А про себя подумал: «Филюгин-Филюгин, потерплю тебя еще недолго. Но как только замена будет готова…»

Проблемы в коллективе часто возникали там, где я их совершенно не ожидал. Так, во время одной из моих командировок Юля, Караваева и Яблоченко распили бутылку вина в конце рабочего дня. В отделе. То ли просто в связи с хорошим настроением, то ли в честь отсутствия начальника. Но мне об этом выпивоне рассказал Протасов:

– Зашел к тебе. А твой народ – пьяный!..

Оказалось, не пьяный, конечно, но, м-да, веселый…

Я вызвал всех участников по очереди, но не стал распекать. Для начала приказал им написать объяснительные. Надо было видеть их мучения над листком бумаги. Уже сам факт признания своей вины в письменном виде доставлял моим девицам огромные душевные муки. Легшие в архив записки встряхнули их. Девушки понимали, что за этот проступок я их не уволю. Но поведение человека, на которого где-то лежит уличающий документ, меняется. Он начинает к себе более требовательно относиться. Этот инцидент повлиял и на общую дисциплину в отделе – все подтянулись.

Я не отменил никаких праздников. Люди есть люди, да еще и молодые – им необходима разрядка. Тем более, что неформальное общение благотворно сказывается на рабочих отношениях. Но я подчеркнул на одном из общих собраний своей службы:

– Это здорово, что наши сотрудники любят весело провести время вместе. Я – «за». Однако, все вечеринки проводим в строго определенное время и в оговоренном месте.

С этих пор сотрудники подчеркнуто озабоченно спрашивали у меня разрешения на вечеринки. Чаще мы их проводили в каком-либо из близлежащих баров. Разрешение распить что-либо в агентстве я давал редко. Только когда надо было что-то отметить чисто символически. И таким образом вечеринки были совершенно легальными. Мои сотрудники не прятались от меня. Приглашали повеселиться вместе с ними. И мы от души дурачились. Мы – молодой коллектив.

Разбирая тот самый случай с выпивкой Юли, Караваевой и Яблоченко, я еще раз убедился в том, что наказывать людей нужно в одиночку, а хвалить при всех. Пропесоченные мною «выпивохи» были благодарны мне за то, что я не устраивал публичную порку, что с каждой разобрался один на один. Каждая была наказана, но не унижена перед другими коллегами. Те видели лишь муки написания объяснительных записок.

Пришлось мне бороться и со слухами. Сам я не любил болтать, и поэтому был несколько не готов столкнуться с такой проблемой в собственном коллективе. Катя уже как-то говорила мне, что Яблоченко болтушка и сплетница. Я тогда не придал этому значения. Но случайно собственными ушами услышав, как Яблоченко рассказывает новенькой Есиповой, кто какую зарплату, по ее предположениям, получает, сразу же принял меры. Поговорил с болтуньей наедине:

– Еще раз услышу, что сплетничаешь, уволю…

Она перепугалась. А я подумал и решил, что стоит об этом поговорить со всеми. На очередном общем собрании, не называя конкретных фамилий, высказался:

– Объявляю войну слухам. Они разъедают коллектив. Есть вопросы – заходи и спрашивай. А если любишь догадки, предположения мусолить, присмотри себе другой коллектив. У нас люди тратят время не на болтовню, а на работу…

Конечно, я понимал, что со слухами одним собранием не справиться. Но по крайней мере не хотел поощрять их распространение бездействием. Сотрудники должны знать, что болтовня здесь не приветствуется, а карается. Для того же, чтобы у людей была возможность высказаться, освободиться от наболевшего, я стал периодически обходить рабочие места. Разговаривал с каждым из сотрудников. И со «старенькими» – Филюгиным, Яблоченко, Караваевой, Лавочкиным, Петровой, и с «новенькими» – Андрюшиным, Зайковским, Гусаровым, Есиповой, Кузнецовым, Тарасовой.

Жаловались на многое. Есипова была недовольна людьми из отдела Боковой:

– Они к моему клиенту – к «Трембите» – с предложением обращались…

Может и обращались, но прижми я Бокову – отопрется. Пока не стоит придавать большого значения этому инциденту. Но вслух сказал Есиповой:

– Напиши мне служебную записку. Это все очень серьезно. Будем работать с твоей информацией…

Тарасова раздувает ноздри:

– Мальцев по мелочам придирается, работать не дает…

Пообещал решить проблему:

– Я с ним поговорю. Нельзя таких хороших работников, как ты, постоянно третировать…

И Есипова, и Тарасова были благодарны мне уже просто за то, что выслушал их. Разрядились, им стало легче. Чаще всего у людей накапливается мелкое недовольство, которое проходит даже оттого, что начальник спросит: «Как жизнь? Как дела?..» Такие разговоры я называл для себя «выпусканием пара».

Однако порой высказывались действительно дельные замечания. Ими сотрудники по какой-то причине не поделились с моим заместителем Мальцевым. Или, возможно, он пропустил эти замечания мимо ушей. Нет, прямая связь между подчиненными и начальниками всех уровней не должна полностью прерываться. Может, мне день открытых дверей устроить? Чтобы в определенное время любой мой сотрудник мог зайти пожаловаться или внести предложение.

Беседуя с Караваевой, почувствовал: что-то в ней не то, чего-то не договаривает. Спрашиваю:

– Ничего не случилось?

Отвечает:

– Нет, все хорошо, все нормально…

Через несколько дней прояснилось. Оказывается, Бокова предложила ей перейти в первый отдел. У нее одна из девиц ушла в декретный отпуск, а Караваева давно нравилась Боковой. Она ведь спрашивала уже меня раньше как бы в шутку:

– Отдашь Караваеву?

А я как бы в шутку отвечал:

– Ни за какие деньги.