкий шовинист и свинья! Как ты смеешь меня судить? Рафаэль достал что-то из кармана и начал писать. — Хочешь, чтобы я ответил? Выпрямившись, Рафаэль облокотился о столик и заговорил по-итальянски. Его речь звучала как кристально чистый ручей, волнуя чувства и пробуждая странные желания… Ева поняла, что он молчит и смотрит на нее в ожидании. — Ну?.. — Простите… я… прости… — Ты не говоришь по-итальянски. Как же ты собралась работать здесь? Ты не знаешь, во что ввязываешься. И ты явно не в себе. Иди домой. — Ты мне угрожаешь? — Нет, просто прошу быть благоразумной. И возьми это. — Он протянул ей чек. — Не знаю, сколько ты рассчитывала получить, но думаю, двенадцати тысяч хватит. — Что? Ты предлагаешь мне двенадцать тысяч евро за то, чтобы я заткнулась и вернулась домой, как хорошая девочка? — Ты недооцениваешь мою щедрость. Я даю тебе двенадцать тысяч фунтов стерлингов . Жизнь моей сестры стоит дороже! — хотелось крикнуть ей. Она вскочила из-за стола и выбежала на улицу. Слезы, застилавшие глаза, и очки, забытые дома, едва не стоили ей жизни. Таксист резко нажал на тормоза, остановившись в миллиметре от нее. — Дьявол! — рявкнул Рафаэль, дернув ее на тротуар. — Ты глупая маленькая девчонка! Ты же могла погибнуть! Не знаешь, как останавливать такси во Флоренции? Господи, Ева! Девушка подняла на него заплаканные глаза. — Пусти меня, прошу. Она вся дрожала. От шока и, может, чуть-чуть оттого, как он произнес ее имя, и еще потому, что он только что спас ей жизнь. Рафаэль послушно отошел в сторону. Ева спокойно повернулась к дороге и вытянула руку. Такси! Боже, пусть этот остановится! Она готова была расцеловать водителя, когда он подъехал к ней. — Видишь! — с победной улыбкой заявила она Рафаэлю. — Я вполне могу… Он приложил палец к ее губам и открыл для нее дверцу машины. Потом склонился к водителю и, шепнув ему что-то, достал из кошелька две крупные купюры. Ева с силой захлопнула за собой дверцу. — Что он вам сказал? — спросила она. — Спросил, сколько будет стоить дорога до аэропорта. Разве мы не туда едем? — Нет. Отвезите меня в мою гостиницу, пожалуйста. — Вы уверены, синьорина, что поступаете правильно? Синьор щедро заплатил мне, чтобы я довез вас до аэропорта. — Уверена. Ева соврала. Сейчас она сделала бы все возможное, чтобы избежать презентации духов, сесть на самолет до дома и никогда больше не слышать фамилию ди Лазаро. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Ева не понимала, зачем едет на золотистом лимузине вместе с Сиенной. Она чувствовала себя также, как при походе к дантисту. Сиенна же, судя по всему, пребывала в состоянии комфорта. Она сидела, вытянув длинные ноги, и театрально ахала в мобильный. Болтала Сиенна всю дорогу. То со своим агентом, то с каким-то актером. Ева должна была бы слушать повнимательнее, но голова ее была забита собственными проблемами. Прижавшись лбом к стеклу, Ева закрыла глаза. За год до получения должности в «Глиттерати» Лу писала статью о женщинах, которые влюбляются в узников, приговоренных к смерти. Позже они обсуждали эту тему за бутылочкой вина в Оксфорде. Неужели Ева попалась на ту же удочку? Она должна уничтожить Рафаэля ди Лазаро и при этом не может забыть его обаяние… Рациональная интеллектуалка, при Рафаэле Ева буквально теряла голову. Девушка потерла виски. Не важно, что говорит сердце, нужно слушать рассудок. И наконец найти все ответы на мучившие ее вопросы. Ведь за этим она и приехала во Флоренцию, напомнила себе Ева. Лимузин остановился. Сиенна изящно выставила свои длинные ножки и вышла. Ева вышла следом, предварительно нацепив на лицо дежурную улыбку. Папарацци устроили им незабываемый прием, но это было ничем по сравнению с тем, что ждало их внутри. — Как тебе, а? — восхищенно оглядываясь, поинтересовалась Сиенна. — Я уже говорила, что ди Лазаро устраивают шикарные вечеринки? — Нереально! — воскликнула Ева. Знаменитых мира сего опрыскивали духами «Голден» девушки, одетые как Клеопатра, с ярко накрашенными губами. В воздухе стоял сильный запах духов — какая-то смесь фруктов и озона. В центре зала располагался фонтан-сфинкс. Подошли официанты, тоже одетые древними египтянами, предложили странную закуску. — Что это? — поинтересовалась Ева. — Мясо крокодила, замаринованное в водке, и золотая печень. — Золотая печень? — Сиенна захихикала. — Нет, спасибо. У меня сегодня вечером самолет. Еще не пройду металлодетекторы. Лучше пойду возьму чего-нибудь выпить. Сиенна удалилась под восторженными взглядами гостей. И тут Ева ощутила, что кто-то взял ее за руку. — Вот мы и встретились снова, мой ангел. Я увидел, ты стоишь здесь в одиночестве, и решил, что мой брат очень легкомысленно оставил тебя здесь одну. Ты свежа, как дикая роза среди этих искусственных цветов. — Ты брат Рафаэля? — Да, по отцу. Но более обаятельный. Люка ди Лазаро, — представился мужчина. — Ева Миддлмисс. — Красавица. А где Рафаэль? — Не знаю. Я тоже хотела найти его. — Не торопись, моя красавица. Позволь угостить тебя. Здесь жарко. Нам нужен дайкири! — Я не уверена… — Не волнуйся, детка. Там мало алкоголя. Тебе понравится, поверь. В личном кабинете Антонио на верхнем этаже Рафаэль щелкал пультом управления камерами слежения, перескакивая с одной картинки на другую. Охранная система у Лазаро была почти что произведением искусства. Рафаэль хотел сразу после конференции поехать домой, но Ева Миддлмисс спутала все его планы. Много ли она знает? Он закрыл лицо руками. Снова его охватило жгучее желание. И все эта Ева! Без нее дела пошли бы намного лучше. Рафаэль вздрогнул. На экране он различил фигуру брата. Но что это? Он убирал выбившуюся прядь с лица… Евы Миддлмисс! Рафаэля охватило жгучее желание спуститься и увести эту девушку подальше от брата. И поскорее… Но об этом не могло быть и речи. Он пытался предупредить Еву, но она не послушала его. Да она же взрослая женщина, черт побери! Если хочет поиграть в русскую рулетку, пусть поиграет. Рафаэль взглянул на часы. Вечеринка продлится еще часа два. Откинувшись на спинку стула, мужчина начал пристально следить за каждым движением сладкой парочки. Он видел каждый жест, отмечал каждый коктейль, который они пили, любое их движение. А сам оставался безмолвным, неподвижным и абсолютно бесстрастным. До тех пор пока Люка не накинул свой пиджак на плечи Евы и не подтолкнул девушку к выходу. Вмиг, низвергнув тысячи итальянских ругательств, Рафаэль пересек комнату и вышел. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Час пик. Попав в дорожную пробку, Рафаэль тихо выругался. Он думал, что Люка повел Еву в эксклюзивный ночной клуб, где вечеринка должна была продолжиться. Любимый прием братца. Как много девушек ступили на тропу наркотической зависимости в темных коридорах этого заведения!.. Рафаэль взглянул на часы. Машины впереди еле двигались. С ухода Люки и Ева прошло минут десять. Мужчина резко вывернул руль вправо на тротуар улицы Сенсо Виетато и поехал среди картонных коробок и грязных мусорных баков. С задворков он выехал к площади, взвесив все возможности проехать прямо по ней. С одной стороны, так он точно перехватит беглецов, а с другой — велики шансы попасться полиции. И что тогда будет с Евой? Она станет очередной из бесконечного числа девушек, которым Люка испортил жизнь. Только на этот раз Рафаэль обо всем позаботится, убедится, что Люку повяжут. Как только его поймают с поличным, ареста брату не избежать. А Люка не из тех, кто станет покрывать своих подельников. Он потопит многих вместе с собой. Какая мысль! Очередная девушка. Стоит ли платить такую цену, чтобы накрыть еще одного наркобарона? Может, просто набрать номер, который ему дали, и дело с концом? Все очевидно. Но внутренний голос отчего-то сказал, что Ева Миддлмисс никакая не очередная девушка. Рафаэль ди Лазаро был слишком озабочен своими мыслями, чтобы подумать: эти эмоции идут от самого сердца. Ева шла по площади за руку с Люкой. Из-за поворота вылетела синяя спортивная машина и остановилась в миллиметре от них. Люка обрушил на водителя поток оскорблений: — Идиот! Ты что, слепой? Или читать не умеешь? Это пешеходная зона, ты… Он внезапно замолчал, когда дверца машины открылась и оттуда вышел его брат, Рафаэль. Лицо его было бледным, но глаза сверкали от ярости. — Ты когда-нибудь остановишься, Люка? — Пойми хоть раз в своей ничтожной серой жизни, Рафаэль, что нельзя относиться к женщинам как к багажу и оставлять их тогда, когда тебе вздумается! Эта маленькая красавица скучала в полном одиночестве. И я присмотрел за ней, развлек ее. Ты должен быть мне благодарен! Ева поежилась, услышав, сколько злобы было в голосе Люки. — Присмотрел за ней? Святая Мария! — Рафаэль тряхнул головой и повернулся к Еве, наградив ее ледяным взглядом. — Ты не могла найти себе другой способ развлечься? Зачем тебе смертельный опыт? — Прости? — Садись в машину. Я отвезу тебя домой. Сердце Евы прибавило ходу. Не веря собственным ушам, девушка покачала головой. — Я… Ты… — бормотала она. — Ты просто невероятен! Теперь, значит, я виновата в том, что оказалась у тебя на пути, когда ты несся как сумасшедший по пешеходной зоне! Рафаэль сжал руки в кулаки и тихо выругался. Затем снова повернулся к Еве. Она была без очков и не заметила улыбку на его лице. — Вообще-то это ты виновата — да. Ева покраснела. — Ну конечно! Хотя нет, ты абсолютно прав! Конечно, это моя вина — оказаться поблизости с таким мачо, пышущим тестостероном. Сама виновата. Но я ведь просто глупая журналистка в малюсеньком журнале. К тому же мы, блондинки, не знаем, как безопасно передвигаться по улицам. Я не подхожу… Ева не закончила фразу. Рафаэль неожиданно запустил руку в копну ее волос и, притянув девушку к себе, горячо поцеловал. Тут же были забыты все обиды и сомнения, которые сменились одной лишь мыслью, одним желанием. Инстинктивно она потянулась к нему всем телом. Пиджак Люки упал с ее плеч и оказался на мостовой. Язык Рафаэля проник в ее рот, сплетаясь с ее языком. Стон удовольствия сорвался с ее губ, когда Рафаэль, оторвавшись от ее рта, слегка прикусил мочку ее уха. Ева потерялась в волнах экстаза, от которого ничто не могло спасти. Она закрыла глаза. Ее возбужденное воображение нарисовало перед ней тысячу эротических картинок. Дайкири ударил в голову. Колени подкосились. Его дыхание теплом овеяло кожу. — Прости. Прости, ладно? А теперь поехали со мной. Ева открыла глаза, возвращаясь из мира фантазий в реальность. Рафаэль не смотрел на нее, он глядел туда, где стоял Люка, разговаривая по мобильному и наблюдая за ними краем глаза. — Давай же. Садись в машину. Девушка покорно расположилась на пассажирском сиденье, глядя, как Рафаэль обогнул машину и уселся за руль. Нежность сменилась холодностью. Ева поняла: поцелуй был всего лишь способом заманить ее в автомобиль. Она нервно сглотнула и отодвинулась от Рафаэля как можно дальше, напуганная произошедшей в нем перемене. Боже, что же она делает? Почему позволила так легко манипулировать собой? Она уже собралась открыть дверцу и выйти, но замерла. Разве не этого она хотела? Она ведь сюда приехала с одной целью: доказать, что Рафаэль — торговец смертью. Или же он ни в чем не виноват. Но разоблачение не проведешь, находясь в одиночестве в гостиничном номере. Конечно, Ева не ожидала такого поворота событий, но они лишь сыграли ей на руку. Значит, ей надо остаться с Рафаэлем! И дело совсем не в том, что ее мучило жгучее желание прикоснуться к длинной, мускулистой ноге рядом с ней, провести рукой по бедру, остановиться на… Перестань! Закусив губу, чтобы та не дрожала, Ева вжалась в сиденье, внутренне дрожа от стыда и страха. Рафаэль завел машину и взглянул на свою вынужденную спутницу, заметив, как раскрылись, от страха ее прекрасные глаза, как дрожат губы. Он разозлился. Он привык раздавать приказы, которые обычно беспрекословно выполнялись. Что-то подсказывало ему, что Ева Миддлмисс будет делать все наоборот, что бы он ей ни сказал. Поцелуй был единственным способом заставить упрямицу сесть в машину, только так он мог оторвать ее от Люки. У меня не было выбора, уверял себя Рафаэль. Так почему он чувствует себя таким монстром? Потому ли, что наслаждался этим поцелуем? На дворе двадцать первый век — конечно, можно целовать кого душе угодно. Тем более если тобой руководят самые благие намерения. Но так ли это? Возможно, что и нет. Рафаэль целовал Еву потому, что ее зеленые глаза сверкали как изумруды, заманивая и чаруя. Он хотел ее. Но этого нельзя допустить. Нужно поскорее убить в себе запретное желание. Рядом с ним Ева сосредоточенно копалась в своей сумочке. Надо подумать о безопасности. В конце концов, у нее есть телефон. И розовый перочинный ножик. Это был подарок Лу на день рождения: шуточный, разумеется. Но сейчас Ева думала, сможет ли она быстро воспользоваться им в случае необходимости. Она просто проткнет его печень насквозь! Ева тихонько рассмеялась. Рафаэль взглянул в ее сторону. — Смешно? — Ага. Я… — Девушка не договорила. Улыбка исчезла с ее лица, как только она выглянула в окно. — Где ты остановилась? — Вообще-то уже нигде. Я съехала из гостиницы сегодня утром. — И что ты собиралась делать? — спросил Рафаэль сквозь зубы. — Люка великодушно предложил мне постель — без всяких намеков! И если бы не этот глупый спектакль, разыгранный тобой, словно мы в… — она чуть было не сказала «влюблены», но в последнее мгновенье решила использовать другое слово, — встречаемся, я бы согласилась. Да уж! Рафаэль прекрасно знал своего братца. Тот ни за что бы не пропустил такой возможности: чтобы девушка жила у него и не спала с ним?! Как Ева может быть такой доверчивой? Рафаэль украдкой взглянул на нее. Сейчас она казалась ему очень молодой и пугающе беззащитной. Представляя ее одну на улице, а еще хуже — в лапах Люки, Рафаэль ощущал жгучую ярость. Он сделал глубокий вдох и решил предложить Еве другой вариант, причем спокойно и доброжелательно. — Оставайся у меня, — рявкнул он и замолчал. Что это с ним? Теперь не вини ее за отказ, дружище. На секунду Ева, кажется, превратилась в Статую. Но потом повернулась и робко улыбнулась ему: — Правда? Спасибо. Было нетрудно угадать, какой из этих флорентийских загородных домов принадлежит Рафаэлю. Тот, возле которого толпились папарацци. — Черт, — выругался Рафаэль. — Пригнись, быстро! Ева заметила ту же блондинку, которая стояла рядом с ней на конференции, а потом рука Рафаэля опустилась на ее голову. Щекой Ева оказалась прижата к его бедру. Его запах заполнил ноздри, и мир за окном утратил свое значение. — Ч-что ты делаешь? — Если не хочешь, чтобы твоя фотография появилась во всех завтрашних колонках светской хроники, не выпрямляйся. За нами еще какая-то идиотка на мопеде. Ева закрыла глаза, еще раз вдохнула его запах и… почувствовала себя защищенной. Как когда-то в детстве, когда они с Элли, обнявшись, сидели на заднем сиденье машины, возвращаясь с концерта, где пела их мама… Рафаэль лавировал по узким улочкам, пытаясь сосредоточиться на мотоциклистке-папарацци, чтобы не думать о светлой головке у него на коленях. Невозможно… Он чувствовал ее теплое дыхание. Там, где… Нет! Рафаэль вцепился в руль, стараясь думать о чем-нибудь скучном и неэротичном, только чтобы унять свое внезапное возбуждение. Железнодорожные расписания. Курс валюты. Часовые пояса. Страх потерять контроль над собой стал слишком велик. И тут Рафаэль осознал, что мопеда у них на хвосте больше нет. Мужчина огляделся, чтобы убедиться в этом, и вздохнул с облегчением. — Можешь подняться. Но Ева не пошевелилась. Примостившись у него на коленях, она ровно и спокойно дышала. С замеревшим сердцем Рафаэль осторожно отодвинул волосы с ее лица, уже зная, что увидит. Густые ресницы сомкнулись, рот приоткрылся — Ева спала. Рафаэля охватило желание, с губ сорвался стон. Он до боли сжал руль, чтобы только не коснуться ее. Выглядевшая как ребенок, с поступками взбалмошного подростка, Ева доставляла ему множество проблем. Но в эту минуту Рафаэль хотел ее так сильно, что не мог здраво мыслить. Ева проснулась, когда машина остановилась у дома. Она резко села. Ее глаза расширились от ужаса, как только она поняла, где находится. — О… о, нет… Я что?.. — Ты заснула. Ева простонала. — Прости. Не понимаю, что со мной случилось. — Зато я понимаю. Брат дал тебе по крайней мере четыре ромовых коктейля. — Ромовых? Но он говорил, что они почти безалкогольные! — В его стиле. — Рафаэль вышел из машины. — Где мы? — спросила Ева, вылезая следом. Прямо перед ней возвышался огромный дом в четыре этажа из бежевого камня, с резными балконами и большими окнами. К парадной вела каменная лестница. — Это дом моего отца. — А он не станет возражать? — Ева шла за Рафаэлем, пытаясь не пялиться слишком откровенно на его широкие плечи под хлопковой голубой рубашкой. Девушку терзали противоречивые мысли. Если Рафаэль ди Лазаро гнусный наркодилер, тогда почему ей так хочется снова заснуть у него на коленях? — Я так понимаю, сегодняшняя пресс-конференция прошла мимо тебя, Ева. А мне казалось, что ты способна запомнить хотя бы одну деталь. Антонио в больнице. — Рафаэль открыл массивную дверь. — Но у него есть домоправительница, которая будет только рада, если кто-нибудь поживет здесь, пока отца нет. Ева замерла посреди холла и огляделась. Все как в фильмах пятидесятых, которые так любила ее мать. Витая лестница вела в галерею. Под потолком древние богини окружали огромную люстру. Ева была так увлечена, что не сразу заметила седовласую женщину, появившуюся в холле. — Рафаэль! — Чао, Фиора. Рафаэль тепло обнял женщину. Они поговорили на итальянском минут пять, а потом Ева заметила, что оба смотрят в ее сторону. Рафаэль перешел на английский: — Ева, это Фиора — бесценная и незаменимая домоправительница моего отца. Ева застенчиво улыбнулась, разгадывая, что Рафаэль сказал о ней этой пожилой женщине. — Фиора не очень хорошо говорит по-английски, но я уверен, вы легко найдете общий язык. — С этими словами Рафаэль направился к выходу. Ева охватила паника. Не мог же он вот так просто оставить ее здесь одну? Или… — Рафаэль… Он повернулся, вопросительно приподняв бровь. Ева захотелось броситься к нему, и почувствовать крепкие надежные объятия, умолять его не покидать ее, взять ее с собой, но она не смогла. — Не уходи… — просто попросила она, краснея. На секунду ей показалось, что на его лице промелькнула улыбка. Но потом он снова повернулся к ней спиной. — Я только заберу твои вещи из гостиницы. Уверен, полчаса ты сможешь провести здесь с Фиорой. Пунцовая от унижения, Ева последовала за домоправительницей вверх по лестнице. ГЛАВА ПЯТАЯ И откуда только взялось это все? Ева шла за Фиорой, стиснув зубы от отчаяния и злости на себя. Она не поднимала глаз от начищенного до блеска пола. «Не уходи…» — слышала она свои собственные слова. Слова, прозвучавшие по-детски, наивно и слабо. Сейчас они эхом раздавались в голове. Какого черта на нее нашло? Этот человек практически похитил ее, а