Шрифт:
– Мне что сказать: «Не могу заплатить вам обещанное раньше»? У меня же все на премиальных процентах держится. Теперь я не смогу стимулировать людей быстро развиваться дальше.
Шишкин покачал головой:
– Зарплаты у вас стали слишком высокие. Все в агентстве уже недовольны, что у тебя так зарабатывают.
Я вспыхнул горкой пороха:
– Кто недоволен? Лентяи? Пусть так вкалывают, как я, как мои менеджеры. Пусть перебираются с окладов на процент. Никто ведь не захочет!
Шишкин махнул рукой:
– Все. Решение принято. Иди работай.
Как можно мягче объяснил своим людям:
– На рынке сейчас сложности. У агентства проблемы. Так что нам уменьшили премиальный процент…
– Как так? – выдохнули все чуть ли не хором.
– Вот так, – показал им приказ Шишкина, – но не впадайте в панику. Это урезание отразится только в первое время. За счет набранных оборотов мы вернемся на сегодняшний уровень зарплаты через полгода…
За первые два месяца менеджеры потеряли около двадцати процентов зарплаты, в течение следующих трех – кто десять, кто пятнадцать. Но через полгода, как я и рассчитал, зарплата вернулась на прежний уровень. А должна была быть в это время существенно выше…
Вроде бы, мы пережили эту неприятность. По крайней мере никто из моих людей не уволился, не ворчал и мне претензий не высказывал. Но настроение у людей изменилось. Когда по ходу игры меняют правила, то стоит ли так напрягаться? Энтузиазма стало меньше. И никакими приказами, уговорами я не мог переломить ситуацию. Кто гарантирует, что завтра премиальный процент нам снова не урежут?
Шишкин преподнес мне еще несколько «подарков». Я должен был ехать на плановую стажировку во Францию, но он отменил:
– Никуда не поедешь.
Я удивился:
– Почему? Все же уже запланировано, расписано, меня ждут.
Шишкин отмахнулся:
– Не время тебе сейчас разъезжать. Больше со своим подразделением работай…
Теперь уже можно было ждать чего угодно. И я спокойно отреагировал, когда нас с Мальцевым не пустили на рекламный конкурс в Италию. Это было важно для меня – съездить, посмотреть. Чтобы в будущем обязательно участвовать. И побеждать, конечно. Это нужно было не для того, чтобы потешить собственное самолюбие. Нет, конкурсные победы хорошо продвигают агентства на рынке. Клиенты всегда с большим удовольствием сотрудничают с теми, у кого много творческих наград. А сами рекламисты знают цену всем этим конкурсным гран-при и дипломам. Как рассказывал мне Козин, первые места всегда занимают те, кто заранее поработал с жюри, с журналистами, те, кто подготовил общественность к принятию определенного решения. Вот я и хотел съездить, на месте прикинуть, что и как нам надо сделать, чтобы успешно участвовать в конкурсе. Но не судьба. Хотя по конкурсу так же, как с французской стажировкой, все было оговорено заранее.
Я мысленно собрал вместе все обрушившиеся на меня несчастья и сделал вывод. Неутешительный:
– Похоже, братец, ты в большой опале.
И Катя, моя верная Катя подтверждала это:
– На каждой дир’екции тебя склоняют. «Зар’вался Мамонтов, зазнался, начальство не уважает, чер’есчур’ самостоятелен, зар’плата огр’омная, нар’оду куча…»
Значит так, господа? За мои же шанежки я же еще и bad man, как говорил Заратустра.
Но почему, почему, почему? Я, мои люди, мы работаем, как черти, приносим агентству новую прибыль, укрепляем его славу. Да, наверное, ко мне могут быть претензии, но мои результаты должны стократно перевесить недостатки. А вот, похоже, не перевешивают. Почему? Почему?
Мне хотелось заниматься настоящим делом. Но я не понимал, как можно дальше работать в таких условиях. Сказал об этом Шишкину:
– Так невозможно работать…
– Не хочешь – не работай. Мы тебя не держим… – пожал плечами Шишкин.
Вот это да… Не ожидал, что он так легко согласится с тем, чтобы я ушел. Значит, Мамонтов действительно им не нужен. Никто меня в агентстве удерживать не будет. Здесь решаются какие-то другие, непонятные мне задачи. И начальству, видимо, нужны иные люди. С другими качествами. Так что же от меня требуется? Что я не так делаю? Что и как должен делать? Лизать задницу Шишкину, Бабаеву, Протасову? Быть им благодарным за те крохи, которые они будут отламывать мне от мною же испеченного пирога? Стать таким же, как Еремеев с Чуркиным, которые на агентских вечеринках стараются опередить друг друга с тостом:
– Давайте выпьем за Шишкина – нашего работодателя.
Нет, я так не смогу. А значит, раз не могу полностью отвечать правилам игры в этом агентстве, то должен уйти. Но готов ли я к этому? Куда, с чем я пойду? Опять начинать все заново? Нет, не готов…
– Что делать?
Вечно-банальный вопрос. И вечно-банальный ответ:
– Не знаю…
И Катя ответила так же:
– Не знаю…
И Ирина:
– Не знаю…
А кто знает? Пушкин?..
2. Ориентирование на местности
Несколько дней раздумий привели меня к мысли, что прежде всего не следует делать резких движений, поступать эмоционально. Сначала нужно полностью разобраться, что же происходит. Действительно ли следует уходить из агентства? Или можно еще что-то предпринять, изменить ситуацию в лучшую сторону? Может, я все-таки в чем-то не прав? Может, чего-то не понимаю? Вдруг я бьюсь головой о стену, которую в принципе невозможно пробить? Но можно обойти?