Так оценивал положение дела в стране Сталин в начале 1934 года, и он же, спустя всего лишь десять месяцев, явился инициатором «чрезвычайных законов».

На съезде единогласно была принята резолюция, одобряющая деятельность Центрального Комитета партии.

Хочу сказать несколько слов и о том, как Киров держался на съезде. Был он на всех заседаниях съезда, внимательно слушал ораторов. Несмотря на то что был избран в президиум съезда, он обычно сидел в первом ряду нашей делегации. Председательствовали на заседаниях члены президиума по очереди, Киров — никогда (так же, как и Сталин). Во время перерывов Киров неизменно, кроме случаев заседания президиума, находился среди делегатов. У него была привычка после выступления спрашивать у товарищей по работе: «Ну, как получилось? Подходяще?» Так было и на этот раз, когда он мне передавал стенограмму своей речи для правки. То же самое мне приходилось делать с текстами выступлений А. И. Угарова [18] .

Это дело было ответственным и весьма трудным. И вот почему. В большинстве случаев Киров, выступая, произносит речь как бы на одном дыхании, сопровождая ее жестами, интонациями голоса. Все это никакая стенографистка не могла воспроизвести. И задача правщиков стенограммы состояла в том, чтобы расстановкой знаков, расчленением больших периодов на абзацы приблизить текст стенографического отчета к эмоциональному, живому выступлению. После этого редакционная комиссия расставляла по записанному материалу все виды реакции зала, делая это, конечно, субъективно тенденциозно (кому только аплодисменты, кому и «бурю» и «все встают» и т. д.).

Съезд закончился 10 февраля, и в этот же день состоялся Пленум ЦК для формирования руководящих органов партии. Как и полагается, прежде чем внести какие-либо организационные вопросы на Пленум, их предварительно обсуждают на Политбюро. Так было и в тот раз. Все шло гладко, согласованно. Когда стали обсуждать кандидатуры секретарей ЦК, то Сталин внес предложение избрать одним из секретарей С. М. Кирова с освобождением его от работы в Ленинграде. Сергей Миронович решительно возразил против этого, выдвинув основным мотивом — дайте поработать в Ленинграде еще пару лет, чтобы вместе с ленинградскими товарищами выполнить вторую пятилетку; были ссылки и на неподготовленность к работе в центре, на состояние здоровья. Сталин настаивал на своем предложении, мотивируя его необходимостью укреплять рабочий аппарат ЦК, выдвигая более молодых, учитывая его, Сталина возраст (ему было тогда 54 года). Кирова поддержал энергично Серго, мотивируя в основном проблемами тяжелой промышленности, которые решает Ленинград. Куйбышев также высказался в пользу соображений Кирова.

Сталин, видя, что его предложение не встречает полного и привычного согласия, разгневался и «в сердцах» ушел с заседания. Товарищи, понимая отлично, что вопрос все равно надо решать, предложили Кирову идти к Сталину и искать вместе приемлемый выход. Какие были разговоры у Кирова со Сталиным, вряд ли точно кто-либо знает, но Киров настаивал на своем, и было принято компромиссное решение: Кирова избирают секрета рем ЦК, но с оставлением в Ленинграде секретарем Ленинградского обкома. А для работы в ЦК берут А. А. Жданова из Горького. Насколько этот вариант оказался неожиданным даже для членов Политбюро, видно из того, что с переходом Жданова в Москву в Горьковской парторганизации не оказалось бы ни члена ЦК, ни кандидата в члены ЦК, а ведь она считалась одной из крупнейших. Было решено секретарем Горьковского обкома рекомендовать Э. К. Прамнэка, члена партии с марта 1917 года, в прошлом рабочего завода «Красная Этна». Эдуард Карлович более 15 лет проработал в руководящих органах Горьковского края. Но Прамнэк в состав ЦК не выдвигался. Как быть? И тогда кандидатуру Прамнэка голосуют после окончания съезда опросом делегаций. (Поэтому в списке избранных кандидатов в ЦК Прамнэк идет последним, под номером 68.)