она в буквальном смысле поблагодарила его за похищение. Было бы смешно, если б не было так грустно… Что ж, одно очевидно: ни за что больше Ева не позволит себе минутной слабости. И еще: больше никакого дайкири! Фиора остановилась возле одной из дверей в кажущемся бесконечным коридоре и, открыв ее, пропустила Еву внутрь. Войдя, Ева еле сдержала восхищенный вздох. Комната была похожа на сказочную. В центре стояла большая кровать, покрытая винтажным покрывалом, с балдахином из белого муслина. Был здесь и маленький диван с двумя такими же креслами и столик, накрытый голубой скатертью, на котором стоял поднос с кофейником и двумя чашками китайского фарфора. По сравнению с этим раем комната в гостинице показалась Еве просто гадюшником. Поборов желание броситься на кровать и зарыться в подушки, Ева подошла к одному из окон во всю стену и выглянула в потрясающей красоты сад. Окна открывались на небольшую террасу, откуда доносился дивный аромат лилий и цветущих апельсиновых деревьев. Позади девушки суетилась Фиора, взбивая подушки и поправляя покрывала. Потом она скрылась в смежной комнате. Наверное, это ванная, догадалась Ева. Через минуту раздался звук льющейся воды. Вернувшись за полотенцами, Фиора заметила удивленный взгляд Евы. Ее глаза засветились добротой. — Ванна?.. — Спасибо, но… — Синьор Рафаэль… он сказал, вы… устали? Простите, синьорина… вы спать? — Фиора склонила голову набок и закрыла глаза. — Спать? — с сомнением переспросила Ева. — Си! Он сказал, вы очень устали! Он сказал, вы отдохнете, но я подумала, что ванна поможет. Ева почувствовала себя глупой и неблагодарной. Она улыбнулась. — Да. Спасибо, Фиора. Вы очень добры. Фиора махнула рукой. — Не стоит, синьорина. Как только за домоправительницей закрылась дверь, Ева прислонилась лбом к холодному стеклу. Неожиданно ее посетило почти непреодолимое желание выйти на балкон и чуть ли не броситься с него в сад. Да что такого в этом Рафаэле ди Лазаро? Отчего рядом с ним она превращается в глупую блондинку с куриными мозгами и пузырьками в голове! У нее ведь степень британского университета, хорошая работа и водительские права. Но не прошло и суток с тех пор, как Ева увидела Рафаэля ди Лазаро, а она уже ведет себя как прыщавая школьница во время первой поездки за границу по программе обмена. Ева отправилась бы домой, если бы не ее цель… Тот факт, что Рафаэль чертовски привлекателен, только все усложнял. Но ведь Ева тоже не лыком шита. Она умная женщина. И она видела красивых мужчин и раньше. Правда, на филологическом факультете их было немного, но это не повод поддаваться гормонам всякий раз, когда она ловит на себе взгляд Рафаэля. Нет. Проблема даже не во внешности. Дело в самом Рафаэле. Когда он целовал ее, Ева ощутила, что под маской эдакого железного человека скрывается ранимая душа. Именно там настоящий Рафаэль. И он, настоящий Рафаэль ди Лазаро, вовсе не такой монстр, каким она представляла его себе. Внезапно в голове родился план. Если она собирается узнать, способен ли он на преступление, в котором она его подозревает, нужно увидеть эту его сторону. А для этого надо с ним сблизиться. Флиртовать с ним. И соблазнить. Одну за другой уничтожить его защитные маски, оставив его совершенно обнаженным. И тогда Ева узнает, какой он на самом деле. Ева покопалась в сумке и достала из кошелька фотографию. На снимке Ева сидела улыбаясь, а Элли стояла позади, положив руки ей на плечи и смеясь взахлеб. Они были поразительно похожи внешне и такие разные… Ева всегда гордилась своей рассудительностью, не одобряя безудержной тяги Элли к развлечениям. Пришло время и для Евы добавить перчинку в свою жизнь. Операция «Соблазн» начинается здесь и сейчас. Все или ничего. Холодный язык страха лизнул спину девушки. Она боялась того, что может найти. Но того, что может потерять, Ева боялась еще больше. Рафаэль поставил сумку и тихо постучал в комнату Евы. Сначала он хотел попросить Фиору принести Еве ее вещи, но домоправительница была на кухне и руки ее оказались по локоть в муке. И как он мог отправить женщину наверх? Это было бы невежливо и неблагодарно. Это ведь он, Рафаэль, привез сюда Еву. Мужчина приложил ухо к двери и снова постучал. На этот раз до его слуха донесся слабый голос Евы. Вряд ли она кричала «войдите», но в ее голосе, во всяком случае, не было злобных ноток. Войдя, Рафаэль ощутил легкий шлейф аромата духов Лазаро. Комната была наполнена звуками оперы «Мадам Баттерфляй», под которую Ева выходила на показе… Но где же сама Ева? Из смежной комнаты раздавался плеск воды. Ева была в ванной. Закрыв глаза, Ева снова погрузилась в пену, чувствуя, как уходит весь накопившийся за день стресс. Сквозь стеклянные двери были видны первые звезды, зажегшиеся в небе. Внутри же горели канделябры. Большая ванна в центре делала эту комнату неповторимой. Оттуда, где лежала по шею в пене Ева, была видна вся Флоренция. Девушка положила одну ногу на бортик ванны и замерла от наслаждения. А потом закрыла глаза и запела. Рафаэль сомневался. Он должен уйти. Это ясно как день. Но… Он пошел вперед. На голос, такой манящий и чарующий, беззастенчиво сладкий и правдивый. Акустика в ванной только усиливала эффект. Ева знает слова оперы «Мадам Баттерфляй», с удивлением осознал Рафаэль. Он замер на пороге. Из приоткрытой двери в свете свечей он видел одну длинную загорелую ногу, лежащую на бортике ванны. Он сглотнул, едва сдержавшись, чтобы не войти. Однако его воображение уже не на шутку разыгралось… Рафаэль прочистил горло, чтобы объявить о своем присутствии. Ева вскрикнула. — Давно ты стоишь здесь? — Достаточно, чтобы пребывать под впечатлением. У тебя прекрасный голос. И, кажется, я ошибался. Ты говоришь на итальянском. — Не совсем, — ответила Ева. — Я просто знаю пару строк из «Мадам Баттерфляй», которые вряд ли можно употребить в обычной беседе. И все же… Ты зачем проник в мою комнату без приглашения? Или хотел до смерти меня напугать? — Я постучал. Мне показалось, ты сказала «войдите». Фиора попросила принести тебе выпить вот это. И передать, что обед будет готов через полчаса. И потрудись одеться. — Одеться к обеду? — Ева представила, как они с Рафаэлем в вечерних нарядах чопорно сидят за столом друг против друга, и поежилась. — Ты всегда такой официальный? — Я вовсе не имел в виду ничего такого. Просто хотел сказать… не собираешься же ты обедать голой! Он говорил с легкой усмешкой. Музыка прекратилась. На мгновенье оба оказались в объятиях тишины. Слава богу, между ними дверь и он не видит, как Ева покраснела, представив себя обнаженной в его обществе. — Плохая идея. Особенно если в меню суп. — Так уж случилось, что супа не будет… но даже так… — Рафаэль многозначительно помолчал, — жду тебя через полчаса. Подняв пенную волну, так что вода даже выплеснулась на керамический пол, Ева вышла из ванны и огляделась в поисках полотенца. — Черт, черт, черт! Мокрая и дрожащая от прохладного воздуха, Ева прошлепала в спальню, где на кровати осталась лежать стопка полотенец. Комнату освещал только приглушенный свет свечей из ванной. В спальне же было темно. Ева уловила свое отражение в зеркале. Она остановилась, пораженная. Операция «Соблазн» была глупой затеей. У такой неопытной, жалкой девушки нет ни единого шанса соблазнить такого, как Рафаэль ди Лазаро. Разве не так? Медленно Ева оглядела себя в зеркале, убрав волосы с шеи, выпятив грудь и выгнув спину. Ее щеки раскраснелись после горячей ванны, свечи придавали коже блеск, оставляя тени на пышной груди и округлых бедрах. На шее и руках еще блестели капли воды, скатываясь на грудь и ниже. — Тебе понадобится это. — Голос Рафаэля вывел девушку из оцепенения. Он шел ей навстречу, держа в руках полотенце. Его лицо было совершенно бесстрастным, глаза странно светились. — Спасибо, я могу… В трансе Ева смотрела в зеркало, которое показывало ей, как Рафаэль заботливо укрывает ее тело полотенцем. В полумраке комнаты и в контрасте с белым полотенцем его руки казались темными. Его движения, когда он вытирал ее, были твердыми и уверенными. Словно в полусне Ева заметила, как ее глаза затуманиваются желанием, а губы раскрываются ему навстречу. Она пробежала по ним языком. Рафаэль неожиданно отстранился. — Вот. Ты сможешь одеться сама или мне прислать Фиору? Его голос звучал спокойно и холодно, с легким сарказмом. Ощутив его безразличие, Ева с гордостью вздернула подбородок. Она снова вошла в ванную, поборов жгучее желание с силой захлопнуть за собой дверь. * * * Рафаэль начал с остервенением гасить свечи, с болью осознавая символизм этого действия. Если бы только огонь его желаний можно было бы задуть так же быстро!.. Было ошибкой привозить сюда Еву. Ему следовало оплатить ей еще одну ночь в гостинице и уговорить вернуться в Лондон завтрашним утром. Но Еву не так-то легко убедить что-то сделать. Может, эта подруга, с которой он говорил по телефону, поможет? В этот момент в спальне зазвонил мобильный Евы. В полутьме легко было различить его светящийся экран на столике. Рафаэль взял трубку, размышляя, кто бы это мог быть. Тихое проклятье сорвалось с его губ, когда он узнал номер на экране. Люка! Нет. Придется ему, Рафаэлю, пожить с Евой. Люка не остановится ни перед чем, чтобы заставить эту девушку замолчать. Два года назад гордость помешала Рафаэлю защитить Каталину. Он не совершит такую же ошибку дважды. С этого момента и до тех пор, пока Люка не окажется в руках полиции, Рафаэль не отпустит от себя Еву Миддлмисс. Чего бы это ни стоило. Задувая последнюю свечу, Рафаэль на секунду уловил свое отражение в зеркале. На его лице не было привычной маски сарказма и холодности. Глаза пылали огнем. Рафаэль задул свечу, и отражение исчезло в темноте. Но неприятное воспоминание осталось. ГЛАВА ШЕСТАЯ В коридоре было темно и пусто. Ева медленно спустилась по лестнице в холл. Под тонким шелковым платьем трепетало ее сердце. Оно знало, что собирается совершить Ева… Никогда раньше ей не приходилось никого соблазнять. Сама мысль повергала девушку в благоговейный страх. И в то же время она вынуждена была стыдливо признаться самой себе, что сама идея возбуждает ее еще больше. Увидев свет, выбивающийся из-под двери, Ева направилась туда. По дороге она поправила платье — то же, что она надевала на ретроспективу. Ведь это была единственная сексуальная вещь в гардеробе Евы. Несмотря на теплый вечер, она накинула светло-зеленый палантин, который необыкновенно шел к ее глазам и прикрывал грудь. Если уж придется соблазнять мужчину, то по ее правилам. Ева вовсе не собиралась преподносить себя на тарелочке. Холл был ярко освещен. Через открытые двери на террасу в комнату врывался аромат гардений и роз. Ева дрожала, входя туда. Она двигалась почти беззвучно, как дикая кошка во время охоты. За столом на террасе сидел Рафаэль, погруженный в чтение газеты. Неожиданно он рывком отбросил ее в сторону — так уверенно, так по-мужски, так сексуально… Ева, должно быть, чем-то выдала свое присутствие. Рафаэль поднял на нее глаза, потом встал и отодвинул для нее стул. — Я вижу, ты все же оделась. Ева села за стол, волнуясь, что ноги подведут ее в последний момент. Было что-то неуловимо интимное и в этом вечере, и в этой террасе, и в аромате цветов… Воздух между ними словно наэлектризовался, как в летний вечер перед грозой. — Да. Рафаэль откупорил бутылку охлажденного «Просекко» и разлил вино по изящным бокалам. — Как видишь, Фиора всегда работает по полной программе. — Он улыбнулся. — Правда, в нашем случае, полагаю, она немного не так все поняла. Ева приняла бокал из рук Рафаэля, стараясь сдержать дрожь в пальцах, когда их руки соприкоснулись. — Здесь красиво. Он оглянулся, как будто видел террасу в первый раз. — Да. Красиво, но немного тяжеловато, не находишь? — Мужчина криво улыбнулся. — Добро пожаловать в мир Лазаро. — Ты вырос в этом доме? — Да. Их взгляды встретились. Не сводя с него глаз, Ева отпила вина, заинтригованная Рафаэлем в образе маленького мальчика, бегающего среди этих официальных комнат. Она неожиданно поняла, почему он привык никогда не показывать своих эмоций. — И как тебе здесь жилось? Не могу представить, что в этом доме маленькие дети чувствуют себя комфортно. Вы с Люкой лазали по деревьям? Вас ругали, чтобы вы не ездили на машинках по дому? Шлепали за испорченную мебель? — Не совсем так, — отозвался Рафаэль. Его голос был холоден и почти груб. — Хотя мы с Люкой и братья — по отцу, если быть точным, — но мы едва знаем друг друга. — И с трудом выносите один другого, да? Рафаэль поморщился. — Как ты догадалась? Ева помолчала, погладив ножку бокала. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на разговоре. — О, сейчас припомню… ты так поприветствовал его на ретроспективе, а потом и сегодня… В обоих случаях у меня создалось такое впечатление, что ты с большим удовольствием разбил бы ему лицо, чем пожал руку. — Это настолько очевидно? — Боюсь, что так. Даже для такой глупой и неопытной, как я, — Ева взглянула на Рафаэля из-под полуопущенных ресниц и дерзко улыбнулась. — Хотя и не вполне понимаю, почему. Ева никогда раньше не заигрывала с мужчиной. Но флиртовать с Рафаэлем было также естественно, как дышать. Было нечто особенное в его жестах, в мимике, в этих губах… Правда, это всего лишь приемы в игре. Она играла свою роль. И все. Но эта мысль заставила Еву почувствовать себя неловко. — Что — почему? Ева смущенно опустила глаза и поиграла с бокалом. Она не могла смотреть на Рафаэля, а он следил за каждым ее движением. — Почему ты так его ненавидишь? Ты даже солгал ему, будто мы с тобой пара. Или это лишь для того, чтобы доказать: у Люки никогда не будет того, чего нет у тебя? Даже если ты не очень-то и хочешь это иметь? — А кто сказал, что я не хочу? Ева была избавлена от ответа, потому что в этот момент вошла Фиора и принесла еду. Как удачно! Потому что с каждой минутой говорить Еве становилось все труднее. Казалось, напряжения между ней и Рафаэлем хватило бы, чтобы осветить весь город. Фиора поставила на стол салатницу и еще горячий хлеб, а потом передала обоим по тарелке ризотто со спаржей. После чего тактично поспешила удалиться. Ева попробовала ризотто. Блюдо хранило великолепный вкус итальянского лета! Она даже закрыла глаза от удовольствия. А когда снова открыла, то поймала на себе взгляд Рафаэля, пронизывающий ее насквозь. Ева покраснела. Она облизала с пальцев оливковое масло, не сводя глаз со своего собеседника. Палантин упал с плеч, обнажив выпирающие под тонким шелком соски. Ева подняла со стола упавший лепесток розы. Он напомнил ей нежное прикосновение его рук тогда, в спальне… Рафаэль словно прочел ее мысли. — Кажется, синьорина Миддлмисс, вы у нас темная лошадка. Откуда у тебя такой голос? — Моя мама была певицей. Сопрано. Мы с сестрой провели все детство, переезжая за ней с концерта на концерт, спали в гримерках, а уроки готовили в оркестровой яме, когда на сцене шли репетиции. — А твой отец? — удивленно спросил Рафаэль. — Первый виолончелист. — Она помолчала. — Кажется. — Ты не знала его? Рафаэль говорил так нежно, что Ева не решилась поднять глаза. Невозможно ненавидеть человека, когда он вот так говорит с тобой. — Нет. Ее ответ повис в воздухе, пока тишина не поглотила его. — Тебе повезло. Хотелось бы мне сказать то же самое. Ева была благодарна ему за понимание. Он сразу закрыл тему, почувствовав, что ей не хочется говорить об этом. — А как твой отец? Есть новости из больницы? — Никаких изменений. Кажется, его сердце в плохом состоянии. Хоть я и удивлен, что оно у него вообще оказалось. Когда я рос, то думал: у отца вовсе нет сердца. — А с мамой? С ней вы были близки? — Да. — Он внезапно показался ей глубоко несчастным. — Она умерла, когда мне было семь лет… — О, Рафаэль… — неожиданно слетело с губ Евы. Но, кажется, Рафаэль ничего не заметил. Отложив в сторону вилку, он откинулся на спинку стула и продолжил: — Отец почти сразу снова женился. А я был чем-то вроде колючего шипа в его новой жизни, так что к тому времени, как родился Люка, меня уже отправили в английскую частную закрытую школу. Отсюда и отсутствие наших братских отношений. За его словами скрывалась неподдельная боль. Ее глупое сердце немедленно прониклось состраданием. — Так вот откуда у тебя потрясающий английский! — Я быстро выучил язык. Пришлось. Правда, первые мои слова вряд ли можно было бы произнести за обеденным столом. Милые итальянские мальчики были чем-то новеньким в английской школе… — О, могу поклясться, ты был очень хорошеньким в детстве! — не подумав, ляпнула Ева и тут же зарделась. — То есть… просто твое лицо и фигура… — Она уставилась в тарелку и продолжала тараторить: — Нам с сестрой всегда хотелось учиться в частной школе. Нам это казалось раем. Тебе там нравилось? — Нет. Это был сущий ад. Я возненавидел серость и холод английской школы. Мой отец почти не интересовался мной, слишком был занят новой семьей. И я… так и не забыл свою маму. — Ну конечно, ты ведь был совсем маленьким. Даже если бы тебя отец окружил любовью, невозможно малышу пережить такое. — Ты права! — усмехнулся Рафаэль, разливая по бокалам вино. — К несчастью, у меня не было любви отца. Я вырос черствым и бесчувственным… — Не говори так… Эти слова прозвучали полушепотом, полустоном. Ева не могла вынести тех фраз, которые только что услышала. Их так яростно отказывалось принять ее сердце… Рафаэль резко остановился и провел рукой по небритым щекам. Он казался спокойным, лишь глаза блестели в полумраке. Несколько минут оба сидели не шелохнувшись. Это был ее шанс — отличная возможность привести в действие свой безумный план, но не об этом думала Ева, когда встала и медленно обошла стол. Она вообще не думала, полагаясь лишь на чистый примитивный инстинкт. Рука Евы коснулась роз, и множество лепестков попадало на стол. Насыщенный, чувственный аромат наполнил теплый воздух, когда девушка потянулась к Рафаэлю. Как завороженная, Ева прикоснулась ладонью к небритой щеке. Он не сводил глаз с ее лица. А потом его пальцы сомкнулись на ее руке. Рафаэль притянул девушку к себе и завладел ее губами. Ева будто умерла и снова ожила. Адреналин, желание и десять тысяч вольт сексуального напряжения прошли по ее телу. Ева ощущала только одно — тепло его рук в своих волосах, на своей спине. Это был самый эротичный опыт, который ей доводилось испытывать. Она села ему на колени. Мягкий шелк платья покрывал раскрывшиеся бедра. Не прерывая страстного поцелуя, Рафаэль рукой скользнул под юбку, лаская распаленную плоть… Наконец он издал глубокий горловой звук, нехотя оторвавшись от ее губ. Ева чувствовала, что его руки, как стальные браслеты, сомкнулись вокруг ее запястий, отодвигая их от его лица. Удивленная, униженная, она вскочила на ноги, прижимая ладонь к раскрасневшимся губам. — Ч-что?.. Рафаэль почти и не взглянул на нее. Его лицо превратилось в непроницаемую маску. — Фиора. Ева резко развернулась и увидела пожилую домоправительницу, которая пришла убрать