В любом случае я желал ему только удачи. Еда и обслуживание в его ресторане были выше всяких похвал, заведение процветало, и неважно, что он не был настоящим итальянцем.

Для начала Клаудия заказала для нас обоих antipasto [11] , за чем должен был последовать saltimbocca alla pollo [12] , я же решил съесть еще и ризотто с грибами.

Первое блюдо мы ели в полном молчании.

– Поговори со мной, – попросила Клаудия. – Это же не последняя трапеза приговоренного к смертной казни.

Я улыбнулся.

– Конечно, нет.

Но оба мы сильно нервничали.

Что принесет нам завтрашний день?..

Я заказал такси на семь вечера, машина приехала, и мы отправились в больницу.

– Не понимаю, какая надобность ехать в больницу за ночь до операции? – спросил я Клаудию, пока мы пробирались через запруженную автомобилями Финчли-роуд.

– Хотят понаблюдать за мной до операции, чтоб сравнить затем результаты анализов до и после.

– А на сколько она назначена? – спросил я.

– Хирург сказал, что займется мной сразу же после утреннего обхода.

«Стало быть, это может состояться в любое время», – подумал я.

По своему опыту – набрался его достаточно еще в бытность мою жокеем – я знал: врачи и хирурги соблюдали расписание не лучше водителей лондонских автобусов в час пик.

– Что ж, по крайней мере, не придется ждать весь день, – с улыбкой заметил я.

Клаудия одарила меня взглядом, говорящим, что она готова ждать хоть целый год.

– Лучше уж пройти через все это, а там будем знать, с чем придется иметь дело.

– Понимаю, – кивнула она. – Но все равно страшно.

Мне тоже было страшно. Просто я старался этого не показывать.

– Все будет хорошо, – как можно убедительнее произнес я. – Ты же сама говорила, что рак обнаружен на ранней стадии, и я посмотрел данные в Интернете. Ты обязательно поправишься. Вот увидишь.

– О, Ник, – пробормотала она и крепко сжала мою руку. В глазах ее стояли слезы.

Я притянул ее к себе, и какое-то время мы сидели в полном молчании, пока машина проезжала через Риджент-парк, а затем свернула на Юстон-роуд.

Клаудию провели в приемный покой, сотрудники которого с удручающей торопливостью проделали все положенные при поступлении пациента процедуры. Они не то что были к нам холодны или невнимательны, но несколько раз заставили нас почувствовать себя неловко и даже глупо.

Меня попросили подождать в коридоре, пока медсестры и прочий персонал производили свои действия. Изо рта и носа Клаудии были взяты соскобы, затем то же самое проделали и с более интимными частями тела. Взяли кровь и мочу на анализ.

Примерно через пару часов они наконец объявили, что она готова для утренней операции, и оставили нас в покое. Я вошел в палату, выключил верхний свет, оставил лишь лапочку для чтения в изголовье кровати. И в помещении сразу стало уютнее.

Затем придвинул к постели стул, сел, взял ее за руку.

– Поезжай домой, – сказала Клаудия. – Со мной все будет в порядке.

– Меня можно вывести отсюда только силой, – ответил я. – Никуда не уйду.

Клаудия откинула голову на подушку и улыбнулась.

– Ладно, – сказала она.

До сих пор не верилось, что я столь превратно истолковал происходящее с ней. Вел себя как полный дурак. А могу оказаться в еще более печальном положении. При одной только мысли о том, что с ней может случиться худшее, меня прошибал холодный пот.

– Ты должна поспать, милая, – сказал я Клаудии. – Завтра тебе понадобятся все твои силы.

– Эта чертова постель такая жесткая. Спина просто разламывается от боли.

Еще несколько минут я возился с панелью управления кроватью, приподнимая то изголовье, то изножье, чтобы ей было удобнее. Не получилось.

– Неужели нельзя было сделать эти чертовы кровати такими, чтоб на них можно было лежать? – пожаловалась Клаудия. – Первое, о чем им следовало бы подумать.

Я понимал, что происходит. Ее раздражала каждая мелочь. Верный признак того, что она сильно нервничает. И мне оставалось лишь нежно улыбаться и соглашаться с ней во всем.

– Да, дорогая, – сказал я. – А теперь закрой глазки и попробуй уснуть.

– Ага, уснешь тут на этом долбаном ложе, – пробормотала она и повернулась ко мне спиной.