— Ты и не уступаешь. — Брэндон улыбнулся. Он не собирался скрывать, что не желает идти у нее на поводу. — А как насчет Стефани и Ники?

— Они все поймут, если ты им объяснишь.

— Вряд ли. К тому же этот вопрос не обсуждается.

Стоя возле стола, Брэндон смотрел на сидящую Аллегру сверху вниз. Она уставилась на него, все еще не веря, что он действительно собирается уехать в Сан-Франциско.

— Когда ты вернешься?

Аллегре не нравилось, что поведение Брэндона так задело ее. Она снова почувствовала себя брошенной, где-то внутри зародился леденящий страх, но она понимала, что не должна поддаваться. Брэндон едет в Сан-Франциско повидаться с детьми, и если он ее разочаровал или даже подвел, то не нарочно. Просто так вышло. И все же почему его решение так больно ее ранило?

Ответ как-то ускользал от нее, более того, она даже не могла решить, следует ли ей злиться из-за того, что Брэндон не идет с ней на церемонию награждения, или просто сожалеть об этом. Неужели это и вправду так важно? Вправе ли она вообще требовать этого от Брэндона? И почему, когда дело касается ее желаний или потребностей, он своими поступками приводит ее в замешательство? Не потому ли, что доктор Грин права и Аллегра просто не желает смотреть правде в глаза? Отталкивает ее Брэндон или поступает сообразно с обстоятельствами? И почему она никогда не может ответить на все эти вопросы?

— Я вернусь как обычно, последним вечерним самолетом в воскресенье. Самолет прибывает в десять пятнадцать, к одиннадцати я буду уже здесь, — ответил Брэндон, желая ее умиротворить.

Аллегра вдруг с болью в сердце поняла, что ее-то здесь не будет.

— Брэндон, но в воскресенье после обеда я улетаю в Нью- Йорк и пробуду там всю неделю, до пятницы.

— Значит, ты все равно не могла бы лететь со мной в Сан- Франциско, — невозмутимо констатировал Брэндон.

— Если хочешь, я могла бы вылететь в Нью-Йорк оттуда — то есть мы могли бы вместе полететь в Сан-Франциско в воскресенье.

Брэндон взял кейс и мгновенно отмел ее план:

— Это нелепо, Элли, у тебя есть работа, у меня тоже. В конце концов, мы должны вести себя как взрослые люди.

Брэндон улыбнулся, и в этот момент оба поняли, что не увидятся почти десять дней, до следующего уик-энда.

— Раз мы так долго не увидимся, может, приедешь с работы ко мне, переночуешь?

Аллегре очень этого хотелось, но Брэндон, как обычно, не собирался отступать от первоначального плана. Он вообще редко менял свои планы.

— Я правда не могу, Элли. К тому времени когда мы покончим с делами, я совсем выдохнусь, от меня будет мало толку. А ехать сюда, чтобы просто плюхнуться в постель, нет смысла, верно?

В этом пункте они расходились.

— Нет, не верно. Ты не обязан меня развлекать. — Аллегра встала, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

Чмокнув ее в ответ, Брэндон равнодушно сказал:

— Увидимся на следующей неделе, детка. Я тебе позвоню сегодня вечером и завтра, перед тем как улететь в Сан-Франциско.

— А ты не хочешь перед отъездом пообедать у моих родителей в пятницу вечером? — на всякий случай спросила Аллегра, злясь на себя за то, что все-таки не выдержала и стала его упрашивать. Именно этого ей делать не стоило, но она не смогла с собой совладать. Уж очень хотелось побыть с Брэндоном.

— Боюсь, тогда я опоздаю на самолет, как в прошлый раз, и дети расстроятся.

— Дети? — Аллегра вскинула брови. Она мысленно приказала себе остановиться, но было поздно, слова уже слетели с языка. — Или Джоанна?

— Полно, Элли, будь хорошей девочкой. Ты же знаешь, что я ничего не могу изменить. Мне предстоит судебный процесс, тебе нужно лететь в Нью-Йорк, у меня дети в Сан-Франциско. У каждого из нас свои обязательства. Так займемся каждый своим делом, а когда закончим, тогда и встретимся спокойно.

В устах Брэндона все это звучало очень разумно, но все же его доводы почему-то вызывали у Аллегры внутренний протест — наверное, по той же причине, по которой она испытывала разочарование, когда Брэндон отказывался куда-то с ней пойти или когда возвращался от нее к себе домой. По крайней мере сегодня он остался ночевать у нее, подумала Аллегра, напоминая себе, что ей следует радоваться хотя бы этому и не пилить его из-за уик-энда.

— Я люблю тебя, — тихо сказала она.

Брэндон поцеловал ее в дверях, и Аллегра отступила в прихожую, чтобы никто не увидел ее голой.

— Я тебя тоже. — Брэндон улыбнулся. — Желаю приятной поездки в Нью-Йорк. Одевайся потеплее, «Таймс» прогнозирует на завтра снег.

— Великолепно, — пробурчала Аллегра.

Сев в машину, Брэндон оглянулся и помахал ей рукой. Провожая его взглядом, Аллегра чувствовала себя несчастной и жалкой. Она закрыла дверь, прошла в спальню и стала смотреть, как он дает задний ход по подъездной аллее. Аллегра не могла спокойно наблюдать, как Брэндон уезжает. Она чувствовала неладное, но не знала толком почему. Она пыталась разобраться в себе, понять, что беспокоит ее больше всего: то ли что Брэндон не захотел менять ради нее свои планы, то ли что он снова встретится с дочерьми, а значит, и с Джоанной, или сам факт, что ей придется идти на церемонию награждения одной да еще объяснять это родителям. Или ей просто не по себе от сознания, что они с Брэндоном увидятся только через десять дней?