со стола. Ее глаза знающе смотрели в их сторону, а на лице играла добродушная улыбка. — Давайте я помогу. Еве нужно было что-то сделать, чтобы не видеть глаз Рафаэля. Когда она следом за Фиорой относила посуду в кухню, ее мозг бешено работал. Она же сама все спланировала! Тогда откуда это чувство, будто ее только что переехал поезд? И почему так хочется снова лечь на рельсы? Женщины ушли, а Рафаэль тяжело вздохнул и опустил голову в ладони. Ему, наверное, надо пойти и помочь. Вот только сначала дождется, пока его возбужденная плоть остынет. Подняв свой бокал, он залпом осушил его и откинулся на спинку стула. Появление Фиоры было чистой случайностью. Но именно это помогло Рафаэлю. Он хотел прервать тот поцелуй, найти правильные слова, чтобы сказать Еве: то, что происходит между ними, невозможно… Было трудно признаться, но на несколько секунд он полностью потерял контроль над собой. Что за черт в него вселился? Никогда раньше он ни с кем не говорил о таких вещах. И почему он, как слюнявый подросток, выложил этой девушке факты из своего детства? Отцовский дом хранит слишком много воспоминаний. Слишком много несчастливых дней и отчаяния. В этом все дело. И все же ни одна женщина, бывавшая здесь раньше, не видела боли, застывшей в уголках этих прекрасных комнат, не ощущала запаха одиночества, который витал над дорогим антиквариатом. Ни одна из умных, амбициозных и красивых женщин и не подозревала, что эта вилла для Рафаэля была чем угодно, только не семейным домом. Каталина, девушка, на которой он едва не женился, тоже ничего не чувствовала… А Ева будто знала… Но не нужно путать ее умение слушать с чем-то еще. Ради бога! Она же журналистка. Использовать «женские штучки», чтобы выудить информацию? Наверняка ее учили этому в колледже. Без сомнения. Может, она не так проста, как кажется? Может, эта блондиночка с соблазнительными глазами имеет свои планы? Может, и этот поцелуй был спланирован специально? И в нем нет никакой любви… Рафаэль простонал от отвращения к самому себе. Конечно, это была игра. Любовь? Почему он вообще подумал об этом? Это слово он давно вычеркнул из своего словаря. В то самое время, когда Каталина обвинила его в неготовности любить. Рафаэль не стал спорить с ней. Она была права. Он никогда не любил ее по-настоящему. Хотел? Да. Наслаждался ее телом. Их отношения держались только на сексе. Каталина так и не стала для Рафаэля любимой женщиной. Он поморщился, когда нож воспоминаний всковырнул былую рану. Ему вдруг пришло в голову, что Каталина страдала, пока не сбежала с Люкой. Но Рафаэль до сих пор жил с чувством вины за то, что случилось с ней потом. И он поклялся, что никогда не причинит никому такой боли… Никому, включая Еву Миддлмисс. Она еще ребенок. Сколько ей? Двадцать один? Самое большое, двадцать два. Он привез ее сюда, чтобы защитить. Одна разрушенная судьба на его совести уже есть. И этого достаточно. Рафаэль замотал головой. Евой рисковать нельзя. После жара кухни прохладный вечерний воздух ласкал кожу. Ева полной грудью вдохнула и шумно выдохнула. В ее руках был поднос с двумя чашками дымящегося эспрессо. Момент настал. Ева остановилась, ощутив, как на лбу выступил пот. Она чувствовала нестерпимое желание. Значит ли это, что ею руководит просто старая добрая похоть? Ева от волнения кусала губы. Вдруг Рафаэль отвергнет ее? Она резко выпрямилась, напомнив себе, что уже выдерживала его взгляд, полный презрения. Но пути назад нет. Она должна сделать это. Не ради себя. Ради Элли. Девушка пошла к столу. Рафаэль сидел, вытянув свои длинные ноги. И только тут она обнаружила, что он спит. Боже, как он красив!.. Ева присела на корточки и слегка пожала его руку. — Рафаэль? Он не пошевелился. Ева снова потрясла его руку, но он лишь пробормотал что-то невнятное и снова замер. Не смея даже дышать, девушка развернула его руку и немного приподняла рукав рубашки. Его рука с обратной стороны локтя была чистой и загорелой. На ней не было ужасных следов от шприца, которые покрывали руки Элли, когда Ева приходила в морг на опознание… Девушка опустила его руку на место, едва не закричав от облегчения. Однако то, что у него нет шрамов, вовсе не означает, что Рафаэль не может быть торговцем смертью. Ева вдруг обнаружила, что дрожит. Она сомневалась, стоит ли будить его, но потом склонилась и прошептала ему на ухо: — Рафаэль… Его запах окутал ее, вызывая мурашки. Ева поспешно выпрямилась и взглянула в его лицо. Рафаэль все еще крепко спал. Девушка взяла поднос с остывшим кофе и пошла в дом, но звонок мобильного заставил ее замереть на месте. Первой мыслью было, что это ее мобильник и нужно взять трубку прежде, чем он разбудит Рафаэля. Впрочем, она тут же сообразила, что не брала телефон. В шелковом платье не было карманов, а сумочку Ева оставила в комнате. Так где же, черт возьми, эта проклятая трубка? Ева пошла на звук. Он шел со стороны Рафаэля. Может, у них просто одинаковые мелодии вызова? Наклонившись к нему, Ева пошарила в карманах его джинсов. Ничего. Звон продолжался. Девушка осторожно, затаив дыхание, залезла в карман его рубашки и нащупала аппарат. Она аккуратно достала его. Это был ее телефон… В этот момент звонок затих. Ева оказалась в тишине, чувствуя себя более одинокой, чем когда-либо в жизни. В безопасности своей комнаты Ева легла на постель, не зажигая света, и перезвонила Лу. — Ева! Куда ты пропала? Я уже собиралась объявить тебя в розыск! Что происходит? — Это мой телефон пропал, а не я. Хотя я начинаю чувствовать себя абсолютно и бесповоротно потерянной. Точнее и не скажешь. Ева действительно потерялась в чужой стране, в этом странном доме. Потерянная, ни в чем не уверенная. Заблудилась и не узнает себя. — Тогда давай начнем сначала. Ты где? — В раю, — вздохнула Ева. — На вилле Антонио ди Лазаро, недалеко от Флоренции. — С кем? — С Рафаэлем. — Хочешь, чтобы я позвонила в полицию прямо сейчас или будешь ждать, когда он задушит тебя или приставит пистолет к твоему виску? — Не надо, Лу. — Она потерла лоб. — Все не так. Честно. Мне ничего не угрожает. Только мои странные эмоции. — Откуда ты знаешь? — Просто знаю — и все. Я чувствую себя в безопасности. — Вот оно что! — с сарказмом воскликнула подруга в трубку. — Тогда все в порядке! Она чувствует себя в безопасности! Это самое глупое, что я слышала с тех пор, как… с этого утра, когда ты заявила про силу этого Рафаэля ди Лазаро. Что с тобой такое? Он провел тебе лоботомию или что-то подобное? Или на тебя уже смотрит дуло его пистолета? — Нет. Слушай, Лу, знаю, это безумие, но я сама не понимаю, что со мной происходит. Несмотря на все мои планы, интуиция подсказывает мне, что Рафаэль вовсе не торговец наркотиками. — И почему же у тебя возникло такое интересное предчувствие? — Сарказм в голосе Лу был очевиден. — Лу, я вернусь, когда докажу все. — Или не докажешь. И тогда, возможно, ты вообще не вернешься домой. Живой, я имею в виду. Ева выключила телефон и подошла к столику. От мыслей разболелась голова. От того, что она так долго не носила очки, болели глаза. А лицо было мертвенно-бледным. Ева никогда раньше не лгала Лу и не хранила от нее какие-то секреты. Так почему сейчас она не все ей рассказала? Почему бы не рассказать, что Рафаэль предложил ей крышу над головой? А потом поцелуем заманил в свою машину. Затем предложил ей двенадцать тысяч фунтов, чтобы она отправилась домой и молчала. А между этим можно упомянуть, что он украл ее телефон, отрезав ее тем самым от остального мира. Почему Ева не сказала всего этого? А потому, в отчаянии призналась она себе, что все это привело бы к одному только выводу. Против которого ни одно предчувствие ничего не стоит. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Рафаэль просыпался медленно, с трудом освобождаясь ото сна, не понимая, где реальность, а что ему просто приснилось. Ева? Он слышал ее шепот на ухо, чувствовал ее дыхание на своей щеке, ощущал ее пальцы на коже. Ее аромат обволакивал его теплом, пока Рафаэль не открыл глаза, ожидая найти девушку рядом. Но он был один на темной террасе. Свечи догорели, а кофе на столе остыл. Но знакомый цветочный аромат остался. Рафаэлю потребовалось немного времени, чтобы понять, что он исходит от палантина, который Ева носила сегодня вечером и которым он был сейчас заботливо укрыт. Поборов искушение зарыться в него лицом, мужчина тихонько простонал, окунувшись в воспоминания о прошедшем вечере. Тот поцелуй. Глупое, эгоистичное, неоспоримое удовольствие от того поцелуя… Рафаэль собирался серьезно поговорить с Евой, когда та вернется, и дать ей ясно понять, что это была ошибка. Но он неожиданно для самого себя заснул. А она еще и укрыла его палантином, чтобы он не замерз. Этот жест Евы удивил и тронул Рафаэля. Он резко встал, сдернув с себя палантин, и размял ноги. В тот самый момент мужчина вспомнил, что телефон Евы до сих пор у него. Не найдя его в кармане рубашки, Рафаэль тихо выругался. Значит, Ева все-таки стояла над ним и ее пышная грудь вздымалась и опускалась в сантиметре от его лица, пока ее руки шарили по его телу… То был не сон. Рафаэль, зевая, пошел наверх. Сон поможет преодолеть невероятную усталость. Но как унять боль, идущую изнутри? Он остановился у двери в ее комнату. Его терзали противоречивые чувства. Но секунду спустя все сомнения отпали сами собой. Тишину прорезал крик. Мужчина был так близко, что Ева ощущала его дыхание на своей шее. Так было всегда: чем ближе он подходил, тем труднее было бежать. Так происходило до тех пор, пока ноги не увязали во влажном песке. Ева знала: он настигнет ее. Так же, как настиг Элли. Она ощутила, как его пальцы сомкнулись на ее шее, и издала истошный крик. — Ш-ш-ш… Все хорошо. Ш-ш-ш… ты в безопасности… Сильные руки обняли ее, но Ева лишь сильнее закричала. — Ева! Ева! Все хорошо. Это просто сон. Тихо, тихо, все в порядке. Голос Рафаэля. В самое ухо. Это его руки обнимали ее. И его ладони гладили ее по волосам, прогоняя дурной сон. Чувствуя невероятное облегчение, она свернулась калачиком у него на груди, благодарная за его силу и теплоту. Постепенно дыхание Евы стало ровным. Дрожь прошла. Ева погрузилась в тишину, слыша только биение его сердца у себя под ухом. Сон окутал ее возбужденный мозг. Она забыла обо всем, кроме волнующего присутствия Рафаэля. Он осторожно уложил ее на подушки. Ева, знала, что под тонкой майкой напряглись, требуя внимания, ее соски. Но Рафаэль укрыл ее одеялом и встал. Сквозь прикрытые веки Ева наблюдала, как он размял напряженные плечи, поднял ее ноутбук и исписанные листы с материалами для статьи. Они, наверное, упали, когда она заснула. Рафаэль взглянул в ее сторону, прежде чем задуть свечу. — Спасибо, — тихо прошептала Ева. Рафаэль покачал головой. Он потушил свет и вышел. * * * Солнце уже высоко поднялось, когда Ева спустилась в холл. Ей было отчего-то стыдно. Девушка стеснялась снова увидеть Рафаэля. Дважды за вечер она выставила себя полной дурой. Это было слишком даже для Евы Миддлмисс. И в обоих случаях Рафаэль повел себя тактично и великодушно. Будь он проклят! Ева проснулась пораньше и попробовала заняться статьей, но что она ни делала, слова не шли. И Сиенна, и прошедшая модная ретроспектива показались вдруг очень далекими. Они словно стали частью совершенно другой жизни. Той, которую Ева знала и где вполне отдавала отчет в своих действиях. Но теперь ее сердце сказало, что больше не нуждается в услугах разума. Что еще раз доказал вчерашний разговор с Лу. Ева не могла винить подругу в том, что та волновалась. Если бы они вдруг поменялись местами, Ева тоже переживала бы. Вот только отчего-то именно здесь, рядом с Рафаэлем ди Лазаро, Ева никогда еще не чувствовала себя в большей безопасности. Девушка нашла Фиору в холле. Домоправительница смахивала пыль с многочисленных фотографий в рамках. В воздухе танцевали золотые пылинки. — Здравствуйте, синьорина. Хорошо спали? Ева уже собиралась сказать, что у нее была кошмарная ночь, но сдержалась. Глядя в лицо пожилой домоправительницы, девушка поняла: та лишь сделает неправильные выводы… Если бы! — Замечательно. Спасибо, Фиора, — ответила Ева. — Здесь так спокойно. — Да, синьорина. Синьор ди Лазаро, он тоже всегда так говорит. Это единственное место, где он спокойно спит. — Рафаэль? — Нет, синьор Антонио. — Фиора вздохнула. — Он так устал… Теперь мы все поняли, почему… В глазах женщины блеснули слезы. Закусив губу, она продолжила смахивать пыль с рамок. — Не расстраивайтесь, Фиора. Уверена, скоро синьор Антонио выйдет из больницы и вернется сюда, где вы сможете присматривать за ним. — Да… — Фиора шмыгнула носом и поглядела на снимок. На нем Антонио был запечатлен под руку с какой-то итальянской кинозвездой. — Эти люди — они не знали его. Антонио всегда был таким. С ним нелегко. Но в душе… он хороший человек. Только не для Рафаэля, вспомнила Ева. Она не высказала вслух свое замечание, произнесла лишь: — Вы давно на него работаете? — Тридцать пять лет. Я начала работать в то время, когда Антонио привел в этот дом Изабеллу как свою молодую невесту. — Мать Рафаэля? — Да. — Фиора поставила фото на место. На большинстве снимков был запечатлен Антонио, с разными красотками под руку. Ева размышляла, кто же из них Изабелла. — Какая она была? Фиора взяла небольшую фотографию женщины с ребенком на руках и протянула ее Еве. Девушка улыбнулась, узнав большие темные глаза малыша и его идеальный рот. На Изабелле было надето выходное платье из зеленого шелка, с розовыми розочками по линии груди. Изабелла смотрела в камеру, лучезарно улыбаясь, тогда как Рафаэль с серьезным видом уставился на маму. — Рафаэль очень похож на нее. — Возможно. А вот характер у него синьора Антонио. — Правда? — удивилась Ева. — Я думала… — О, они спорят, но лишь потому, что они одинаковые… — Фиора рассмеялась. — И оба всегда считают себя правыми! Поэтому они и не ладят. — Изабелла очень красивая. И очень молодая. — Двадцать один, когда они поженились… Двадцать один? Столько же и мне сейчас, вдруг подумала Ева. Она снова взглянула на маленького мальчика на руках матери. Не думая, девушка провела пальцами по его крошечному личику, будто стараясь смягчить напряжение, отражающееся в его темных глазках. — Рафаэль очень любил мать. Как трудно ему было, наверное, пережить ее смерть. Ева произнесла эти слова еле слышно, скорее для себя, но Фиора ответила: — Да. Для ребенка увидеть такое… — домоправительница покачала головой. В наступившей тишине Ева ощутила странное напряжение в животе. — Синьорина, пойдемте, пойдемте со мной. Ева поставила снимок так, что он закрыл фото Антонио в обществе кинозвезды. В голове девушки возникло множество вопросов, но Фиора уже удалилась, шурша юбками. Взглянув в последний раз в грустные глаза малыша, Ева последовала за ней в кухню. Ева вышла попить кофе на террасу. Здесь уже не осталось следов вчерашнего вечера, разве что несколько розовых лепестков возле стула Рафаэля… Ева подняла один, поиграла с ним, вдыхая чувственный аромат. Неожиданно девушка вспомнила, как коснулась рукой его щеки, а Рафаэль притянул ее к себе и поцеловал. Странное возбуждение пронзило тело. В тот момент она была так уверена в себе и в своем глупом плане. А теперь все казалось невероятно смешным, Ева наивно полагала, что если сможет быть ближе Рафаэлю, то ей все станет ясно. Но, как Икар, подлетевший слишком близко к солнцу, она была глупой и самоуверенной. Чем ближе она подбиралась к Рафаэлю, тем больше он покорял ее… Очнувшись от своих мыслей, Ева обнаружила, что смяла розовый лепесток между пальцев. Это было знамение. Безумие полагать, что можно играть в игры с таким, как Рафаэль ди Лазаро, и выйти из игры без потерь. Впереди расстилалась зеленая лужайка. Тропинка вела в глубь сада, к деревьям. Внезапно желание уйти подальше от этого дома стало невыносимым. Ева выбросила смятый лепесток и пошла в сторону деревьев. Подойдя к ним, девушка обнаружила чей-то дом. Она с любопытством обошла стену и вскрикнула от радости. Прямо перед ней был бассейн. Чудесный овальный бассейн с прохладной водой. Дом, который только что обошла девушка, напоминал древнюю римскую баню. Ева ощутила почти непреодолимое желание окунуться в водную прохладу… Войдя через стеклянные двери, она приблизилась к бассейну. Здесь было все: и столик с косметикой Лазаро, и большое зеркало, и душевая кабинка, и столик с журналами, и даже несколько удобных кресел и диван. Чувствуя себя как Златовласка в доме трех медведей, Ева обошла комнату и просмотрела все ящики. Она надеялась найти купальник, но, несмотря на все удобства, ничего похожего на бикини здесь не оказалось. У Евы был выбор: лифчик и трусики или ничего? Ева прыгнула в воду и сразу почувствовала себя лучше. Раз за разом ритмичные движения успокаивали нервы. И из бассейна вышла уже совершенно другая, новая, посвежевшая Ева. Она все же решила в пользу белья; мысль о том, что кто-нибудь из слуг — а еще хуже, Рафаэль — обнаружит ее, когда она выйдет, обнаженная, из воды, убедила девушку остаться в лифчике и трусиках. Но и это был нелегкий выбор. На Еве был комплект, который в последний момент перед отъездом ее заставила купить Лу. Он стоил столько, сколько Ева обычно тратила на целый наряд, включая туфли и поездку домой на автобусе. Но, приобретя эти шоколадного цвета кружевные лифчик и трусики-шортики, Ева тут же влюбилась в них, позабыв о запредельной цене. Правда, плавать в них было все равно, что разгуливать в бриллиантах по задворкам, но альтернативы не оставалось. И вот теперь предстоит еще и высушить все это. Девушка закусила губу, но все же решилась. Она сняла белье и положила его на солнце. Потом взяла из стопки на столике глянцевый журнал и улеглась с ним на диван. И наткнулась на статью о Сиенне. Это было как раз то, что нужно. То вдохновение, которого не хватало Еве для написания собственной статьи. Можно даже назвать это исследованием. Ева надела очки и приступила к чтению. — Лазаро — моя любимая марка! — уверяла Сиенна в интервью. — Мне нравится ее женственность и плавность линий. Лазаро знает толк в женских изгибах… Как и его сын, подумала Ева. Пора вернуться к собственной статье, решила девушка. Наверняка белье уже высохло. Ева отложила журнал и прошлепала к бассейну. Она уже собиралась подобрать белье, когда заметила движение в воде. Девушка простонала и подскочила. Бюстгальтер выпал из дрожащих рук и, сделав кульбит в воздухе, упал в воду. В ужасе Ева наблюдала, как он тонет… Плавая под водой, Рафаэль заметил что-то бледное и расплывчатое над головой. Он различил стоящую у бассейна фигуру, изящную и золотистую, как подсолнух. Сквозь воду невозможно было разглядеть ее лица, но эти длинные ноги и волнующие изгибы тела не могли принадлежать никому, кроме… Рафаэль подобрал со дна лифчик и поднялся на поверхность. Ева залилась краской под взглядом Рафаэля. Она в панике искала, чем прикрыть свою наготу. Как назло, рядом ничего не оказалось. Подавив слезы унижения, девушка