Так что, не до сальца со смальцем. Хотя … И на этом гэ есть чего предложить. Тем более тем, кто ху.

Раз пришел слушатель, раз уж мы нарисовались, ценители — надо отрапортоваться, антрацитика выдать — сие в порядке вещей. Приди к нам — я на пупе изверчусь. В ультразвук залезу. Хотя толку-то? Такмне не сыграть. Хош тресни. Даже если рогом упрусь, брошу всё, струны стану рвать днями-ночами. Тут ведь дело не в том, в какую сторону пальцы выворачиваются. Не дано — не ищи, не обрящется. Говорил, правда, Иван Семенович Бах: «Старайся, и будешь как я». В общем…

Замнём для ясности.

Что касается показать да выдать, по мне, достаточно послушать как группа настраивается и разминается — уже можно понять: птицу видно по помёту. И не потому, что я такой — три аршина во лбу, — нет. Любой, кто играет и этим копейку зарабатывает, так же скажет. Уж насколько у Каца команда во Дворце — всё там, как часики, профессионалы, гнесиных да мусоргских позаканчивали, хоть во Флориду их вези — а не то… Цимеса нету. А вот тут — тут самое то. Тут душа. Тут Музыка. С полуслова всё, с полу взгляда, с полу нотки. Как словами музыку расскажешь? В ней жить надо. А по-другому не ст оит и не сто ит. Умные люди, по крайней мере, так говорят.

Не сказал бы, что мне завидно или как — нет, а вот то, что они свободно, что хотят, то и играют, и всё своё, в основном, из башки… Первый раз такое слышу в кабаках.

Начали новое что-то: блюз не блюз, вальс не вальс, не босса-нова, не самбо-мамбо — на одну вещицу братцев Бахманов [5] смахивает. Умная такая музыка. Всё в ней. Сильно. Втроем такуюмузыку делать — это сильно. Это дорогого стоит. Через «ого».

Лёлик интерес заметил.

— Его вещь. Маэстрова. «Шмель», по-моему, называется. Он ее еще на танцах с Соловьями играл. Не помнишь что ли? На Новый год? — ехидненько так спрашивает.

Тот Новый год — да, крепко начудесили, есть что вспомнить, но только не музыку. Не до музыки было, честно говоря.

А Соловьевы, кстати, с кем попало за мульон играть не сядут. (Нас, без ложной скромности, микрофон продувать не подпустят.) И что попало — тоже не будут. Себе дороже. Битлов, Цеппел ин, Папл — это только дай, лучше их вряд ли кто в Скучносранске сделает. Напрочь задвинутые на этом деле. Фик-фок на один бок.

Больше скажу: чуваки с прибабахом. Идейные. Если им на свадьбах-то западло, как рассказывают, всякие шарманки с серьезным лицом голосить, что там про ресторацию…

Через кабак, конечно, все проходят. И соловьи, и дрозды, и чижи, и прочие воздухоплавающие. Это как корь или скарлатина. Благо и добра этого… В любом самом затрапезном кафе по вечерам кто-нибудь да лабает. Вальса звук прелестный.

Садились и они. На Химмаше. Место башлёвое, заводской народ там по полной программе в выходные выкладывается — только знай купюры сортируй. Но… И крылышки есть, да некуда лететь. На месяц хватило их. До зарплаты. Еще на один день не хватило.

Фирм а. Марка. Лейбл. Соловьев энд Соловьев. По высшему разряду в музосранских чартах котируются. Как авианосец в Тихом окияне.

Этот, чувствуется, из тех же стройных рядов. Одна на всех радость, одна на всех любовь — разделённая, девочка-целочка. Кувыряет-выковыривает нотку за ноткой себе на радость, людям на удовольствие. Слов я особо не разобрал, что-то такое: я — шмель на земляничных лугах, тырым-пырым… Так где-то. Непонятно, короче. Но дюжеинтересно: таких композиторов в тихосранских трактирах не водится, в здешних апартаментах привычней а-ля «пойду выйду ль я».

Стул развернул, чтоб поудобнее…

Торчу, признаюсь, оттопыриваюсь. Последний раз на концерте «Брейкаут» в прошлом году так оттянулся [6] . Чтоб разом и — понесло…

Без комплексов парень. Играет… Хоть бы дым, стручковый перец, варёный снег, раскованно, себе в радость. Отдыхает. Легко, будто шутя. Приятно посмотреть. Стил май гита джентли випс.

Ну, и мы отдыхаем.

Нюхаем.

Слушаем.

На ус мотаем.

А тут нарисовалась какая-то, перед нами, руку протяни. Ножку выставила, бедром качает, танцует якобы, вроде и нас не замечает — славно, видно, уже кирнула, коза. В руке то ли шарфик, то ли пояс к платью — кисея какая-то, вот она им по полу, по харчкам, навроде змейки играет.

Ну, играй, играй.

Игруля.

Такая, субдительная суперфлю, с «химией». В общем — кудри вьются, кудри вьются, кудри вьются у блядей, ах, отчего ж они не вьются у порядочных людей?

Посмотрел на Лёлика — знает, нет? Сидит, ухмыляется, пожалуй, тоже первый раз видит.

Поиграла фифа, покачала бедром, и, как само собой, за столик к нам. Уселась. Ногу на ногу. Фирм усвою подзадрала по самое пи, и на ухо мне:

— П исать хочу. — И бодро так в глаза: — Я красиво п исаю. Пойдем, посмотришь.