Рассказанные мною события я знал со слов самого Кирова и более подробно от И. Ф. Кодацкого [19] , а впоследствии и от Э. К. Прамнэка (в 1935–1937 годах я работал с ним в Горьком).

Возражения Кирова и поддержка его некоторыми членами Политбюро были рассмотрены Сталиным как бунт, как подрыв «устоев». При нетерпимости к мнению других, считая себя непогрешимым, Сталин в этом протесте усмотрел прямой вызов и, конечно, надолго запомнил. Чем руководствовался Сталин, выдвигая Кирова в секретари ЦК? Судя по всем событиям, предшествовавшим 1 декабря, и особенно последующим, он увидел в Кирове человека, который вырастает в фигуру, способную заменить его, незаменимого, единственного Сталина. А этот триумф Кирова на съезде — его Сталин не ожидал, очевидно. Киров на съезде получил меньше, пусть на немного, прочерков при выборах ЦК. Он — Сталин — больше [20] .Нет, надо Кирова оторвать от Ленинграда, как Антея от земли. Надо его прибрать к рукам, используя, конечно, его сильные стороны. Понимал это и Киров. Он понимал, что с переводом в ЦК он лишится самостоятельности, привычного ритма жизни и труда. Киров — человек конкретных действий, он враг кабинетного стиля работы. А ведь в Москве он будет зависеть от Генерального секретаря, в какой-то мере и от других секретарей. Киров прекрасно знает и понимает, что Молотов и Каганович не в восторге от его появления в аппарате ЦК — пойдут интриги, они не захотят без боя сдать своих позиций возле властного и трудного патрона. Простота и доступность Кирова встанут в противоречие со стилем тех, кто годы проработал в непосредственной близости со Сталиным. Словом, Кирова ни с какой стороны не устраивал перевод в Москву.

Разговоры в ЦК и возникшие обострения не прошли даром. После состоявшегося 10 февраля организационного Пленума ЦК Киров заметно потерял покой, да к тому же простудился. И когда он вернулся в Ленинград, было решено, что актива в обычном смысле этого слова, с докладом Кирова о работе съезда, собирать не будем, а проведем его иначе. Было предложено председателю Ленсовета И. Ф. Кодацкому и председателю областного исполкома П. И. Струппе подготовить свои выступления, минут на 20 каждому, с постановкой вопроса: мероприятия Ленсовета и облисполкома по реализации решений XVII съезда ВКП(б). Этому активу предшествовали партийные собрания на предприятиях, где делегаты съезда рассказывали о работе и решениях съезда.

Партийный актив области и города состоялся во Дворце имени Урицкого (Таврическом) 17 февраля. Киров по болезни на нем не присутствовал. Открыл актив секретарь обкома Михаил Семенович Чудов. В небольшой своей речи он предложил: «Вместо общего доклада по итогам XVII съезда приступить сразу к обсуждению вопросов практического проведения в жизнь решений XVII съезда. Это позволит нам проверить самих себя, насколько мы готовы к тому, чтобы по-большевистски на деле выполнять решения XVII съезда».

Докладчики И. Ф. Кодацкий и П. И. Струппе, разобрав в свете решений съезда недостатки в работе Советов города и области, доложили о мерах по перестройке всей работы на основе этих решений. Главное — организаторская работа, конкретность, максимальное вовлеченность масс в работу путем оживления деятельности секций, комиссий, пленумов. Необычность актива, достаточно хорошая его подготовка, острота поставленных вопросов вызвали интересные, содержательные прения со стороны участников актива. Такой порядок работы был обусловлен не только тем, что, будучи больным, Киров не мог делать доклада, но и его стремлением с первых же шагов реализации решений съезда внести новую, животворную струю в общий стиль работы.