прикрылась руками, как могла. — Я собирался спросить, твое ли это, но, кажется, ответ очевиден. Отсутствие интереса со стороны Рафаэля было для Евы как пощечина, особенно после вчерашнего страстного поцелуя и утешения в его руках. Встретив его взгляд со всей холодностью, на какую только была способна, Ева слегка вздернула подбородок. — Пять баллов, Эйнштейн. А теперь, если уже насладился моим унижением, верни мне лифчик, пожалуйста. Рафаэль вздохнул и, ухватившись за кромку, вылез из бассейна. Он убрал со лба мокрые волосы и подошел к Еве, протягивая ей белье. В его мужественной руке лифчик казался девчачьим и очень фривольным. Ева попятилась, стыдясь внезапного жара, охватившего тело. — Сама заберешь или хочешь, чтобы я надел его на тебя? — Нет! — слишком поспешно возразила Ева. — Что — нет? Нет, ты не возьмешь свой лифчик? Или нет — ты не хочешь, чтобы я надел его на тебя? Надеюсь, второй вариант, потому что я более ловок в расстегивании этих штук. — Дай сюда! — взвизгнула Ева. Рафаэль соблазнительно крутил лифчик на пальце. Но что же делать? Если отправиться в раздевалку, чтобы надеть его, то Рафаэль увидит ее сзади. Обнаженную. Может, надеть лифчик прямо здесь, перед ним? Снова Ева ощутила, как заливается краской. Наверное, не стоит. А ведь она застряла здесь до тех пор, пока он не уйдет, вдруг поняла девушка. Рафаэль, кажется, и не торопился. — Прости, — неожиданно произнес он. — Я не знал, что ты здесь. — Не нужно извиняться. Это ведь твой дом. — Пусть так… — Рафаэль замолчал, будто задумавшись, что сказать. — Все равно я хочу извиниться. За то, что произошло вчера ночью. — Слушай… пожалуйста… — перебила Ева. — Ты не должен. Я сама не знаю, что на меня нашло. Обычно я не… — девушка замолкла, не желая озвучивать то, что случилось между ними. Только не сейчас, когда она, обнаженная, сжимает в руках белье. — В любом случае все уже кончилось. Забудь. Сквозь капли воды Ева видела, как он провел ладонью по лицу. — Все равно мне придется уехать по делам на пару дней. Я уеду сегодня днем. Ничего, что я оставляю тебя здесь одну с Фиорой? Этот простой вопрос ножом вонзился в сердце, отозвавшись болью. Неожиданной болью. — Конечно. Я не ребенок. И тебе не обязательно всегда быть рядом и присматривать за мной. — Нет? — поддел ее Рафаэль. — Нет! — огрызнулась Ева. — Вчера мне так не показалось. Внезапно унижение обернулось злостью. Подбоченясь, Ева вздернула подбородок и яростно сверкнула глазами. — Так нечестно! Это был просто дурацкий сон… я не просила тебя… И замолчала, неожиданно осознав, что Рафаэль приближается к ней, что в своей злости она забыла прикрыться и теперь стоит перед ним обнаженной. Осталось только надеть шпильки — и она станет похожа на стриптизершу. Но Рафаэль вдруг прошел мимо, появившись через минуту с парой полотенец в руках. Он протянул ей одно. Но гордость — ужасная вещь. Голая, униженная и оскорбленная, Ева в этот момент скорее приняла бы помощь от сатаны, чем от Рафаэля ди Лазаро. Стараясь выглядеть так, будто ее нагота ее абсолютно не смущает, девушка гордо расправила плечи и смерила мужчину холодным взглядом. — Можешь сказать Фиоре, что я не останусь. Так что она избавлена от обязанностей няньки в твое отсутствие. Вот оно. Насмешливая улыбка исчезла с лица Рафаэля. — И где же ты планируешь остановиться? — Найду что-нибудь во Флоренции, — пожала она плечами. — Не забывай, на дворе август. Все отели забиты туристами. — Тогда я подумаю, что можно сделать. Наградив Рафаэля еще одним убийственным взглядом, Ева развернулась и пошла в раздевалку, плавно покачивая бедрами. Шесть или семь шагов показались девушке целой милей. И каждый из них давался с трудом, будто она ступала по ножам. Вилла показалась холодной и темной после недавней вспышки у бассейна. Рафаэлю потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к полумраку комнат. Из коридора раздавался деловой голос Фиоры. А в следующую секунду домоправительница уже торопилась в его сторону. — О, синьор Рафаэль!.. Она выглядела напуганно. Рафаэль положил руку на плечо женщины и спросил спокойно: — В чем дело, Фиора? Это из больницы звонили? — Нет, синьор. Полиция. На лице Рафаэля не отразилось ни единой эмоции. Он снял трубку и набрал номер. — Марко? Чао. — Чао, Рафаэль. Слушай, перейду сразу к делу. У меня плохие новости. Наш главный свидетель по делу Люки не станет давать показания. — Должны же быть другие свидетели? — Да. Но мы же не можем приставать с этим к каждой модели! Чем меньше людей знают об операции, тем лучше. Особенно если учесть, что ребята Люки убирают ненужных свидетелей. Рафаэль поежился, вспомнив слова Евы, услышанные им случайно. — Что мы имеем? — Мы следим за твоим братом. Это все, что нам остается, пока мы не найдем кого-то, кто согласится свидетельствовать против него. Остается лишь скрестить пальцы, что этот кто-то найдется побыстрее. Люка становится все более непредсказуемым. Чувствую я, скоро он оступится. Нужно просто подождать. Черт! Черт! Черт! Почему Рафаэль так обошелся с Евой? Теперь она уезжает. И направится, скорее всего, в квартиру Люки. По его, Рафаэля, вине. Нет, он не может сейчас лететь в Венецию! Он должен уговорить Еву остаться на вилле. Чего бы это ни стоило. Или… взять ее с собой! — Хорошо, Марко. Спасибо, что держишь меня в курсе. Как только он повесил трубку, на пороге появилась Ева. На ней была свободная белая рубашка, не скрывающая, однако, от взгляда обнаженную грудь под ней. В руках у Евы был мокрый бюстгальтер. Войдя с солнечного света и попав в полумрак виллы, девушка закричала, наткнувшись на Рафаэля, и в ужасе отскочила. — Ты напугал меня! — Прости, — рассмеялся Рафаэль. — Ничего смешного! Знаю, ты считаешь меня глупой, наивной и смешной. Дай мне час, и я больше не покажусь тебе на глаза. Тогда сможешь вернуться к своей скучной гламурной жизни, дурацким друзьям. Я не просила тебя привозить меня сюда! Всхлипнув, Ева побежала к лестнице, но Рафаэль перехватил ее. Девушка напрасно вырывалась — она оказалась в плену его рук. Как только Ева перестала сопротивляться и успокоилась, Рафаэль отступил. — Прости. — Он поднял руку, чтобы она молчала. — Я ведь смеялся оттого, что вдруг понял: никогда ни перед кем я не извинялся так много раз за такое короткое время. И да, я виноват. — Ты мне ничего не должен объяснять. — Слушай, Ева, поехали вместе в Венецию, а? У меня там церемония награждения. Скучно, но шампанское поможет все исправить. Я покажу тебе город. Ты когда-нибудь была в Венеции? Ева отрицательно покачала головой, не веря своим ушам. — Тогда ты просто обязана поехать. Мы остановимся во дворце, принадлежащем моей матери и ее семье. Он древний, находится в самом центре города. — И Рафаэль произнес заискивающе: — Прошу… я очень хочу, чтобы ты поехала. — Хорошо, — тихо согласилась Ева. — Здорово! — с облегчением сказал Рафаэль. — Собирайся. Через час мы уезжаем. Рафаэль смотрел Еве вслед и улыбался. Теперь Люка не притронется к ней по крайней мере следующие пару дней. Но как бы самому устоять перед таким соблазном? ГЛАВА ВОСЬМАЯ — А ты путешествуешь налегке, — заключил Рафаэль, неся единственную сумку Евы к лайнеру Лазаро. — Знаю. Прости, я совершенно безнадежна, — пробормотала Ева, размышляя, сколько чемоданов модной одежды обычно брали с собой прежние девушки Рафаэля, к которым он так привык. Ей было отчего-то стыдно смотреть на него. Его присутствие смущало, а близость волновала все больше. Каждой клеточкой своего тела Ева тянулась к нему. Это будет ужасная поездка, подумала девушка. — Я думал, мы договорились? Никаких больше извинений. Это становится смешным. И тебе не за что извиняться. Ты не жертва моды, и у тебя есть чувство стиля. — В тоне Рафаэля сквозила скука. — В твоем журнале это, наверное, называется «шик минимализма»? Ева посмотрела на свои любимые, но слегка потрепанные сандалии. — Полагаю, в любом журнале это назвали бы «необходимостью сменить имидж». — Уверен, Нико подумает так же. — Рафаэль кивнул в сторону поджидающего их стюарда. Рафаэль в последний раз летал на лайнере Лазаро, когда еще встречался с Каталиной. Каталина взяла с собой тогда четыре чемодана и еще сумку — только для косметики. И это на один уик-энд! — Боюсь, я не взяла с собой ничего необычного. — Тогда мы просто совершим набег на магазины. — Нет! Я не могу. Я… Но Рафаэль прервал все ее возражения: — После вас. Ева сглотнула, но поднялась по трапу. В голове она повторяла свою предполетную мантру. «По статистике летать безопаснее, чем переходить дорогу. И я не позволю Рафаэлю ди Лазаро увидеть мой страх», — поспешно добавила Ева. — Добро пожаловать на борт, синьор, синьорина. — Спасибо, что так быстро все подготовил, Роберто, — поблагодарил Рафаэль. — Нет проблем, синьор Рафаэль. Мне жаль, что с вашим отцом случился приступ. — Пилот отвел Рафаэля в сторону. — Синьор Люка тоже просил лететь с вами, но я решил, что вы предпочтете быть на борту вдвоем. Надеюсь, я не ошибся? Рафаэль коротко кивнул. Двое мужчин обменялись многозначительными взглядами. Что не прошло незамеченным для Евы. Позабыв о своем страхе, девушка огляделась. Она ожидала увидеть миниатюрный лайнер… Наивная! Да здесь целая гостиная! С диванами из красной кожи и персидским ковром. — Не очень, да? — спросил Рафаэль, неожиданно возникнув сзади. — Полагаю, Люка приложил руку к дизайну. Поэтому здесь все и выглядит как в прихожей борделя. Еве хотелось спросить, откуда Рафаэль знает, как выглядит прихожая борделя, но постеснялась. — Я не жалуюсь, — слабо улыбнулась девушка. — Это просто рай по сравнению с теми самолетами, которыми я обычно летаю. — Нравится летать? — Обожаю! — Нет, ни за что Ева не призналась бы ему, что дрожит, как ягненок на заклании. — Была когда-нибудь на борту частного лайнера? — Я? — Девушка напустила на себя насмешливый вид. — С моим-то стилем жизни? А ты как думаешь? Рафаэль неожиданно улыбнулся так, что его лицо мгновенно преобразилось. — Наверное, нет. Это против моих принципов, но иногда мне нравится полетать с комфортом. — Рафаэль поднял свой бокал. — Выпьем за первый раз. Ева покраснела и отвернулась. Это что, проверка? И тут самолет тронулся. Девушка вцепилась в свой бокал с вином. Уши заложило, а земля словно ушла из-под ног. А потом Рафаэль забрал у Евы бокал и взял ее руку в свою, успокаивая до тех пор, пока паника не ушла. Она открыла глаза, и взгляды их встретились. Они с минуту молча смотрели друг на друга. А потом Рафаэль отпустил ее руки и откинулся на спинку кресла. — А больше всего ты обожаешь взлет, да, Ева? — Я просто всегда волнуюсь, что двигатель не сработает. — Понятно. То есть думаешь, кто-то может изменить законы физики и не сообщить тебе об этом? Почему ты не сказала, что боишься? — Зачем? Чтобы пошатнуть в твоих глазах мой образ супермодного обозревателя? Я не могла так тебя разочаровать. Рафаэль улыбнулся. — Плюс, — продолжала девушка, — это так глупо. — Не смеши меня. Это вовсе не глупо. И в твоем случае даже не удивительно. — Конечно. Совершенно очевидно, что я из тех девушек, которые в самолетах ревут от страха. — Ты не плакала. — В этот раз. — Я совсем не это имел в виду. Для любого человека совершенно естественно считать землю безопасным местом, а небо — нет. А уж кто-кто, но ты абсолютно естественна. Легко поддаешься инстинктам. Если бы всего неделю назад кто-нибудь сказал бы Еве нечто подобное, она с горячностью заспорила бы, стала бы убеждать, что руководствуется логикой и разумом и еще старым и добрым здравым смыслом. Но в последние несколько дней все как будто перевернулось с ног на голову. На первое место действительно вышли инстинкты. — Я просто не понимаю, как все работает. — Думай об этом так, — Рафаэль встал. — Все дело в силе. Винты самолета создают давление, которое помогает самолету прорезать воздух. Ветер же создает достаточную поддержку, чтобы выдержать вес самолета в небе. Так что полет — это всего лишь столкновение двух разных сил. — Почему же ты сразу не рассказал? Спасибо, профессор. Ваша миссия выполнена. * * * Апеннинские горы под ними выглядели надежно и спокойно. Хотелось бы Рафаэлю сказать то же самое о своих эмоциях… Нет, мысленно поправил он себя, не об эмоциях. О гормонах. Феромонах. Что же еще заставляет мужчину захотеть сгрести женщину в охапку и потеряться в ее аромате, ее поцелуях, ее прелестях… Запах духов, тот же, который окутал его вчера, и сегодня волновал и кружил голову. А подумать нужно было о многом. После разговора с Марко остановить Люку стало для Рафаэля навязчивой идеей. Он отвернулся от Евы, чтобы ничем не выдать мрачных мыслей. Каталина еще живет в Венеции. После разрыва с Люкой она вернулась на родину, к родителям, чтобы с их помощью преодолеть свою наркотическую зависимость и очиститься от грязи прежней жизни. У Рафаэля был их номер телефона. Через два года после отъезда Каталины он даже справлялся о ней. Возможно, пора снова навестить их? Рафаэль не был уверен в том, что синьора ди Суза позволит, но, если ему удастся уговорить Каталину свидетельствовать против Люки, тогда, может быть, еще одна невинная жертва избежит его цепких лап. Но не подвергнет ли он опасности саму Каталину? Их отношения длились два года. Но, несмотря на то, что Каталина сама ушла от него, Рафаэль всегда считал себя ответственным за их разрыв. Он был слишком холоден, слишком сух. «Эмоционально заморожен», как сказала ему Каталина, когда собрала чемоданы и пошла к машине, где ее уже ждал Люка. Она была права, конечно. Не удивительно, что обаятельный весельчак Люка привлек ее больше. Наверняка ее подкупили его романтичные словечки вместе с еще более романтичными поступками. Наверное, это было похоже на путешествие из Сибири на Сейшелы. Однако рай оказался отравлен. Через полгода Каталина потеряла контракт с Лазаро. Ее страсть к наркотикам стало невозможно скрывать. Девушке еще повезло, что она успела тогда вырваться из лап Люки… Поля и холмы вскоре уступили место венецианским лагунам. Рафаэль повернулся к Еве, чтобы сказать, что они почти прилетели, но слова застряли в горле. Она скинула сандалии и свернулась клубочком в кресле. Очки свисали на одну сторону, на коленях едва держался ноутбук. Один локон был по-детски накручен на палец. Так она и заснула. Ева казалась такой молодой, такой свежей и юной… Рафаэль сжал кулаки, борясь с желанием прикоснуться к ней. И тут Ева вытянулась, как сытая кошка. Проснувшись, она взяла яблоко из вазы с фруктами и взглянула на Рафаэля, ощутив на себе его взгляд. — Хочешь? Ее голос звучал еще полусонно и так соблазнительно, что Рафаэль еле сдерживался. — Нет, спасибо. Может, я и не примерный католик, каким ты хочешь меня видеть, но я знаю точно: опасно принимать яблоко от женщины по имени Ева. Венеция — город любовников, подумала Ева, выглядывая из окна и с завистью рассматривая парочки, гуляющие по мостам рука об руку. С тех пор как они сошли с самолета, Рафаэль едва ли сказал ей пару слов. Мысленно он был где-то далеко. Или, что скорее всего, с кем-то еще. Наверное, вспоминал свои предыдущие поездки в Венецию с разными светскими красавицами, которые не краснели при виде влюбленных пар и не подпрыгивали от неожиданности, когда им подавали руку. После прохладного салона самолета воздух здесь был тягуч, как мед. Что ж, по крайней мере Ева приехала в Венецию. Она мечтала о Венеции всю жизнь, хотя и думала, что поедет в этот город со своим… Но ведь, с ужасом заключила девушка, в этой части все, кажется, сбывается… Рафаэль вздохнул. Венеция все так же прекрасна, только теперь он здесь с Евой. Ему нравилось, с каким упоением она осматривается. На ее лице отражались все эмоции — восторг, грусть, ожидание, печаль. Рафаэлю хотелось бы прочесть ее мысли… Но это очень опасный путь. Девушки в ее возрасте все обладали особым шармом юности. Рафаэль стиснул зубы и посмотрел вокруг. Ему вдруг захотелось выбраться из гондолы, в которой они медленно плыли по одному из многочисленных каналов Венеции. Сегодня вечером они пойдут на церемонию награждения, где, к счастью, не придется оставаться наедине, а завтра Рафаэль встретится с Каталиной. И уже потом им можно будет возвращаться во Флоренцию. С хорошими, как он надеялся, новостями для Марко. — Мы сойдем здесь, — неожиданно произнес Рафаэль. Удивленная, Ева последовала за ним, доверчиво протянув ему руку. Помогая девушке выбраться из гондолы, он не глядел в ее глаза и отпустил тогда, когда она встала на деревянные подмостки. — Куда мы идем? — поинтересовалась Ева, едва поспевая за своим спутником. — По магазинам. — О… зачем? — Кажется, ты говорила, что тебе нечего надеть на сегодняшнюю церемонию. — Да, но… — Ева почти бежала за ним. По такой жаре это было невыносимо. Девушка потеряла терпение. — Ты можешь остановиться хотя бы на минуту? С меня хватит! Мы не пойдем ни в какие магазины! Во-первых, я не могу поз… — Вот мы и пришли. — Рафаэль остановился у двери дорогого бутика, какие Ева видела только в кино. Наверняка здесь звезды мировой величины покупали наряды на вручение премии «Оскар». Он бесцеремонно сопроводил Еву внутрь. — Рафаэль, — сказала она со злостью. — Я же сказала, я… Но рядом с ними уже возникла продавец-консультант. Ее лицо было таким же идеальным, как у манекена в витрине. При виде Рафаэля оно расплылось в соблазнительной улыбке. — Синьор ди Лазаро, здравствуйте. Долго вы к нам не заходили. — Спасибо, Клаудия. Понимаю, что это трудно, но не могли бы вы найти что-нибудь для моей спутницы на сегодняшний вечер? — Церемония награждения? Конечно, зря вы оставили все на последний момент, но я уверена, что смогу что-нибудь сделать. — Девушка повернулась к Еве, оглядывая ее оценивающим взглядом. — Сюда, пожалуйста. Покинутый, Рафаэль сел на кожаный диван и взял со столика газету. Клаудия отлично разбиралась в моде и в мужской психологии. Она создала в своем магазине все условия для того, чтобы богатые мужья и любовники были только рады подождать, пока их жены примеряют одежду. Во всю стену здесь располагалась плазменная панель, в стопке прессы на столике лежали свежие газеты и журналы. Все здесь располагало к расслабляющему ожиданию, тогда почему Рафаэль чувствовал странный дискомфорт? В Колумбии он часто подвергал свою жизнь опасности, но всегда находил выход из щекотливой ситуации. Но сейчас он не мог справиться с собственными инстинктами. Из примерочной доносились слабые протесты Евы. Она даже немного запыхалась. — Рафаэль, послушай. Я не могу позволить себе купить… — раздалось из-за ширмы. — Я и не прошу тебя ничего покупать, — нетерпеливо оборвал он, — ведь это я притащил тебя сюда, так что меньшее, что я могу сделать, — это купить тебе что-нибудь. Возникла недолгая пауза. Ева снова заговорила, ее голос звучал приглушенно, будто она снимала топ. — А что, если я не позволю тебе этого сделать? — Ты можешь отправиться на церемонию награждения в том костюме, в котором была сегодня утром, — улыбнулся Рафаэль. Он услышал, как из ее груди вырвался вздох, и мысленно выругался за свою нетактичность. — Прекрасно, синьорина, — различил он голос Клаудии. — Вам необыкновенно идет это платье. Оно говорит само за себя. — Это-то меня и волнует, — раздался голос Евы. — Оно словно зовет: «возьми меня, я твоя». — Звучит отлично, — вставил заинтригованный Рафаэль. — Можно взглянуть? — Ой! Ни за что. Я уже снимаю. Стиснув зубы, Рафаэль недовольно скрестил руки на груди и уставился в одну точку, прогоняя из воображения навязчивые картинки недвусмысленного содержания. Однако невольно взгляд его упал на большое зеркало напротив примерочных. В отражении он заметил, как полоска красного упала на пол. Ева деликатно ступила из нее, и это было самое эротичное из всего, что Рафаэлю доводилось видеть раньше. Он не мог отвести глаз от зеркала, в котором Ева теперь привстала на цыпочки. Раздался звук застегивающейся молнии, прозвучавший, как томительная ласка. Потом тишина. И голос Клаудии: — Хорошо. Только снимите лифчик для лучшего эффекта. Рафаэль простонал. Он слишком хорошо представлял себе ее спелую грудь. Ведь сегодня утром она стояла перед ним обнаженная и такая прекрасная, хотя и напоминала разозлившегося котенка. Даже когда Ева злилась, было в ней нечто притягательное, отчего ее хотелось целовать и целовать… — Синьор? Готовы? Кдаудия отдернула шторку и отступила. Шелковое платье цвета мокрого асфальта сидело восхитительно, подчеркивая соблазнительные изгибы тела. У Рафаэля перехватило дыхание от восторга. Ева надела босоножки на высоких каблуках, отчего ее ноги стали казаться бесконечными. По округлым бедрам мягко струился шелк, словно маня прикоснуться к ним. Клаудия подобрала волосы Евы и добавила темно-красного блеска губам, придав им чувственности. Ева выглядела прекрасно. Шикарно. Блестяще. Рафаэль ненавидел это. Ева чувствовала, как сильно колотится в груди сердце, когда она ступила в зал и предстала перед Рафаэлем. Возможно, сейчас он разглядит в ней прекрасную женщину?.. Он медленно встал и шагнул в ее сторону с каменным выражением на лице. Кажется, время остановилось. Его глаза скользили по ее телу. Ева ждала, что он скажет. Но Рафаэль молчал. Его глаза все сказали громче любых слов. — Вам нравится, синьор? — нервничая, поинтересовалась Клаудия. — Хорошо, — безразлично произнес Рафаэль и, повернувшись на каблуках, прошел к кассе. Бледная и дрожащая, Ева вернулась в примерочную. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Ева вышла из бутика, яростно сверкая глазами. Она со злостью протянула Рафаэлю большую коробку с платьем. — Раз уж ты настоял купить это чертово платье, неси его сам! — бросила она холодно. Не сказав ни слова, Рафаэль взял коробку и пошел вперед. У Евы не оставалось выбора, как поплестись следом за ним. Красота окружающего ее города прибавила Еве отчаяния, когда она почти бежала за Рафаэлем. Кажется, они были единственными людьми, которые куда-то торопились. Остальные двигались медленной поступью отдыхающих. Злость, с какой Ева сбросила с себя платье в примерочной и стерла с губ блеск, поутихла, но девушка изо всех сил пыталась сохранить ее в себе, потому что иначе она задохнется от боли и унижения. Они вышли на широкую площадь, окруженную зданиями с колоннами. Ева вдруг поняла, почему они кажутся знакомыми. Знакомыми и все же захватывающе неожиданными в своей красоте. Девушка остановилась. — Площадь Святого Марка! — выдохнула она. Рафаэль обернулся и увидел, что Ева неподвижно стоит посреди площади. Она снова стала собой: милой, свежей и ни капельки не светской. Сердце Рафаэля совершило неожиданный кульбит. — Что-то не так? — Все в порядке. Я просто не сразу поняла, где мы. — Площадь Святого Марка. Здесь готовят самый вкусный каппучино в мире. — Потрясающе! — Это уж точно. Потрясающе, что туристы до сих пор покупаются на это. Небо немного потемнело, придав странную желтизну дневному свету. Жара спала, а со стороны лагуны раздались первые раскаты грома. Люди собирались на площади в поисках укрытия. Только Ева и Рафаэль не двигались. Еве казалось, будто вся энергия надвигающейся грозы сосредоточилась между ними. Глаза ее блестели. — Ты, конечно, не считаешь эту площадь впечатляющей и красивой, да, Рафаэль? — Красивой? Нет. Когда дело касается красоты, я такой же дурак, как и все. — Он подступил ближе. — Чего я не могу вынести, так это когда красота дешевеет и становится доступной массам. Ева вскрикнула, поняв смысл его слов. — Ты мерзавец! Сначала ты расшвыриваешь деньги Лазаро, как какая-то фея-крестная, пытаясь превратить меня в Золушку, чтобы я сопровождала тебя на эту чертову церемонию, а теперь жалуешься, что тебе не понравился результат! Тогда, боюсь, ты сделал плохое вложение. Я тебе не блестящая гламурная моделька и никогда ею не стану! Первые крупные капли начали падать с неба. Лицо Рафаэля в хмуром дневном свете казалось бледным. Он провел рукой по волосам. — Ты просто не понимаешь… Я не хочу, чтобы ты была «блестящей, гламурной моделькой». Ева подняла на него глаза, повернулась и собралась бежать, но Рафаэль перехватил ее руку и притянул к себе. Первая молния разрезала небо. — Ты не хочешь? Тогда перестань играть со мной и оставь меня! — закричала девушка. — Если ты не хочешь меня, просто оставь меня в покое! — Нет! — Его голос прозвучал сильнее грома. — Я не желаю, чтобы ты превращалась в одну из тех женщин, потому что ты прекрасна такая, какая есть! Ева, ты… Рафаэль не закончил. Их губы встретились в страстном поцелуе. Теплые капли дождя смешались со слезами Евы. Рафаэль не мог оторваться от нее, словно путник, жаждущий напиться после долгого путешествия. Раздался оглушительный раскат грома. Дождь усилился. Рафаэль нехотя оторвался от губ Евы, осознав, что она так и не надела бюстгальтер и теперь стоит перед ним, словно обнаженная. И тут он понял, что хочет ее больше, чем кого бы то ни было в своей жизни! Ева услышала звук, сорвавшийся с его губ, и все поняла. Она прикусила губу и заглянула в глаза Рафаэля. Девушка приподнялась на цыпочки и убрала упавшую на его лоб прядку. Потом призывно коснулась губами его губ… Он прерывисто дышал, его глаза казались совсем черными. Когда молния снова пронзила небо, они взялись за руки и побежали, шлепая по лужам. Только оказавшись на другой стороне площади, Ева заметила, что чего-то не хватает, оглянулась и вскрикнула: — Платье! Брошенная им во время поцелуя коробка до сих пор стояла посреди площади. — Оставь его! — простонал Рафаэль, притянув Еву к себе. Он остановился у массивной деревянной двери. Ослепленная желанием, Ева не заметила, как они попали сюда. Рафаэль взбежал по ступеням и отпер дверь. Они прошли внутрь. Ее губы уже искали его рот, не успела за ними закрыться дверь. А когда она все же захлопнулась, они уже жадно целовались. Ева прогнулась, как кошка, и почти замурлыкала от удовольствия, когда ее грудь коснулась его груди. Она прижалась к Рафаэлю еще крепче, чувствуя его возбуждение. Ей хотелось расстегнуть ремень на его брюках, но какой-то садистский инстинкт растянуть удовольствие удерживал ее до тех пор, пока она сама не истомилась в ожидании. — Ева, я… Но девушка не желала ничего слушать. Ею руководил животный инстинкт. Притянув Рафаэля к себе за воротник рубашки, она успела прошептать только «я хочу тебя», и снова их губы слились в томительной неге поцелуя. Ее руки потянулись к его ремню, но Рафаэль остановил ее. — Не здесь. Он взял ее на руки и понес наверх. Все это время Ева расстегивала пуговицы его рубашки. Рафаэль толкнул плечом какую-то дверь, вошел и поднес Еву к кровати. Было что-то божественное в том, как она встала перед ним на колени, чтобы закончить то, что начала в холле. Гроза на улице сменилась совершенно иной бурей — бурей эмоций и страсти. Ее губы тронула чувственная улыбка. Пуговица. Игра продолжается. Сантиметр за сантиметром ее пальчики скользили по его возбужденной плоти. Стон Рафаэля разорвал тишину спальни. Он нежно толкнул Еву на постель, скинул расстегнутую рубашку и завладел губами девушки, одновременно снимая с нее брюки. Мужчина оглядел ее топ с тысячей маленьких пуговичек. — Сними его! Ева повиновалась. Рафаэль словно пожирал ее глазами. Он не мог больше томиться в ожидании. Он начал ласкать ее грудь, покусывая розовые соски, как ребенок, припавший к груди матери. Ее стон эхом прокатился по замку. Рафаэль заглянул в глаза Евы. Он сорвал с себя оставшуюся одежду и развел ее бедра. Она ждала его и уже была готова принять, но когда он входил, то ощутил внезапное напряжение. Она вдруг показалась ему беззащитной маленькой девочкой… — Ева, — выдохнул он. — О, Ева… — Не останавливайся! — взмолилась она. — Прошу тебя, Рафаэль… прошу… Она задохнулась от желания. Рафаэль сменил позу так, что они оказались на краю постели в таком же положении, как в ту ночь на террасе. Но на этот раз она ощущала его глубоко в себе. Их тела закружились в танце, старом как мир. Ева обняла Рафаэля, перенеся вес на колени, двигая бедрами, с каждым новым движением пропуская его все глубже и глубже. И когда их взгляды встретились, в его глазах Ева увидела… Что это было? Она уже утонула в темной пучине его зрачков, когда он отвел глаза и уткнулся носом в ее шею, вдыхая ее запах, упиваясь ее вкусом. Рафаэль не мог больше сдерживаться. Он заполнил все ее существо, ощутив, как она застыла в его руках, издав стон радости и удивления. И даже потрясающий финальный аккорд был не сравним с тем наслаждением, которое он испытал, услышав этот стон. В воздухе повеяло прохладой. Рафаэль почувствовал, что Ева дрожит, и притянул ее ближе к себе. Они лежали в тишине. Рафаэль ласкал ложбинку на ее груди и думал. Чувство умиротворения ушло, теперь заработал мозг, анализировавший то, что произошло сейчас между ними. Он считал ее журналисткой, которая хотела сенсации. А сюда привез потому, что не доверял ей, но хотел защитить. И теперь Рафаэль знал, что Ева была невинна в буквальном смысле слова. Он должен был защитить ее, но был настолько эгоистичен в своей похоти, что даже забыл воспользоваться презервативом. Чувство вины остро пронзило его. — Ты должна была сказать мне. Ее рука, ласкающая его волосы, остановилась. — Сказать что? — Что ты девственница. — Разве это что-нибудь изменило бы? — Ну конечно, конечно! Этого и боялась Ева. Для Рафаэля произошедшее между ними не больше, чем просто секс. — Я не сказала потому, что это неважно. — Я был бы… нежнее. И внимательнее. Прости. — Я думала, мы договорились больше не извиняться? — Ева издала смешок, больше похожий на всхлип. — Или ты напрашиваешься на комплимент? Ты был великолепен. Это… — Ева не могла найти слов, чтобы описать, на что была похожа ее первая близость с мужчиной. Она запустила пальцы в его волосы. — Ты седеешь, — произнесла Ева мягко, выдернув один седой волосок. — Разумеется. Я стар. Слишком стар для тебя. — Кто сказал? Твоей маме было столько же лет, сколько мне сейчас, когда она вышла замуж за твоего отца. А он был намного старше тебя. Фиора мне рассказала. Ева ощутила, как Рафаэль напрягся. — Вставай! — резко сказал он, откинув одеяло. — Нас ждет церемония. — Надеюсь, дизайнеры не очень на меня обидятся. Мы ведь оставили платье на площади. Придется сотворить что-нибудь из простыни, — улыбнулась Ева. Рафаэль надел джинсы и открыл перед Евой двери, за которыми висел целый ряд платьев разных цветов. — Чьи они? — выдохнула девушка. — Моей матери. Не думаю, что они ей понадобятся сегодня вечером. Рафаэль спустился за их вещами, а Ева, обернувшись в простыню, подошла к шкафу, провела рукой по ряду платьев и вспомнила улыбающуюся женщину с фотографии. Как Рафаэль может жить здесь? Он вернулся, держа сумки в руках. — Нашла что-нибудь? — Нет. То есть да. Но их так много… я не знаю, с чего начать. Ее сердце сжалось, когда Рафаэль начал доставать платья — одно за другим. — Ничего красного и черного. И серого. Я хочу, чтобы ты оставалась собой. Попробуй начать с этих. — Они все великолепные. — Ева достала из стопки розовое платье и приложила к себе. Позади нее Рафаэль доставал из чемодана свой смокинг. Воспользовавшись этим, Ева надела платье. — Там должны быть еще и туфли. Ева посмотрела в нижней части шкафа и действительно обнаружила множество туфель. Некоторые в коробках, некоторые нет. — Почему здесь все осталось так, будто твоя мама просто ушла, оставив все свои вещи? — Отец не захотел ничего выбрасывать. Кроме того, легче было оставить все в замке, чем перевозить. — Он, наверное, очень любил твою мать. — Не совсем. Он любил ее платья. Некоторые модели он придумал сам. — О, Рафаэль, нет! Это, конечно, шутка? Твой отец любил твою маму! — Если и так, он никогда не показывал этого. Полагаю, отец не оставлял попыток сделать из нее ту, кем она не являлась. — А какой она была? — Милой. Смешной. Всегда смеялась над абсурдным миром моды, что сводило с ума моего отца. Для него мода значила очень много. — Тогда почему он женился на Изабелле? — спросила Ева, надевая босоножки. Она услышала позади щелчок камеры и удивленно подскочила: — Ч-что ты?.. — Когда я вижу что-то красивое, мне хочется сфотографировать это. — Рафаэль сделал несколько снимков и продолжил: — Мама была дочерью итальянского герцога. И очень красивой. До того, как стать его женой, мама была его музой. Он улегся на постель, откинувшись на подушки, и стал разглядывать Еву. — Надень вон то, голубое. Ева сделала, как он просил. Фотоаппарат щелкнул снова. — Продолжай. — Сначала мама стала излюбленной жертвой папарацци. Красивая, молодая наследница — жена именитого дизайнера! Но она ненавидела их. Мама была молода и застенчива. Ей совсем не подходила роль, которую ее заставил играть отец. Ева облачилась в голубое платье и повернулась к нему спиной. — Что же случилось? — через плечо спросила она. — Отец ничего не замечал. Для него публичность много значит. А после моего рождения все стало только хуже. Ради меня мама старалась избегать журналистов, а они все чаще преследовали ее. Однажды мама повела меня к дантисту. Когда мы вышли, за нами погнались папарацци. Они кричали, чтобы мы остановились, что надо сделать снимки. Мама вышла на дорогу, чтобы они отстали… Еве вдруг стало трудно дышать. Бледно-зеленое платье, которое она надела после голубого, упало на пол. Девушка вспомнила слова Фиоры: «Для ребенка увидеть такое…» — Водитель не смог избежать наезда. Он винил себя, но это была не его вина. — Нет. И не твоя. И не твоего отца. — Нет, именно его! Отец должен был понять и защитить маму. Если бы он любил ее, он не позволил бы этому случиться. Несколько минут оба молчали. Наконец Рафаэль бросил: — Ладно, хватит об этом. Мы опоздаем. — Он быстро надел смокинг. — Поможешь мне с молнией? Рафаэль отвел волосы с ее плеч и застегнул на ней платье. Ева повернулась к нему. В ее глазах читались сострадание и понимание. — Я хорошо выгляжу? — доверчиво спросила она. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ После грозы все резко изменилось. Тучи разошлись, и сейчас небо было ясно-голубым. На мокрые улицы спустился вечер. Но не только Венеция изменилась, заключила Ева, дрожа, несмотря на теплый вечер. Она тоже стала другой. Секс с Рафаэлем словно преобразил ее. Как будто кто-то раскрыл ей тайны Вселенной или, взяв за руку, ввел в ворота рая. Рафаэль шел рядом по мощеному тротуару. Он казался таким высоким и очень далеким… Еве хотелось коснуться его, но она никак не решалась даже приблизиться. После недавнего рассказа о смерти матери, Рафаэль стал холодным и отчужденным. Только когда Ева полностью собралась и вышла к нему, на его лице отразились какие-то эмоции. Только потом она поняла, что выбрала то самое фисташковое платье, которое было на его матери на той фотографии в доме. Ева рассыпалась в извинениях, но Рафаэль приложил палец к ее губам. — Никаких извинений, помнишь? Все хорошо. — Но его голос был странно безразличным. Ева украдкой смотрела на Рафаэля. Даже Венеция не сравнилась бы с ним по красоте. Он был рожден для смокинга. Его аристократизм проявлялся в каждой детали. Они прошли через мост. Рафаэль взглянул на Еву, немного смягчившись. — Почти пришли. Я не очень хороший экскурсовод, да? Я и забыл, что ты никогда раньше не бывала в Венеции. Мне следовало бы показать тебе все достопримечательности. Ева сделала вид, что разглядывает свои босоножки, чтобы он не заметил ее маленькой лжи: — Все в порядке. Я упиваюсь красотой этого города. Мне не нужно знать больше. — Чтобы влюбиться в Венецию, нужно узнать ее, а не просто увидеть ее красоту. — Наверное, ты прав. Но, быть может, я не хочу узнавать ее. — Ева слабо улыбнулась. — Если я влюблюсь в этот город, мне не захочется отсюда уезжать. Ева не знала, чего ей следует ожидать от церемонии награждения. Она никогда не посещала подобные мероприятия, хотя и была готова к тому, что встретит там знаменитостей. Как и на презентации духов. Однако Ева ошиблась. Событие проходило в одном из старинных замков вниз по Большому каналу, но если обстановка на презентации духов была гламурной, то здесь она скорее отражала сдержанный вкус. Ни красной ковровой дорожки на ступенях у входа, ни назойливых папарацци. Только туристы, восхищенные тем, как просто одеты гости. В просторном холле раздавался гул голосов. Женщины были одеты в наряды всех цветов радуги, мужчины ограничились смокингами. Рафаэль оставил Еву и, шепнув ей: «Жди здесь», исчез в толпе. Ева тут же почувствовала себя очень одиноко. Вздохнув, она посмотрела в потолок. Пора привыкать к этому чувству. Через пару дней они вернутся во Флоренцию, а потом она поедет в Англию. Одна. Сегодня днем, где-то между их великолепным сексом и разговором с Рафаэлем, Еве пришла в голову мысль не возвращаться. Она совершенно безнадежно влюбилась в него. Буквально. Узнать, что Рафаэль ди Лазаро был причастен к смерти Элли, сейчас было бы просто немыслимо. Ева не могла рисковать. Единственный выход — уехать, пока ее иллюзии и воспоминания целы и невредимы. Конечно, есть шанс, что откроется что-нибудь, снимающее с Рафаэля все подозрения, и тогда… Ева вскрикнула, когда кто-то закрыл ее глаза ладонями. — Угадай, кто? — Я… я не… — Ну же, бамбино, ты ведь еще не забыла меня? Иначе я умру. Мужчина убрал руки. Ева оглянулась. — Люка! Что ты здесь делаешь? — Могу задать тебе тот же вопрос. — Люка добавил в голос драматизма. — Я проделал весь этот путь, чтобы спасти тебя от ужасно скучной компании моего большого старого брата, а ты даже не узнала меня. Моя жизнь кончена… — Не говори ерунды! — рассмеялась Ева, игриво ударив его по руке. — Я рада снова увидеть тебя. — И я тебя, красавица… и я тебя. — Люка соблазнительно улыбнулся. — Ты выглядишь… ммм… потрясающе. — Он обошел вокруг нее. — Вкусно, я бы сказал. Я мог бы даже съесть тебя. — Перестань, — остановила его Ева, улыбаясь. Во флирте с Люкой было нечто очаровательное, особенно после холодной отчужденности Рафаэля… — Я звонил тебе. Собирался пригласить на ланч и рассказать