— Что ж, по крайней мере это интересно. И какого вы мнения об агентах? Небось не слишком высокого?

— Ну нет, они мне понравились, толковые ребята. Запланировали для Брэма потрясающее турне. Если он осилит его — я имею в виду физически, — думаю, нужно соглашаться.

Джеффу нравилось слушать, как она рассказывает, ему нравились ее идеи, нравился сам голос, были близки ее интересы. Он весь день о ней думал — как ни старался, не мог выкинуть ее из головы. Ему нравилось в ней абсолютно все. Это какое- то безумие, он знает ее меньше суток, но почему-то не способен думать ни о ком и ни о чем, кроме нее. Аллегра тоже не могла не признаться, что на протяжении всего дня, занимаясь делами и проводя встречи, она нет-нет да и вспоминала Джеффа, и эти воспоминания всякий раз вызывали у нее улыбку.

— Должна сказать, мистер Гамильтон, вы очень плохо влияете на мою работу. Мои нью-йоркские партнеры, наверное, приняли меня за наркоманку с запада: я все время вспоминала наши ночные разговоры, то и дело пропуская мимо ушей слова собеседника. Это никуда не годится.

— Вы, наверное, правы, но ведь это приятные воспоминания, правда?

Джеффу хотелось спросить, звонил ли Брэндон, но он удержался. Вместо этого он поинтересовался, есть ли у нее с собой теплая одежда — какие-нибудь брюки, шерстяная шапка, варежки.

— Это еще зачем?

Аллегра не понимала, с какой стати он об этом спрашивает — разве что просто проявляет заботу. Но у Джеффа, по- видимому, было на уме что-то конкретное. В действительности он вынашивал свой план весь день и очень надеялся, что у Аллегры найдется подходящая одежда.

— У меня есть шерстяные брюки, я как раз в них сегодня ходила, шапку я тоже привезла, но она ужасно уродливая.

— А варежки?

— Варежки я не надевала лет двадцать.

Она забыла взять даже перчатки, и всякий раз, и когда приходилось выходить на улицу, у нее мерзли руки.

— Ничего, я прихвачу для вас мамины варежки. Что вы скажете, если я предложу вам нечто нетрадиционное? Или вы предпочитаете изысканные светские развлечения?

Джефф осмеливался предполагать, что она по-прежнему не прочь с ним встретиться, и был прав. Аллегра ждала этой встречи весь день, не переставая уговаривать себя, что не совершает ничего предосудительного и не изменяет Брэндону.

— Не надо мне ничего изысканного, — тихо сказала Аллегра. Светских мероприятий ей и без того хватало, ей часто приходилось бывать с клиентами на званых обедах, церемониях вручения всяческих премий, наверное, поэтому она любила развлечения попроще. Заинтересованно и одновременно с некоторой тревогой она спросила: — Что вы задумали?

— Скоро узнаете. Одевайтесь потеплее, надевайте брюки, сапоги и эту вашу уродливую теплую шапку, встретимся через полчаса в вестибюле отеля.

— Это опасно? А вы, случайно, не собираетесь увезти меня куда-нибудь в Вермонт или Коннектикут? — Она почувствовала себя школьницей, затевающей на пару с одноклассником какое-то озорство.

Джефф усмехнулся, идея явно пришлась ему по вкусу.

— Нет, хотя, признаться, я бы с удовольствием куда-нибудь вас увез, просто не знал, что такой вариант возможен.

— Невозможен. На завтра у меня назначено здесь несколько встреч.

— Я так и думал. Не волнуйтесь, ничего страшного я не

затеваю, просто небольшое развлечение в нью-йоркском стиле. Итак, встречаемся через полчаса, — закончил разговор Джефф, не желая задерживать ее у телефона.

Повесив трубку, Аллегра дочитала оставшиеся факсы, и у нее еще осталось время. Она даже подумывала, не позвонить ли Брэндону, чтобы покончить с этим сразу, но потом решила, что он еще не вернулся домой, а может, даже не пришел с заседания к себе в офис. В Калифорнии сейчас не было и половины пятого. Странно, что у нее вообще возникла такая мысль — «чтобы покончить с этим». Как будто позвонить Брэндону — какая-то неприятная необходимость, нечто вроде приема горького лекарства. Аллегра испытывала слабые угрызения совести из-за Джеффа, хотя и понимала, что ей не в чем себя винить, они с Джеффом не сделали ничего предосудительного — и не собираются.

В вестибюль Аллегра спустилась как раз вовремя. На ней были брюки, теплое пальто и старая вязаная спортивная шапочка ярко-красного цвета. Сквозь стеклянные вращающиеся двери было видно, что на улице все еще идет снег. Постояльцы, входя в вестибюль, топали ногами, отряхивая снег, снимали шапки, стряхивали снег с волос. Со стороны это выглядело довольно комично. Сквозь стеклянные двери Аллегра увидела, как к отелю подъехал закрытый двухколесный экипаж, напоминающий старинную английскую карету с застекленными дверцами. На заснеженной улице карета выглядела удивительно уютно. На козлах сидел настоящий кучер в высоком цилиндре. Карета остановилась у входа, возница спустился с козел, швейцар отеля помог ему придержать лошадей. Из кареты кто- то вышел и быстро прошел к отелю. И вдруг Аллегра увидела, что это Джефф. Он был в теплой парке и лыжной шапочке, весьма напоминающей ее собственную. Глаза блестели, щеки порозовели с мороза.

— Карета подана. — Джефф улыбнулся и протянул Аллегре белые пушистые варежки. — Наденьте, на улице холодно.

— Фантастика! — восхищенно выдохнула Аллегра.

Джефф помог ей сесть в карету, сам сел рядом, закрыл

дверцу и заботливо прикрыл ей ноги меховой полостью. Кучер уже получил указания, куда ехать.

— Просто не верится. — Растроганная Аллегра радостно улыбалась. Джефф обнял ее за плечи, и она придвинулась к нему под теплой полостью, чувствуя себя как девушка на первом свидании.