Данные примеры, взятые из различных западных газет, отражают ту неопределенность и смятение, которые охватили в первое время после убийства Кирова также и советскую прессу. Отсутствие достоверных сведений давало пищу для смелых фантазий; при этом газеты делали все, чтобы превзойти друг друга в публикации ничем не обоснованных версий. Найти какую-то закономерность или же основу в таких спекуляциях прессы является очень непростой задачей. Версии мотива убийства менялись каждый день. Ходили слухи, что данное убийство должно было послужить сигналом к всеобщему восстанию против советского режима и что такое восстание уже якобы началось. Следует отметить одну особенность: и в дипломатических отчетах, и в изученных нами сообщениях прессы упоминания об участии Сталина в этом убийстве полностью отсутствуют.

Одним из первых известных деятелей, прокомментировавших за границей убийство Кирова, был Лев Троцкий. Первоначально он предполагал, что это был акт личной мести. И действительно, такая версия могла бы объяснить, почему вокруг этого убийства была создана такая завеса секретности: «Моя первая гипотеза состояла в том, что это был акт личной мести. Может быть, какие-нибудь конфликты вокруг женщин, проблемы с ними и так далее — ситуация, которая могла бы скомпрометировать Кирова, если бы она попала в прессу. Для меня это было единственным объяснением такой секретности» [256] .

Однако скоро Троцкий изменил свое мнение. Через неделю после убийства он написал пространный комментарий о деле Кирова, в котором отрицал, что Зиновьев, Каменев или их ближайшие сподвижники были замешаны в этом убийстве. В своей статье от 28 декабря 1934 г. он объявил, что виновен только один Николаев. Однако после знакомства с обвинительным заключением Троцкий опубликовал статью, в которой утверждал, что НКВД знал о подготовке террористического акта; чекисты следили за Николаевым и обеспечивали его финансирование иностранным консулом (как мы знаем, высказывалось предположение, что он выполнял роль связующего звена между Николаевым и Троцким). При этом НКВД якобы преследовал две цели: арестовать как можно больше лиц, замешанных в подготовке убийства, а также скомпрометировать политических оппонентов Сталина. Однако коварные планы НКВД потерпели неудачу: «Николаев произвел свой выстрел в Кирова до того, как через "консульское дело" удалось подготовить политический удар по Троцкому» [257] .

В другой статье, написанной несколько месяцев спустя, Троцкий был более конкретен: «Они пытались впутать меня в дело Кирова. Они провалились, так как направляемый ГПУ террористический акт Николаева принял очень серьезный оборот. Пуля была выпущена еще до того, как Ягода и Медведь отправили под арест организацию, которую они сами же и контролировали» [258] . В своем интервью, которое Троцкий дал после первого московского показательного процесса в сентябре 1936 г., он заявил следующее:

Я считаю, что «покушение» на Кирова было организовано с целью искоренения оппозиции. Никакого намерения убить Кирова при этом не было: «покушение» должны были предотвратить в последнюю минуту. Когда же события пошли не так, как планировалось, то ответственным за них сделали главу Ленинградского ГПУ Медведя [259] .

Троцкий также считал, что Сталин замешан в убийстве Кирова: фактически он назвал его прямым организатором этой «провокации» [260] . По мнению Троцкого, на самом деле Сталин никогда не намеревался действительно убить Кирова. Он просто воспользовался планами убийства Кирова, о которых было известно НКВД, для того чтобы спровоцировать Троцкого. Однако в какой-то момент НКВД утратил контроль над ситуацией, и Киров действительно был убит в результате того, что можно было бы назвать несчастным случаем. Троцкий представил позднее эту версию комиссии по расследованию [261] , которая была создана для рассмотрения обвинений, выдвинутых против него в ходе первых двух московских показательных процессов. Он все же допускал возможность, что НКВД намеревался убить Кирова: «Независимо от того, хотели или не хотели провокаторы реально довести дело до убийства Кирова, ответственность за это преступление лежит на ГПУ, которое не могло действовать в таком серьезном деле без прямых приказов от Сталина».

Как считал Троцкий, ответственность НКВД (а следовательно, и Сталина) подтверждается процессом сотрудников Ленинградского управления НКВД, в ходе которого Медведь, Запорожец и другие лица получили тюремные сроки за то, что «имели информацию о подготовке покушения на С. М. Кирова <...> однако не приняли необходимых мер» [262] . Однако, как уже упоминалось выше, Троцкий не считал, что это убийство действительно намеревались совершить. По его мнению, это лишь могло создать проблемы и для НКВД, и для Сталина.

Убийство Кирова часто упоминается в мемуарах. При этом авторы предпочитают исследовать две ключевые темы: слухи о любовной интриге между Кировым и женой Николаева, а также предположения об участии в этом убийстве Сталина.

Мемуаристы и эмигранты продолжают разрабатывать версию о том, что убийство было спровоцировано ревностью. Согласно одной из историй, Мильда Драуле работала в Смольном до лета 1933 г. По вечерам и во время работы в выходные дни она якобы встречалась с Кировым. Утверждалось также, что она была стенографисткой Кирова, когда тот готовил свои речи, а также вела протоколы заседаний бюро и секретариата [263] . Другой вариант этого слуха предполагает, что однажды Николаев вернулся домой и застал Кирова и Мильду в компрометирующей их ситуации. Одержимый чувством ревности, он тут же застрелил Кирова. Для того чтобы жена Кирова не узнала об этой истории, тело Кирова якобы было потом перевезено в Смольный [264] . Распространение подобных слухов противоречило официальной версии, по которой убийство являлось политическим актом, совершенным врагами советской власти. Слухи о внебрачных связях Кирова дискредитировали руководителя ленинградской партийной организации и (косвенно) саму партию, которая требовала от своих членов, чтобы они вели высокоморальную жизнь [265] . Очевидно, это было одной из причин того, почему Медведь старался предотвратить утечку из Смольного нежелательной информации. Есть все основания полагать, что подобные пересуды относились к числу «преднамеренных провокационных слухов», за распространение которых люди несли соответствующее наказание.

Во многих слухах мотив ревности использовался и для обоснования соучастия в этом убийстве НКВД. По этой версии, чекисты специально направили агрессию Николаева против Кирова: они распространяли слухи о любовной интриге между Кировым и женой Николаева. Согласно одной версии, Мильда Драуле якобы была агентом НКВД, завербованной Запорожцем с целью соблазнить Кирова [266] . А. К. Тамми, бывший комсомольский руководитель, который работал в Смольном одновременно с Мильдой Драуле, утверждал, что ему рассказывали о письме, которое якобы было найдено в кармане Николаева. По его словам, в этом письме было написано следующее: «Киров посеял вражду между мной и моей женой, которую я очень люблю» [267] . В 1970-х гг. ходили слухи, что Николаев получил анонимное письмо, в котором рассказывалось о любовной связи его жены с Кировым [268] .