кое-что интересненькое для твоей статьи, но… — Люка беспомощно всплеснул руками, — ты не отвечала на мои звонки. — Звонки? Я не… — она не договорила. Вот когда Рафаэль забрал ее телефон! Неожиданно в голову пришла одна идея. Улыбка сменилась обеспокоенной морщинкой на лбу. — Люка? Можно задать тебе вопрос? — Конечно, красавица, я могу гарантировать, что ответ будет положительный. — Нет. Ты не так меня понял. Я серьезно. О Рафаэле. — Что ж, спрашивай. Только я ведь намного интересней. Уверена, что не хочешь поспрашивать обо мне? Например, в каком отеле я остановился? В каком номере, а? Люка подался немного вперед и глядел ей прямо в лицо. Его глаза казались почти черными и светились странным огнем. Ева тряхнула головой и смущенно отвернулась. — Моя дорогая? — настаивал Люка. Но момент был упущен. Странная жестокая игра, на кону которой ее собственное будущее. — Не важно. Сквозь толпу в их сторону уже пробирался Рафаэль, держа в руках пару бокалов шампанского. В нем была какая-то неуловимая харизма. Ева не могла отвести от него глаз. Она вспомнила, что они пережили сегодня, и сердце ее дрогнуло. Их взгляды встретились. Ева была уверена, что в этот момент он испытывает то же, что и она. Но в следующую секунду Рафаэль переменился в лице. — Какого черта? — Ну, ну, большой брат. Следи за словами. Мы сейчас не в Колумбии. — Какого черта ты здесь забыл? — Забавно, забавно. А я-то думал, почему лайнер Лазаро вдруг оказался недоступен для меня. — Люка говорил с улыбкой, но в его голосе чувствовалась злость. — Очевидно, ты не очень-то интересуешься семейными делами, Рафаэль. Если бы спросил, ты бы уже знал, что мы являемся одними из главных спонсоров этого события. Рафаэль огляделся, стараясь понять, есть ли среди гостей люди Марко. Он надеялся, что так. — Я удивлен, признаться, — с сарказмом ответил он. — Обычно Лазаро не спонсируют такие серьезные мероприятия. — Не я придумал столь удачный рекламный ход, признаю. И ты абсолютно прав — обычно мы предпочитаем спонсировать более… — Люка огляделся, — модные события. Алессандра Ферретти всегда любила тебя тем не менее, большой брат. Но мне кажется, она хочет заполучить отца. — Как он? — вмешалась Ева, заметив, что Рафаэль начинает терять терпение. Люка пожал плечами. — Еще не очнулся, — он закатил глаза. — Хотя я не понимаю, чего он так устал. Я ведь занимаюсь всеми делами. — Отец на аппаратах. Я говорил с врачами. Они сказали, так будет лучше. — Может быть, найдем наш столик, Рафаэль? — мягко спросила Ева, погладив Рафаэля по руке. — Конечно, идите. Мы закончим наш разговор позже, красавица. Ты хотела о чем-то меня спросить, помнишь? Ева почувствовала, как Рафаэль напрягся, и, взяв мужчину под руку, девушка повела его прочь, бросив Люке: — Нет, нет, забудь. Сейчас это уже не имеет значения. К большому разочарованию Евы, оказалось, что за обедом ей придется сидеть не рядом с Рафаэлем. Однако разочарование вскоре сменилось облегчением, когда мужчина справа от нее представился. Пол был молод, полон энтузиазма и, к удовольствию Евы, тоже из Лондона. Вечер вдруг превратился в увлекательное событие. Все страхи Евы из-за ее скудного знания итальянского и искусства фотографии отпали. Ева очень быстро нашла общий язык с Полом, а уж когда оба обнаружили, что обожают фильм «Ноттинг Хилл», их уже было не остановить. Как не остановить было и приступ ревности, который пронзил Еву, когда она увидела, что рядом с Рафаэлем заняла место сверхсексуальная Алессандра Ферретти. Она, как опытная светская львица села за столик чуть позже остальных, чтобы приковать к себе всеобщее внимание. Мужчины дружно уставились на область ее декольте. Алессандра придвинула свой стул поближе к Рафаэлю и начала говорить с ним. Ева ни слова не понимала по-итальянски, но язык тела говорил громче любых слов. Алессандра ясно произнесла лишь два слова, намеренно по-английски: «закрытая вечеринка». — Ты пробовала их моцареллу? — спросил Пол, как только официанты принесли первую смену блюд. — Ее делают в Южной Италии. Ева покачала головой и пыталась сосредоточиться на разговоре, но ее любовь к итальянскому сыру поугасла на фоне очевидной страсти Алессандры к итальянскому фотографу. Ее движения были уверенными и соблазнительными. Она пила вино и смеялась, запрокинув голову с копной темных волос. Любому показалось бы, что эта женщина чувствует себя как рыба в воде, но от взгляда Евы не ускользнуло то напряжение, с каким эта красавица смотрела на Рафаэля. И только на него. После главного блюда началось собственно событие, ради которого все и собрались. На сцену поднялся пожилой человек лет шестидесяти. Он начал свою речь в почтительной тишине. На экране позади него шла презентация снимков. На сцену один за другим поднимались фотографы, победившие в той или иной категории. Ева начала откровенно скучать. Но тут на сцену вызвали Рафаэля ди Лазаро. Она ясно услышала его имя. Ева заметила, что все взгляды в зале устремились в его сторону. Зрители разразились аплодисментами. — Чертовски талантливый парень! — громко аплодируя, восхищенно прокомментировал Пол. Рафаэль встал и вышел на сцену. На экране появился его снимок. Даже без очков Ева смогла оценить необыкновенный эффект фотографии. На фото была женщина, держащая на руках смеющегося голубоглазого ребенка с румяными щечками. Впитав в себя эту воплощенную невинность, глаз вдруг улавливает нечто более тонкое. Мать сама еще совсем ребенок. Худая девчонка с впалыми щеками и потухшим взглядом. Тощие руки, кажется, скоро лопнут от напряжения. На кроватке рядом с ними лежит плюшевый мишка и использованный шприц. Люка протягивал Рафаэлю его награду и руку в формальном приветствии. Рафаэль принял премию, но руки не подал, повернувшись к залу с речью: — Для меня большая честь стать фотографом года. Деньги, полученные от этой премии, я хочу передать в два фонда в равных частях. В фонд жертв героина в Колумбии и в реабилитационный центр для наркоманов, который был создан нами во Флоренции два с половиной года назад. Зал снова взорвался аплодисментами, но Рафаэль прервал их: — Знаю, это сюжеты моих снимков потрясают общественность, не люди, запечатленные на них, но я очень благодарен тем, кто позволил мне фотографировать их. — Его взгляд остановился на Еве. — Надеюсь, со временем жители Колумбии тоже будут мне благодарны за то, что я говорю об их проблеме миру и не оставлю попыток бороться. — Он сделал паузу. — Я буду работать до тех пор, пока существуют наркодилеры, которые отравляют жизнь простым людям. Это зло должно быть искоренено. Только после этого Рафаэль пожал руку Люки. Он будто бы скрепил свою клятву. Алессандра Ферретти рассыпалась в поздравлениях, как только Рафаэль вернулся за столик. Он посмотрел в глаза Евы и встал следом за Алессандрой, которая уводила его прочь. — Он гений. Просто гений! — восхищался Пол, стоя перед снимками Рафаэля в галерее. Новый знакомый привел Еву посмотреть на фотографии всех номинантов сегодняшней премии. — Только взгляни на композицию! Какая постановка кадра! А какие эмоции! Эти люди считаются отбросами, от которых высшее общество воротит нос, но ди Лазаро открывает их с другой стороны. — Ах, вот ты где, Ева. — Алессандра Ферретти возникла из ниоткуда, окутывая всех тяжелым шлейфом духов. — Рафаэль искал тебя. Он хочет отвезти тебя домой. Она говорила так, словно Ева была непослушным ребенком, которому давно пора спать. — Он ждет. Ева попрощалась с Полом и проследовала за Алессандрой. — Расскажите о фондах, которые упоминал Рафаэль, — попросила Ева. — Рафаэль сам создал фонд во Флоренции. В нашей индустрии многие люди идут по этой тропе. Наркотики являются уже частью мира моды. Рафаэль создал фонд, чтобы помогать моделям преодолеть пагубную зависимость. Он сначала все делал сам, даже принимал тысячи звонков на свой мобильный. Но он не любит говорить об этом. Ева ухватилась за перила. Так вот оно что! Телефон Рафаэля был у Элли не потому, что он поставлял ей наркотики, а потому, что хотел помочь… Остановившись посредине лестницы, Ева повернулась к изумленной Алессандре и широко улыбнулась. — Спасибо! Рафаэль стоял у подножья лестницы. Свет люстр играл в его волосах. Еве захотелось броситься в его объятия и зацеловать. — Я не уделял тебе внимания весь вечер. Прости. — Я думала, мы больше не извиняемся, — стараясь подавить бурную радость, шепнула Ева. Алессандра поджала губы, но через минуту уже щебетала что-то Рафаэлю по-итальянски. — Боюсь, придется обойтись без меня, Алессандра, — ответил Рафаэль по-английски, взглянув на Еву с улыбкой. — Пойдем. Алессандра снова заговорила на итальянском, быстро и резко. Рафаэль повернулся к ней. — Спасибо за совет, Алессандра. Но на будущее запомни: если мне понадобится твое мнение, я спрошу тебя. Ева почувствовала, как по спине побежали мурашки, когда Рафаэль обнял ее за плечи. Он в последний раз бросил взгляд в сторону Алессандры и горько добавил: — И хотя это не твое дело, я не забыл. Как бы мне этого ни хотелось. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Бледная луна отражалась в водах канала, когда они вышли в ночную прохладу. — Ты дрожишь, — заметил Рафаэль и, прежде чем она успела что-то возразить, накинул свой пиджак на ее плечи. Еву окутал аромат его одеколона. Она взглянула на него. — Что тебе сказала Алессандра? — У нее талант замаскировывать очевидное в невероятное. В мире рекламы это делает ее гениальной. Но когда это касается моей личной жизни, она просто выходит из себя. — Твоей личной жизни? — Да. Она посчитала нужным напомнить мне, что ты намного моложе меня. — Рафаэль не упомянул, что Алессандра так же озвучила ему профессию Евы. — Она ревнует. — Ко мне? Но почему? Ева споткнулась о камень, и Рафаэль поддержал ее, не давая упасть. Луна играла в светлых волосах девушки, делая ее похожей на фею из сказки. — А теперь кто напрашивается на комплименты? — спросил он с загадочной полуулыбкой и выпустил ее из своих рук. Ева воспользовалась минутной заминкой, чтобы снять босоножки. Его пиджак соскользнул с одного плеча, обнажив соблазнительную ямочку на шее. Рафаэль провел по ней большим пальцем. — Как ты это делаешь? Ева закусила губу и взглянула на свои босые ноги, потом снова на Рафаэля. — Что? Я не… Рафаэль простонал, вспомнив, как уткнулся носом в эту самую ямочку, после того как оба достигли экстаза в объятиях друг друга. — Извини, Ева, пр… — Никаких извинений, помнишь? — перебила девушка. — Если ты сделаешь это снова, мне придется приносить извинения перед мэрией за публичный акт любви. Ева улыбнулась и потащила Рафаэля вперед. — Тогда нам лучше поторопиться, потому что я настроена на закрытый акт любви. И не на один. — Кажется, я тебя испортил. — Испортил? — игриво переспросила Ева. — Нет. Ты меня, разбудил. — Она нежно поцеловала его в губы. — И за это я тебе премного благодарна. — И я, — прошептал Рафаэль, проводя пальцами по линии ее декольте. — И я. * * * Свеча горела в темной комнате, освещая довольное лицо Рафаэля. — Возвращайся в постель. Голос Евы звучал сыто и сонно. Светлые волосы, позолоченные огнем свечи, рассыпались по подушке. Глаза горели после недавнего бурного секса. — Не двигайся. — Ммм?.. — Не шевелись. Я должен сфотографировать тебя сейчас… ты похожа на ангела при этом освещении. Настоящая Ева до грехопадения. — Рафаэль? — Что? — Замолчи и иди сюда. Сейчас же. — Не можешь больше ждать? — Разве это у меня на лице написано? Рафаэль упал на подушки рядом с ней и театрально вздохнул. — Я же говорил, что слишком стар для тебя. — Только не начинай снова! — воскликнула Ева, перевернувшись на спину. — Нет? И что же ты тогда сделаешь? Ева в одно мгновенье оказалась сверху. — Я просто докажу тебе, как сильно ты ошибаешься… — она рассмеялась глубоким, чарующим смехом. — И это будет нетрудно, потому что прямо передо мной неоспоримое доказательство моей правоты. Или оно должно быть во мне? И Ева стала ласкать его возбужденную плоть, играя с ней языком и губами, слегка прикусывая и дразня. Какая разница, что она никогда раньше не делала этого, ею руководил инстинкт, чистое желание, неприкрытая страсть. Она никогда не думала, что может доставлять мужчине такое удовольствие. — Теперь моя очередь, — прошептал он, укладывая свою прекрасную Еву на подушки. — Или, помоги мне господь, я не смогу остановиться… Он снова и снова дразнил ее прикосновениями языка к чувственной жемчужине, скрытой за легким пушком волос, пока юное тело Евы не содрогнулось под мощным напором наслаждения, невиданного до сих пор и оттого еще более захватывающего. Едва шевеля губами, она выдохнула: — Еще!.. На этот раз они занялись медленным, чувственным сексом. А когда оба достигли самой вершины, слезы струились по щекам Евы. В свете свечи они казались золотыми реками. — Ты уже проснулся? — Открыв один глаз и убрав волосы с лица, Ева разочарованно простонала: — И оделся. Полностью. — Я принес тебе кофе. Ева сморщила носик. — А чай? — Прости. Чая нет во многих итальянских домах. А здесь только все самое необходимое. И только кофе. Рафаэль поставил поднос на прикроватный столик и подошел к окну, чтобы не наброситься на Еву прямо сейчас. Она всю ночь спала в его объятиях, но и сейчас выглядела притягательно. Рафаэлю понадобится вся сила воли, чтобы уйти из дворца на встречу с Каталиной. Ева сонно перевернулась и села в постели, натянув одеяло на грудь. Хорошо, заключил мысленно Рафаэль. Ее грудь странно действовала на него. — Куда ты уходишь? Рафаэль не выдержал взгляда ее голубых глаз. — У меня встреча. Я говорил тебе вчера, помнишь? Дела. Если бы это не было так важно, я бы остался. — Я помню многое о вчерашней ночи, но эта часть, кажется, ускользнула от меня. Не понимаю, почему. Ты надолго? Рафаэль шумно вздохнул. — Послушай, Ева, я не знаю. Все может закончиться очень быстро или занять полдня. Хотелось бы мне самому знать… — Может, мне тогда остаться в постели? — прошептала она. — На случай, если ты вернешься очень быстро. Было бы глупо тратить драгоценное время на одевание… Еще пять минут таких заигрываний, и Рафаэль пропал. — Будь хорошей девочкой и закончи свою статью. А когда я вернусь, то можешь показать ее мне. На кухне найдешь хлеб и фрукты. Поешь, если проголодаешься. Зная, какие прелести скрываются под одеялом, Рафаэль не решился на поцелуй. Он молча развернулся и вышел. Ева с удовлетворением написала финальное предложение своей статьи. Вчера в это же время она не могла двух слов связать, а сегодня они льются из нее реками. Ура! Осталось только отредактировать немного и переслать статью по электронной почте Мариссе Фокс. Похвалив себя за проворность, Ева отложила ноутбук и, встав с постели, размяла затекшие ноги. Она надела футболку Рафаэля и вдохнула его запах, такой мужественный и до боли родной. Рафаэль такой… сексуальный, думала девушка, глядя на свое отражение в зеркале. И как она изменилась! Совсем не похожа на себя. Ева прыснула. Может, «Глиттерати» заинтересует статья под названием: «Секс — новый ботокс»? Взяв свой мобильник, Ева написала сообщение для Лу: « В Венеции с Р. Статья готова…» Девушка засомневалась, думая, написать ли, что она лишилась невинности в самом романтичном городе мира, в старинном итальянском дворце, да еще с безумно сексуальным мужчиной… «Все хорошо», — приписала Ева. Лу все узнает, как только Ева вернется в Лондон. Девушка радостно прижала трубку к груди и закрутилась на месте. Если, конечно, она вернется в Лондон. Быть вдали от Рафаэля несколько часов уже трудно, что уж говорить о более длительном расставании… За окном в летнем солнце купалась Венеция. А Ева, как послушная девочка, ждала своего любимого мужчину дома. И в какой-то момент Ева решила: пора отправляться на прогулку. * * * Стоило Еве выйти из дворца, как она заблудилась. Впереди все еще маячила колокольня Святого Марка, но вместо того, чтобы приближаться, она только удалялась. Ева решила вернуться на площадь. Она пошла по улице, где неторопливо прогуливались люди, когда до ноздрей донесся приятный аромат горячего шоколада. Пойдя на запах, девушка скоро вышла на другую площадь с небольшим кафе в дальнем ее уголке. Она бодро отправилась к нему и, подойдя ближе, вдруг подумала, что зря не надела очки. Ева даже зажмурилась, но, открыв глаза, поняла, что не обманулась. К ней спиной, держа за руки темноволосую женщину, сидел… Рафаэль. Невозможно было не понять, что связывает этих двоих. Это не случайное столкновение со старой подругой. И уж точно не деловая встреча. И тут на глазах пораженной Евы Рафаэль поднялся со стула, взял лицо женщины в свои ладони и запечатлел поцелуй на ее дрожащих губах. Прижав руку ко рту, чтобы сдержать рвущиеся из груди рыдания, Ева повернулась на каблуках и бросилась прочь. — Не проси меня об этом, Рафаэль, пожалуйста! Он сильнее сжал руки Каталины. — Я бы не стал, если бы у меня был другой способ воздать Люке по заслугам. Ты наш единственный шанс, Кат. Ты же сама говорила, что, попав в лапы Люки, девушки редко возвращаются к прежней жизни. Они или становятся совсем законченными наркоманками или погибают. Как твоя подруга Элли, помнишь? Мы обеспечим тебе надежную защиту. Обещаю. — Я верю тебе, Рафаэль. Я верю, — прошептала Каталина. — Ты сделаешь это? — Да, я постараюсь. Рафаэлю хотелось прыгать от счастья, но он лишь встал и поцеловал Каталину, вложив в этот поцелуй всю свою благодарность. Снова сев, он заметил, как Каталина побледнела. На ее лице застыл ужас. Она вскочила, едва не опрокинув стол, и уставилась на кого-то за его плечом. Рафаэль заключил ее в объятия. — Кат? Кат! Что случилось? В чем дело? — Она там! — Каталина указала дрожащей рукой в сторону площади. — Она там! Она смотрела на меня! Рафаэль оглянулся. — Кто? — Элли! — Элли? Твоя умершая подруга? Каталина кивнула, уткнувшись в плечо Рафаэля. Инстинктивно он крепче обнял девушку и погладил ее по голове. Он прекрасно знал о галлюцинациях, которые возникают из-за наркотической зависимости. Проклятье! Разговор о прошлом, скорее всего, и вызвал их. — Там никого нет, Кат. Ш-ш-ш… Там никого нет. Пойдем, дорогая, я отвезу тебя домой. Рафаэль оставил чаевые и вывел плачущую Каталину из кафе. Соблазнительный образ Евы в дворцовой постели дразнил его всю обратную дорогу. Кажется, он потратил гораздо больше времени, чем хотел. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Ослепленная слезами, Ева продолжала бежать, не думая о том, куда несут ее ноги. Вот мост, который она прошла пять минут назад, а вон и та же самая пожилая дама, встретившаяся ей на пути. Как может все оставаться так абсурдно нормально, если мир Евы рушился, как карточный домик! Сильная боль заставила девушку остановиться. Она сползла по дверному косяку и заплакала. Неудивительно, что Рафаэль был так взволнован сегодня утром. И ясно, почему он не знал, когда вернется. Ева с болью вспомнила его слова. Как там? «Я могу вернуться очень быстро или пробыть на встрече полдня». Что-то вроде. Да и какая теперь разница? Эта женщина, наверное, его бывшая возлюбленная, которую он хотел вернуть. И, очевидно, преуспел, в отчаянии подумала Ева. То, как он склонился к ней, как целовал, только доказывает, что он не собирался приезжать во дворец. Она была такой дурой! Наивной дурой. С того самого момента, как они понравились друг другу, Ева решила, что между ними возникло довольно редкое чувство. Она была ошеломлена его силой. Настолько, что отдалась в руки Рафаэля, не думая о последствиях. Да, Рафаэль не торговец смертью, но он лжец. И это еще хуже. — Ева? Ева, моя дорогая, я так и думал, что это ты! Господи, что случилось? — Люка! О, Люка… как ты? — Мой отель находится неподалеку. О, девочка моя, скажи мне, почему ты плачешь? Ева бросилась в его объятия, уткнувшись носом в его плечо. От Люки пахло сигаретами и спиртным. Ева вдруг обнаружила, что вспоминает, как плакала на плече Рафаэля. Но Люка был похож на него, он находился рядом, и уже только за это Ева была ему очень благодарна. — Успокойся, моя золотая, успокойся. Это из-за Рафаэля? Ева кивнула. — Он ударил тебя? Не услышав ответа, Люка слегка потряс Еву за плечи и повторил свой вопрос. Она сделала глубокий вдох и отрицательно покачала головой. — Я видела его с… с… другой женщиной. В кафе. Он… — Еву снова задушили слезы. Она взяла у Люки платок и высморкалась. — Они держались за руки. И он целовал ее. Люка присвистнул. — И как выглядит эта женщина? Ева пожала плечами. — Длинные темные волосы, очень худая… не знаю. По-моему, она странно тощая. Такая анорексическая версия Алессандры. Глаза Люки странно заблестели. — Каталина. — Ты ее знаешь? — Да. Они с Рафаэлем встречались, когда она работала на Лазаро. Но подожди, моя дорогая, все это в прошлом. Не могу ни на секунду представить, что Рафаэль собирается вернуть ее. — П-почему н-нет? — Еве не понравился тон Люки. — Она порченый товар, дорогая, вот почему. Алкоголь, наркотики и все к этому прилагающееся. Поверь, я знаю, о чем говорю. Эта женщина потеряла очарование юности. — Он провел пальцем по щеке Евы. — В отличие от тебя, мой цветочек. Пойдем, я знаю, где живет Каталина. Пойдем и… — Нет! Я не могу! Я не хочу их видеть! — Успокойся, золотце, успокойся. Ты делаешь поспешные выводы. Мы пойдем туда и, могу поклясться, найдем Каталину в одиночестве. Ты познакомишься с ней и поймешь, что я имел в виду. А потом ты пойдешь к Рафаэлю, поцелуешь его и скажешь, какой была глупой, а? Ева утерла слезы. Может, Люка прав? — Хорошо. — Вот и славно. Пойдем. — Почти пришли, дорогая. Квартира Каталины вон в том здании на первом этаже. Она замедлила шаг, подойдя к подъезду. И увидела их. — Нет… — прошептала Ева. — О, боже… Люка, смотри. В окне. С минуту оба наблюдали за тем, как Рафаэль расстегнул платье Каталины и поцеловал ее в лоб. — Мне жаль, солнышко, так жаль… Кажется, ты была права, — пробормотал Люка. Он заставил Еву отвернуться от окна, но к тому моменту Рафаэль уже задернул шторы. Слезы струились по щекам девушки, пока Люка вел ее по дороге. Узнав о смерти Элли, Еву посетило странное чувство безразличия ко всему. Все вокруг относились к ней с нежностью и осторожностью, будто она была каким-то редким антиквариатом, который могли повредить одним неосторожным движением. А Ева даже плакать не могла. Хотелось бы ей того безразличия сейчас! Когда все, чего ей хочется, — это устроить истерику, как ребенку в магазине игрушек. Топать ногами и кричать: «Я хочу Рафаэля! Дайте мне Рафаэля! Это нечестно!» Возвращаться во дворец сейчас немыслимое наказание. Как в тумане, Ева поднималась по ступеням, по которым нес ее Рафаэль двадцать четыре часа назад. — Где твоя комната? — Прости? Люка закатил глаза. — В какой комнате твои вещи? Не забывай, солнышко, это дворец Изабеллы. Я никогда раньше не бывал здесь. И не знаю, куда идти. — Сюда. Казалось невероятным, что все осталось так, как было всего несколько часов назад. Незаправленная кровать — свидетель недавней страсти — кажется, насмехалась над Евой. Девушка бросилась на простыни, вдыхая запах Рафаэля… — Ну же, красавица, не плачь. Ева понимала, что начинает раздражать Люку, но ей было наплевать. Ее лишь настораживала его чрезмерная забота. — Твой чемодан? Где он? — Не уверена. Рафаэль положил… — Ева закусила губу, стараясь подавить слезы. — А, вот, под кроватью. Я взяла только эту сумку. На спинке стула аккуратно висело вчерашнее платье. Девушка подошла и погладила материал. Она была так счастлива в нем вчера, а сегодня чувствовала себя, как это платье, — одинокой и брошенной. — Готова? Ева кивнула, не повернув головы. Позади нее голос Люки звучал нетерпеливо. — Тогда пошли. Нам еще нужно заехать в отель за моими вещами, а потом в «Марко Поло», чтобы договориться о самолете. — Лайнер Лазаро? — Да, красавица. Меня не взяли на борт сюда, но не забывай — я тоже ди Лазаро! — Но я не могу… Ева остановилась на полуслове. Не могла же она признаться, что не представляет, как полетит без Рафаэля. — Можешь, девочка. Или хочешь остаться здесь? Может, тебе понравится треугольник «ты, Рафаэль и Каталина», а? — Люка грубо рассмеялся собственной шутке. — Не волнуйся, красавица. Люка за тобой присмотрит. А если ты будешь очень хорошей девочкой, я дам тебе кое-что, что поможет тебе расслабиться. — О чем ты? Люка усмехнулся, похлопав себя по носу. — Я покажу тебе позже. А теперь давай выбираться отсюда. Дурацкое место. — А мне здесь нравится. Ева закрыла за собой дверь спальни и немного постояла, прижавшись лбом к двери. Эта незаправленная кровать останется в голове надолго, как символ короткого, но истинного счастья. День клонился к вечеру, когда Рафаэль наконец вошел во дворец. По дороге он забежал в магазин и специально для Евы купил английский чай. Рафаэль оставил Каталину спать. Он раздел ее и уложил в постель, как ребенка. Всю дорогу, пока они шли из кафе, Рафаэль терпеливо слушал Каталину и успокаивал ее, когда она снова и снова повторяла имя погибшей подруги — Элли. Рафаэль дождался приезда матери Каталины, обсудил с синьорой ди Суза возможность того, чтобы ее дочь дала показания против Люки, и только потом покинул квартиру девушки. Он с нескрываемым облегчением узнал, что женщина одобряет идеи Рафаэля и согласна с ним. Вдвоем они смогут оказать Каталине необходимую поддержку, если дело все-таки дойдет до суда. Рафаэль решил немедленно позвонить Марко. В несколько шагов преодолев лестницу, он улыбнулся. Ну, может быть, чуть позже… Он тихо открыл дверь, чтобы проверить, осталась ли Ева верна своему слову. Она могла спать, ведь вчера они едва ли поспали больше пары часов. — Ева? Комната была пугающе пуста. По спине Рафаэля прополз неприятный холодок. Бросив чай на столик, мужчина заглянул под кровать, где должны были стоять их сумки. Его чемодан на месте. Рафаэль резко отодвинул его, надеясь обнаружить сумку Евы. Ничего. Он выпрямился и огляделся. Достав свой мобильный, он второпях начал поиски номера телефона аэропорта «Марко Поло». Пять минут спустя Рафаэль уже знал, что никто под именем Ева Миддлмисс не зарегистрирован. Но если она в Венеции, то, должно быть, по какой-то странной причине переехала в отель. А значит, предстоит обзвонить еще много мест. Он уже собирался начать, но тут затрезвонил его мобильник. — Алло? — Синьор ди Лазаро? Это Роберто. Я подумал, мне следует сообщить вам, что синьор Люка только что сел на борт лайнера Лазаро, чтобы вернуться во Флоренцию. — Роберто сделал небольшую паузу. — С ним синьорина Миддлмисс. Рафаэль грязно выругался. — Самолет уже поднялся в воздух? — Нет, синьор. Но синьор Люка очень торопится. Мы взлетаем через пару минут. — Спасибо, что дал мне знать, Роберто. — Нет проблем, синьор. Хотите, чтобы мы вернулись за вами, когда высадим синьора Люку? — Да. Дайте мне знать, когда сядете. — Конечно, синьор. — О, и… Роберто?.. — Рафаэль прижал руку ко лбу. — Попроси Нико приглядывать за синьориной Миддлмисс, хорошо? Она боится взлетать. Сделай это для меня, ладно? Бледный, злой, Рафаэль бросил телефон на кровать и подошел к окну. Он стоял на этом самом месте вчера, как раз после того как они занимались любовью. Закрыв глаза, он мог представить все в мельчайших деталях. Ева сидела на кровати в том платье, ее лицо было нежным и мягким, когда он рассказал о смерти матери. Ее глаза излучали любовь. А он был таким идиотом, что не смог разглядеть этого… Рафаэль сжал кулаки и прижал их к стеклу. Нет! Не обманывай себя! Он все видел. Но боялся признаться себе, что испытывает то же самое… — О боже! — Его голос разрезал тишину комнаты. Как же долго он судил о людях по себе! Рафаэль вспомнил, с каким чувством Ева произнесла: «Если бы он любил ее, то защитил бы»… Он все сделал не так. Рафаэль любил Еву, но не защитил ее, а лишь причинил ей боль. Бросая одежду в чемодан, он лишь надеялся, что успеет извиниться. * * * Улицы Флоренции были пусты, когда рано утром Рафаэль ехал в сторону квартиры Люки. Он проскакивал светофоры и слишком быстро сворачивал на поворотах. Ему плевать было на полицию. Марко все уладит. Если Люка хоть пальцем тронул Еву… Рафаэль проехал весь город с этой мыслью. Уже подъезжая к дому брата, Рафаэль почти обезумел от адреналина и недостатка сна. Мужчина нажал кнопку домофона. — Рафаэль ди Лазаро. Боюсь, мне срочно нужно увидеть брата. Наш отец… Консьерж, не задавая лишних вопросов, пропустил Рафаэля в дом. Он прочитал все о болезни Антонио в газетах и теперь с готовностью выразил свое сочувствие. — Спасибо, — поблагодарил его Рафаэль. — Простите — я все еще немного в шоке — не подскажете номер квартиры моего брата? — Он живет в пентхаусе, синьор. Рафаэль удержался от гримасы. Следовало бы догадаться, что Люка займет самую большую квартиру в доме. Лифт ехал, кажется, целую вечность. В его зеркале Рафаэль с трудом узнавал свое лицо. Он словно постарел лет на двадцать с тех пор, как в последний раз видел Еву. Щетина покрывала подбородок и скулы, а под глазами возникли мешки, совсем как у Каталины. Голубая рубашка еще не просохла от ее слез. Ева плакала не так… Господи, только бы она была там! Двери лифта распахнулись. В холле была только одна дверь. Люка был изумлен, увидев на пороге брата. — Рафаэль… мило, что ты решил зайти ко мне! Странное время выбрал, но все же… Рафаэль отодвинул Люку и прошел внутрь. — Где она? — Кто — она? — Ева. — А! Прекрасная Ева! Боюсь, ты упустил ее. К этому времени, — Люка взглянул на часы, — она уже, наверное, села в Хитроу. Мы остановились здесь на несколько часов перед полетом, чтобы убить время. — Люка неприятно рассмеялся. — И я очень этому рад! Полагаю, мне следует тебя поблагодарить, большой брат. Ты ее прекрасно обучил. — Я тебе не верю. — В чем? Что она сейчас летит в Лондон? Может, позвонишь в Британские Авиалинии? Не помню точно номер рейса, но… — О, я проверю, не сомневайся. — Так значит, ты не веришь, что Ева решила попрактиковать на мне свои новые умения? — Люка выглядел исключительно довольным собой. — Раз уж ты проделал такой путь, думаю, ты заслужил увидеть фото. Рафаэль уже думал уйти, но тут Люка достал несколько полароидных снимков. На них была блондинка, обнаженная, в чулках и туфлях на высоченных каблуках. И эта блондинка — Ева! — Они немного нестандартные, знаю, но довольно милые… В следующий момент кулак Рафаэля ударил Люку в лицо. Тот пошатнулся и упал. Перешагнув через тело брата, Рафаэль вышел, даже не оглянувшись. Только выйдя из лифта, он понял, что его рука вся в крови. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Лондон. Шесть месяцев спустя — Вот она и решила, что ты могла бы написать об этом статью. Что ты об этом думаешь? Ева? Ева! Девушка перевела взгляд с бутербродов на Лу, которая удивленно уставилась на нее. — Прости… что ты сказала? — Марисса. Она хочет, чтобы ты написала пару тысяч слов для журнала о беременности в одиночку. О матерях-одиночках написано очень и очень много, но совсем мало о том, каково это — одной переносить беременность. — Возможно, потому, что обычно рядом с женщиной всегда кто-то есть? Лу пропустила это замечание мимо ушей. — Начни с того момента, как купила тест на беременность. Ну знаешь, смешанные чувства и все такое. Кому ты сказала в первую очередь. И как выбирала отца для будущего ребенка. У этой статьи большое будущее, Ева… Нужно просто добавить позитивных сторон. Ева отпила чаю, надеясь, что он поможет ей проглотить комок, застрявший в горле и возвещающий о приближении слез. Снова. Кто бы мог подумать, что в человеке столько слез? — Нет ничего такого, что мог бы сделать твой мужчина, что недоступно лучшей подруге или врачам. Ева закрыла глаза. А как насчет искреннего «Ты такая красавица!» по утрам? А что сказать по поводу нежных объятий ночью, если не можешь уснуть? Мужчина за соседним столиком закусочной, в голубой рубашке и в компании темноволосой девушки, напомнил Еве Рафаэля. Почему-то последние полгода все напоминало ей о нем. Малыш выбрал именно этот момент, чтобы толкнуть маму, и Ева приложила ладонь к животу. Рафаэль, скорее всего, даже не думал о ней с тех пор, как она уехала из дворца. А для нее… Забыть его невозможно. Никогда она его не забудет. — Так ты напишешь статью, да? Крайний срок сдачи — через неделю, начиная со среды. — Я не могу. — Ева, ты должна! — Лу чуть не подавилась своим латте. — Это отличная возможность подзаработать денег на рождение малыша и помочь женщинам, которые оказались в подобной ситуации. Хорошо, забудь о позитивных сторонах. Говори о трудностях. Как ты переживала, что твое несчастье отразится на ребенке. Как размышляла, что сказать малышу о его отце, когда он подрастет. — Прости, Лу. Я, правда, не могу. Я получила уведомление в суд над Люкой ди Лазаро. Я улетаю в понедельник. — О господи! Ты должна была сказать мне. — Там еще не уверены, потребуются ли мои показания. Но прокурор хочет, чтобы я была во Флоренции. На всякий случай. — Ты будешь давать показания из-за Элли? Ева пожала плечами, рисуя кончиком ложки звездочки из пролитого чая. — Не знаю. Я послала во Флоренцию фото Элли, которые она присылала вместе с письмами, чтобы судья мог сравнить их с ужасными снимками, найденными в квартире Люки. Но от меня могут потребоваться показания о том, что случилось по возвращении из Венеции. Хотя я уже все рассказала в полиции. — О, нет, Ева… ты не можешь снова пройти через все это. Только не в твоем положении! Там знают, что ты беременна? — Нет, но какая разница? Я должна сделать это ради Элли. Люка не причинил мне никакого вреда. Когда он попытался, я просто позвала стюарда. — Да, но ты вернулась домой совершенно разбитой. — Знаю, знаю, но это не из-за Люки. Он всего лишь предложил мне дорожку кокаина. — Господи, Ева, ты говоришь о наркотике, как о чашке чая! — Нет. То есть я была в шоке и все такое, и агрессия Люки после моего отказа напугала меня, но там был Нико, стюард, и я чувствовала себя в безопасности. Я была в ужасе, когда Люка сказал, что знал Элли. Я сразу поняла, что это он был ее поставщиком, но… Я была разбита не поэтому. — А он тоже будет в суде? — Кто? — А ты как думаешь? Рафаэль, конечно, кто же еще! — Не знаю. — Ева не осмелилась спросить об этом у Марко. — Надеюсь, что нет. — А я надеюсь, что он придет, и эта его подружка поймет, какой Рафаэль ди Лазаро мерзавец! Соблазняет молоденьких девочек, оставляет их беременными и исчезает, не сказав ни слова. — Он же звонил в журнал… — Да. Здорово! — с сарказмом отозвалась Лу. — Что он там сказал? Передайте ей мои извинения. Она поймет. И запишите для нее мой номер. Ромео, тоже мне. Как будто ты собиралась звонить ему после такого. — Не надо… — прошептала Ева. — Ну честно! Она поймет. Что поймет-то? Что половина итальянок поддались бы его обаянию? И что? Крупная одинокая слезинка скатилась по щеке Евы и упала в чашку чая. Заметив это, Лу смягчилась. — Господи, Ева, прости меня. Я не хотела тебя расстраивать. Просто я переживаю, что тебе снова придется увидеть этого мерзавца. — Я справлюсь. — Ева промокнула глаза салфеткой. — Я поеду с тобой. Ева с благодарностью улыбнулась подруге. — Не стоит. Я и так доставляю тебе массу проблем. И Марисса будет рвать и метать. Да и не известно, как долго придется пробыть там. — Тогда я буду звонить каждый день. По три раза. Кто-то же должен помочь тебе сохранить железную выдержку. Рафаэль вышел из здания суда и с минуту постоял, вдыхая зимний вечерний воздух. Шел дождь. Он подставил лицо под крупные капли и закрыл глаза. Сегодня был долгий тяжелый день. Каталина сегодня первый раз давала показания. И это далось ей не очень легко. Напор адвоката сломил ее уверенность, с каждой минутой ослабляя ее показания. Этого она и боялась. Того же боялся и адвокат обвинения Джанни Орсеоло. Мужчина вышел из здания суда следом за Рафаэлем и открыл свой большой зонт с логотипом клуба игры в поло. — Тебе в эту сторону? Хорошо. Тяжкий день. Думаю, ты согласишься со мной. Ее сегодня рвали на части. Завтра я вызову еще одну свидетельницу. Каталина не выдержит дальнейших расспросов. Они оба посмотрели, как родители Каталины вывели бледную дочь на улицу. — Хорошо. Я могу не приходить завтра, полагаю. Не уверен, что смогу смотреть в наглое лицо Люки. И я должен еще к отцу зайти. — Ну, если это не срочно, то рекомендую тебе не пропускать завтрашнее заседание. Свидетельница, о которой я говорю, может очень помочь нам. Стоит прийти, только чтобы посмотреть, как Люка заерзает на своем стуле. Как отец, кстати? — Пока не началось разбирательство, он уверенно шел на поправку. Возвращение на виллу лишь способствовало этому. Но суд снова пошатнул его здоровье. Отец обожает Люку… Джанни Орсеоло и Рафаэль дружили с детства. Они были очень близки когда-то. — Любимчик, да? А ты — черная овечка? И теперь Антонио придется пересмотреть свое отношение к сыновьям, да? — Мне тоже. Знаешь, я ведь привык ненавидеть своего отца и винить его в смерти матери. Я… кое-кто… изменил мой взгляд. По крайней мере за это Рафаэль был благодарен Еве. Он отогнал все мысли прочь. — Семья — это сложно, — согласился Джанни. — А потому, Рафаэль, дружище, хорошо, что мы с тобой еще холостяки. Рафаэль промолчал. Машина Джанни выделялась на фоне остальных. Холостяцкий красный «феррари». Как предсказуемо… — Очень мило, Джанни. Очень практичная машина. — Она мне помогает. Как еще не старый холостяк, — Джанни усмехнулся, — я должен вкладывать деньги в вещи, которые привлекли бы ко мне побольше женщин. — Он разблокировал двери. — Слушай, Раф, это не мое дело, но, кажется, тебе не помешает развеяться. — На самом деле, Джанни поразил вид Рафаэля. Он, а вовсе не Люка; был больше похож на торговца смертью. — В общем, я собираюсь за город на уик-энд. Мы едем на виллу моего старого приятеля с парой друзей. Я приглашаю тебя. Тебе пойдет на пользу поразвлечься немного. У меня есть одна знакомая… — Нет. — Рафаэль вышел из-под зонта и пошел прочь от Джанни в темноту улиц. — Может, пообедаем вместе? Она тебе понравится! — Спасибо, Джанни, но нет. — Я могу подвезти тебя хотя бы? Рафаэль уже почти исчез в темноте, и его голос раздался, как в тумане: — Спасибо, но я предпочитаю прогуляться. В изумлении покачав головой, Джанни сел за руль и завел мотор. Если бы он не знал Рафаэля, то подумал бы, что у этого мужчины разбито сердце. Рафаэль шел, не разбирая дороги. Он не ощущал дождя, не думал, слыша лишь звук собственных шагов. Как только Люка получит по заслугам, Рафаэль возьмет свою фотокамеру и вернется в Колумбию. На этот раз не к персонажам своих снимков, а в горы. Это поможет ему позабыть о предательстве Евы, хотя и не принесет облегчения. Рафаэль звонил в ее журнал и оставил свой номер телефона. Но Ева так и не позвонила, а значит, ей наплевать на то, что они разделили между собой. Ей просто все равно. Дождь усилился, проникая под ворот пальто, стекая по коже. Неожиданно, ощутив почти физическую боль, Рафаэль вспомнил тот день в Венеции, когда они с Евой стояли посреди площади Святого Марка. Ее глаза тогда светились от ярости, которая так быстро обратилась в страсть… Стиснув зубы, Рафаэль открыл дверь, вошел и захлопнул ее за собой. Тряхнув мокрой головой, он прошел в кухню и налил воду в кофе-машину. Он регулярно пользовался только ею. Синьора Арриго, горничная Рафаэля, бесконечно переживала за него — он пил слишком много кофе и почти ничего не ел. Она стала оставлять для него домашнюю лапшу и другие вкусные блюда в холодильнике. Вот и сегодня его ждала фокачча. Рафаэль улыбнулся и полез за кофе. Его внимание привлекла другая коробочка. Английский чай. Каким жалостливым он стал. Смешно, что он привез его с собой из Флоренции и хранил эти полгода. О чем он думал? Что однажды Ева возникнет на пороге его квартиры? И предложит ему еще один шанс за чашечкой чая? Раздался звук глухого удара, когда коробочка с чаем, ударившись о стену, упала в мусорное ведро. Прихватив бутылку красного вина, Рафаэль вышел из кухни, позабыв о еде и кофе. Он прошел в гостиную и, не потрудившись включить свет, встал у окна. Снаружи лил дождь. Рафаэль пил вино и наблюдал, как крупные капли дождя стекают по стеклу. В мозгу то и дело проплывали обрывки воспоминаний. Ева. Ее голова у него на коленях, мягкость ее волос, ее теплое дыхание… Мужчина в отчаянии простонал, отошел от окна и включил телевизор. Новости. Футбол. Что угодно, только бы отвлечься. На экране возникла пустая сцена, и полились знакомые звуки. Рафаэль замер, не веря своим глазам и ушам, когда началась знакомая до боли ария. «Мадам Баттерфляй». Прикончив бутылку вина, Рафаэль откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Бледный свет луны за окном падал на его измученное лицо. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Флоренция в феврале сильно отличалась от августовской Флоренции, которую запомнила Ева. Дождь залил мощеные улицы, делая их темнее. Туристы в дождевиках рассматривали карты, прокладывая свой маршрут, не обращая внимания на великолепные здания перед собой. Сидя позади неразговорчивого водителя, которого прислал за ней Марко, Ева смотрела в окно, пытаясь прогнать из головы мысли о Рафаэле. Она дрожала. Даже отдаленная возможность увидеть его снова заставляла сердце биться чаще. Неизвестно, что сказала бы ее врач, если бы сейчас померила давление своей беременной пациентки. Чтобы не сойти с ума и не навредить ребенку, Ева пыталась сосредоточить свои мысли на Люке. Она уже подходила к концу печальной главы в своей жизни, которая началась три года назад смертью Элли. Ее собственная маленькая трагедия не имела такого уж значения… Машина остановилась у массивного здания. Водитель вышел, раскрыл зонт и помог Еве выйти. Полицейский оказался моложе, чем полагала девушка, но его голос, когда он заговорил, был глубоким и успокаивающим: — Не волнуйтесь. И прошу вас, не плачьте. Он мягко взял ее за руку и поддержал на ступенях при входе в зал суда. Потом, переговорив с кем-то по рации, проводил ее в коридор с мраморными полами и скамейками вдоль стен. Молодой человек предложил Еве сесть, но она так долго неподвижно сидела в машине, что предпочла отказаться. — Кофе, синьорина? — Нет, спасибо. Я… Слова застряли у нее в горле, когда Ева подняла голову. С другого конца коридора к ним приближался мужчина, который снился ей шесть долгих мучительных месяцев. Рафаэль был бледен, как привидение, а мешки под глазами казались нарисованными. Но его глаза… Они прожгли ее ненавистью прежде, чем он вошел в зал суда. — Назовите ваше полное имя, пожалуйста. Голос Джанни Орсеоло звучал мягко, но уверенно. А Ева не могла отвести глаз от человека, сидящего рядом с ним. — Ева Мария Миддлмисс, — прошептала она в гнетущей тишине зала. Она видела Люку, по обе стороны которого сидели полицейские в форме. Его обаяние и веселость исчезли. Он посерел и напрягся. Лицо его тоже изменилось, хоть Ева и не понимала, почему. — Синьорина Миддлмисс, вы англичанка? — (Ева кивнула.) — Не могли бы вы рассказать суду, когда вы впервые приехали в Италию? — Прошлым летом. В августе. Джанни рискнул улыбнуться. — Не очень хорошее время, чтобы изучить Флоренцию. Туристы толпами бегают. — По залу прокатился ряд смешков. Джанни снова посерьезнел. — Какова была цель вашего визита, синьорина? — Я должна была написать статью для журнала о модной ретроспективе ди Лазаро. Взгляд из-за кулис, так сказать. Я заменяла одну из моделей, поэтому также принимала участие в показе. — Понимаю, почему. Именно тогда, вы впервые встретили Люку ди Лазаро? Ева закрыла глаза. Тогда я впервые увидела Рафаэля ди Лазаро, хотелось крикнуть ей. Сейчас он сидел рядом с Джанни, серьезный и непоколебимый, но оттого еще более прекрасный. — Да. — Спасибо, синьорина. — Джанни сделал намеренную паузу. — Говорите, вы писали статью для журнала… — он сверился с бумагами, — «Глиттерати». Значит, вы журналистка? — Не совсем. Подруга просто предложила мне написать статью. — Понимаю. А где вы работаете, синьорина Миддлмисс? — Я ассистентка профессора в Британском университете, по поэзии Ренессанса. У Евы сжалось сердце, когда она заметила, как Рафаэль закрыл лицо руками, не веря своим ушам. — Можно сказать, — продолжал Джанни, — что у вас не та профессия, чтобы писать легкомысленные статьи для светских журналов. Почему ваша подруга предложила именно вашу кандидатуру? — Она знала, что у меня есть личный интерес в том, чтобы писать о Лазаро. — И что это за интерес, синьорина Миддлмисс? В воздухе повисло ожидание. Ева взглянула на Люку и поняла, что изменилось в его лице. Нос. Он был сломан. Люку кто-то ударил? Ева сделала глубокий вдох. Этого момента она ждала так долго. Но почему тогда она ощущает гнетущую пустоту внутри? — Приехав во Флоренцию, моя сестра решила стать моделью… — начала Ева осторожно. — Кто-то из Лазаро проявил к ней интерес. Ее взяли для участия в показах. Она всегда была уверена в себе, но, насколько я знаю, в модельном бизнесе у нее ничего не вышло. Однако она обрела связи и много раз посещала вечеринки Лазаро. — Когда это было? — Три с половиной года назад. Джанни оглядел зал суда, застывший в напряжении. Ева не смогла удержаться. Она снова посмотрела на Рафаэля. Невозможно было ненавидеть его или пытаться забыть. Она любила его. Любила больше жизни. Джанни подошел к свидетельской кафедре и протянул Еве фото. Глазами он умолял ее крепиться. — Синьорина Мидцлмисс, я прошу вас посмотреть на снимок. Боюсь, сюжет немного… интимный. Я прошу прощения за это. Ева опустила глаза и ощутила резкий укол прямо в сердце. Она ухватилась за край кафедры, шумно вдохнув воздух. — Ева, успокойтесь. Стакан воды? — Нет. Я в порядке. — Не могли бы вы тогда пояснить суду, кто изображен на этой фотографии. Ева закрыла глаза, собираясь с силами. — Это Элли, — прошептала она одними губами. — Простите, синьорина, не могли бы вы говорить громче? Кто, вы сказали? Ева подняла голову и со слезами на глазах четко произнесла: — Элли. По залу прокатился гул голосов, когда Рафаэль вскочил. Все глаза устремились на него. Джанни извинился, указав другу на стул. — Мой клиент утверждает: обвиняемый Люка ди Лазаро сообщил, что на фотографии именно вы, синьорина Миддлмисс. И что он и вы — как бы выразиться поделикатнее — наслаждались друг другом перед вашим возвращением в Лондон. — Нет! — Ева тоже вскочила на ноги. — Но она поразительно похожа на вас, синьорина. Ева не сводила глаз с Рафаэля. Он был напряжен, как натянутая струна. — Мы не просто сестры. Мы были близняшками. — Были? — продолжал допрос Джанни. Как умелый дирижер, он вел концерт к завершению. — Она погибла от передозировки героина. Во Флоренции. Три года назад. Теперь все взгляды были прикованы к Люке, но Джанни еще не закончил: — Значит, поэтому вы и интересовались Лазаро и приехали в августе в Италию. Вы намеревались найти человека, который виновен в смерти вашей сестры. Но Ева словно не слышала его. Она смотрела на Рафаэля и говорила как во сне: — Я никогда не спала с Люкой ди Лазаро. Я была влюблена в другого… — Понимаю. Рядом с Джанни Рафаэль написал что-то на листке и протянул другу. Джанни прочел и задал следующий вопрос. — В таком случае, синьорина, могу я узнать, почему вы покинули Венецию? — Я узнала, что он не любит меня. Джанни взглянул на Рафаэля, который уже подвигал ему очередной листок с вопросом. — Гм… а что заставило вас так думать? — Он сказал, что идет на деловую встречу. Но я видела его в кафе с другой женщиной. Они держались за руки… Рафаэль попытался встать, но Джанни удержал его и спокойно повернулся к Еве. — Той женщиной была Каталина ди Суза. Она уже выступала в суде. И то была действительно деловая встреча. Эта девушка жила в одной квартире с вашей сестрой. На встрече, которую вы имеете в виду, обсуждалась возможность привлечения Люки ди Лазаро к суду. Среди прочего и за смерть вашей сестры. Каталина ди Суза все еще не может оправиться от потери близкой подруги. То был просто жест утешения. Ева побледнела. — Я понимаю… Рафаэль написал для Джанни еще один вопрос. — Я вижу, вы ждете ребенка, синьорина. Какой у вас срок? — Возражение! — воскликнул адвокат Люки. — Это не имеет отношения к делу. — Шесть месяцев. Пожилой судья со вздохом поднялся. — Возражение принимается. Ближе к делу, синьор Орсеоло, будьте добры. Джанни коротко кивнул, но, взглянув на страдальческое выражение лица Рафаэля, задал последний вопрос: — Кто отец ребенка? — Возражение! Я протестую!.. — Синьор Орсеоло! Я уже предупредил, чтобы вы четко формулировали ваши вопросы. Это не относится к делу и совершенно недопустимо. — Нет, относится! — воскликнул Рафаэль. — Ты, — ответила Ева. По залу прошел шепот. Все снова посмотрели на Рафаэля. Придав голосу драматизма, Джанни повернулся к судье. — Я прошу перерыв. Я продолжу допрос свидетеля позже. Судья посмотрел на него поверх очков. — Свидетельница в состоянии стресса. Хорошо, я объявляю часовой перерыв. Но, прошу вас, синьор Орсеоло, за это время пересмотреть ваши вопросы. Комната наполнилась шумом голосов, когда люди встали со своих мест и начали выходить. Еву вывели из зала. Услужливый офицер тут же возник рядом, но Рафаэль оказался еще быстрее. Ева и забыла, какой он высокий и какая аура силы и уверенности окутывает его, заставляя других краснеть. Он встал между ней и офицером, пряча ярость за напускной вежливостью. — Простите, синьоры. Нам нужно кое-что обсудить. Ева смущенно потупилась и кивнула. — Прошу вас, это займет несколько минут, — еле слышно попросила у полицейских Ева. Рафаэль встал у стены в позу, в какой стоял, когда она впервые заметила его. Его глаза излучали злость. Губы скривились в усмешке. — Несколько минут? И все, Ева? Она посмотрела на свои руки. Инстинктивно Ева положила их на живот. Рафаэль проследил за ее взглядом. — Ну и когда ты собиралась сказать мне? У Евы пересохло в горле так, что стало трудно дышать, не то что говорить. — Я не собиралась… — Ясно, — прошипел Рафаэль. — А ты не думала, что факт отцовства может меня заинтересовать? — Когда я узнала, я думала, что ты уже счастлив с той, которую целовал! Так что, нет, Рафаэль, я не подумала, что эта новость несказанно обрадует тебя. — Как ты можешь настолько не доверять мне? — бросил он, схватив ее за запястья и усмехнувшись. — Боже, какая ирония! Я все время, что мы провели вместе, пытался заставить себя не доверять тебе, потому что считал тебя скользкой журналисткой… — Рафаэль выпустил ее руки и отвернулся. — Что за черт! Ева снова погладила живот. — И что ты собираешься делать? Она пожала плечами, как будто его слова причиняли ей непереносимую боль. — Справляться. Выживать. Рафаэль шумно вдохнул и прижал руки к вискам. — Господи, Ева! Какая жизнь ждет этого ребенка? Выживать? Как? Будучи матерью-одиночкой? Ходить на работу и оставлять малыша — моего малыша! — в каком-нибудь ужасном детском саду? — Почему нет? — Она попятилась. — Многие так и поступают. — Только не с моим ребенком. — Ах, да! — со злостью воскликнула девушка. — Я совсем забыла! Ди Лазаро отправляют детей в частные школы. Ты это мне советуешь, Рафаэль? Он дернулся, словно Ева только что влепила ему пощечину, но тут же взял себя в руки: — Нет. Нет. Меньше всего на свете я хочу, чтобы у моего ребенка было такое же ужасное, одинокое детство, как у меня. — Мужчина помолчал. — Поэтому я предлагаю тебе переехать и жить здесь. — С тобой? — с надеждой спросила Ева. — Конечно, нет, — усмехнулся Рафаэль. — Раз уж эта мысль так угнетает тебя. Я куплю тебе квартиру в спокойном районе с хорошими школами. Полагаю, нам лучше пожениться, чтобы защитить ребенка от… возможных насмешек. — Ты делаешь мне предложение? — Если ты хочешь представить это так, то да. В последние шесть месяцев Ева часто прокручивала эту сцену в голове. Как Рафаэль, встав на одно колено, достает кольцо и предлагает ей руку и сердце, а потом горячо целует в губы. В этом сценарии не было таких холодных слов. — Нет, Рафаэль. Ева отвернулась и зашагала прочь по коридору, сначала медленно, потом все быстрее, будто не могла дождаться момента, когда окажется подальше от Рафаэля ди Лазаро. Ее шаги эхом раздавались в судейском коридоре. Рафаэль отвернулся. Невыносимо было видеть, как она уходит от него. Такое же чувство он испытал семилетним мальчишкой на похоронах матери. Рафаэль заставил себя не смотреть на ее могилу, зная, что иначе не сдержит слез. И он не смотрел. Ни тогда, ни сейчас. Ева почти дошла до конца коридора, когда его сила воли ослабла. До боли сжав зубы, Рафаэль посмотрел ей вслед. Ее светлые волосы сияли, как восходящее солнце, в полутемном коридоре. У двери она остановилась и, оглянувшись, произнесла всего одно слово: — Прости. И сердце Рафаэля разбилось. * * * Ева шла, не разбирая дороги, под флорентийским дождем. Она не заметила, как набрела на старую церквушку, спрятавшуюся между двух зданий. Снаружи она казалась совсем неприметной, а внутри было красиво, сухо и совершенно пусто. Ева подошла к алтарю, где горели одинокие свечи, и зажгла еще одну. — Это тебе, Элли, — прошептала она, поставив свечу. — И тебе, малыш. Ева обеими руками обняла свой живот и посмотрела в потолок. Она уже не сдерживала плач. Слезы ручьями струились по щекам. Опустившись на колени перед алтарем, Ева подумала, кончатся ли они когда-нибудь. Ева не знала, сколько просидела вот так. Но она уже не плакала. Неожиданно двери церкви распахнулись, и девушка увидела двоих мужчин в темных плащах. Их лица скрывались за капюшонами. В руках они держали пистолеты. Инстинкт самосохранения сработал молниеносно. Девушка спряталась за алтарь и стала ждать. Она почувствовала, как малыш толкнул ее в живот, чувствуя мамин страх. Ева закрыла глаза. Шаги приближались. И тут воцарилась тишина. — Все хорошо! Она здесь! Рафаэль. Ева открыла глаза и увидела его лицо, бледное и испуганное. Он прижал ее к себе и гладил по голове, а потом взял ее лицо в ладони, похолодевшие от ужаса. — Слава богу, с тобой все в порядке. — Что случилось? Почему?.. — Ты главный свидетель обвинения по делу о наркотиках. И должна была быть под защитой полиции. Ты отсутствовала почти два часа. Судье пришлось отложить заседание. Мы думали, тебя… — Он шумно вдохнул. — Нет! — Ева в отчаянии прикрыла рот рукой. — Мне так жаль! — Это моя вина. Я не должен был отпускать тебя. — Рафаэль зарылся в ее волосы, шепча: — Я думал, что снова потерял тебя. Что так и не успел признаться тебе, что люблю тебя. — Что ты сказал? — Ева в изумлении подняла на него свои большие глаза. — Я люблю тебя, — повторил Рафаэль. — Когда ты ушла, я места себе не находил. Я съездил даже домой, чтобы взять это… — Рафаэль выпустил Еву из своих рук и достал из кармана коробочку. — И теперь хочу сделать все правильно, пока что-нибудь снова нас не разлучило. Он открыл коробочку. Сверкнул бриллиант в форме слезы. Кольцо, о котором Ева так мечтала! — Ева… — Рафаэль снова привлек ее к себе. — Я люблю тебя… — он нежно погладил ее живот. — Я люблю вас обоих. — Он взял Еву за руку и заглянул в ее глаза. — Я, Рафаэль ди Лазаро, беру тебя, Ева Мария Миддлмисс, в жены. Клянусь любить тебя, заботиться о тебе, защищать тебя… — он поцеловал ее руку. — Чтить тебя и заниматься с тобой любовью до конца своих дней. Ты позволишь мне? Сквозь пелену слез Ева поглядела на алтарь и распятье и мягко рассмеялась. — Кажется, уже слишком поздно. Ты уже все сделал, и пути назад нет. Я объявляю нас мужем и женой. — Хорошо. Но я хочу соблюсти все формальности. Могу я поцеловать неве… Он не закончил вопрос. Но ответ был ясен: да. ЭПИЛОГ Рафаэль на цыпочках поднялся по лестнице и с улыбкой остановился у приоткрытой двери в конце коридора. Ева пела. Мадам Баттерфляй. А внизу слышались смех и болтовня гостей, звон бокалов и радостные тосты. Их «формальная свадьба», как ее назвала Ева, шла полным ходом. Антонио был на коне. Рафаэль открыл дверь детской. Ева подняла глаза и улыбнулась ему. Она сидела в кресле возле колыбельки, придерживая темную головку Элеонор Изабеллы ди Лазаро, и кормила дочурку грудью. Малышка Элли-Белла, как называла девочку ее крестная Лу, унаследовала утонченные черты своей бабушки и жизнерадостность тети. Сегодня малышка устала, проведя весь день среди кучи народа. — Она уже заснула? — прошептал Рафаэль. — Сегодня у нас просто рекорд. Я даже не успела допеть арию до конца. — Отлично. Нас не ждут внизу еще некоторое время. Рафаэль с нежностью взял дочь из рук матери, уложил ее в кроватку и повернулся к Еве, соблазнительно улыбаясь. Он взял жену за руку и еще раз с восхищением оглядел ее, одетую в кремовое подвенечное платье. Ее глаза сияли счастьем. — Знаешь, Рафаэль, я не уверена… — шепнула Ева так, чтобы муж слышал, но не видел, что она улыбается. — Секс после замужества может быть совсем не таким захватывающим. Может быть, вернемся к гостям? — Вообще-то, синьора ди Лазаро, боюсь, что вы ошибаетесь. Секс после замужества еще лучше. А если не веришь, я докажу тебе это. И Рафаэль доказал. Дважды.