Примечание доктора Уотсона. Только в 1918 году, незадолго до окончания Великой войны, мой старый друг Холмс поведал мне об этих событиях. К тому времени мой литературный агент Артур Конан Дойл увлекся спиритуализмом и отказался иметь дело с историей, в которой спиритуалист выступает в роли мошенника и убийцы. Таким образом, самое романтическое из приключений Шерлока Холмса осталось неопубликованным.

Вообразите Холмса, консультирующего настолько жуткого клиента, что впоследствии великий сыщик не желал даже вспоминать о помощи, оказанной им этому человеку. Теперь подумайте, кем мог быть упомянутый клиент. Если ответ сразу не придет вам на ум, прочтите «Месть братьев-фениев» — захватывающее приключение, происшедшее приблизительно за восемнадцать месяцев до ужасных событий, описанных Уотсоном в его знаменитой истории «Последнее дело Холмса».

Мы принимали немало необычных посетителей в нашей квартире в доме № 221-б на Бейкер-стрит, но я не припоминаю ничего более неожиданного, чем появление у нашей двери визитера сырой и холодной ноябрьской ночью 1889 года. Некоторое время я не мог вымолвить ни слова, но Холмс с присущим ему sang-froid [27] спокойно указал нашему гостю на диван.

— Надеюсь, вы понимаете, как мне не хотелось обращаться к вам за помощью в этом деле, — сказал посетитель, погружая в диванные подушки свою тощую костлявую фигуру.

— Разумеется, — отозвался Холмс, запуская длинные пальцы в персидскую домашнюю туфлю, служившую ему табакеркой.

Я стоял, словно ошарашенный школьник, тупо глазея на происходящее, покуда Холмс не положил мне руку на плечо.

— Пожалуйста, сядьте, Уотсон. Ваша поза меня нервирует.

Я медленно опустился на стул у камина, в котором потрескивал огонь, не сводя глаз с нашего посетителя. Не знаю, чего именно я опасался, но хотя я до сих пор никогда не видел этого человека, у меня не было сомнений, что к нему не следует поворачиваться спиной.

Холмс, однако, был более оптимистичен на этот счет и демонстративно повернулся спиной к визитеру, чтобы взять спички с каминной полки. Наш гость усмехнулся.

— Не можете без показухи, Холмс? — произнес он тихим, слегка шепелявым голосом, полуприкрыв веками серые глаза, словно гадюка. После этого он посмотрел на меня, и я впервые встретился взглядом с профессором Джеймсом Мориарти.

— Не более чем вы, — ответил Холмс, зажигая трубку и поворачиваясь к профессору.

— Теперь вы действуете мне на нервы, Холмс. Сядьте, пожалуйста! — сказал я, все еще глядя на Мориарти, — какой-то инстинкт не позволял мне отвести от него взгляд. Я всегда думал о нем, как о воплощении зла, но теперь меня поразило то, насколько глубоко запечатлелась боль в каждой мельчайшей черте, в каждой морщинке его лица. При этом глаза оставались холодными и безжизненными, как у рыбы.

Холмс опустился в кресло напротив меня.

— Итак, профессор, что я могу для вас сделать?

Мориарти глубоко вздохнул, издав звук, напоминающий шипение выходящего из шины воздуха. Поднявшись, он подошел к окну, раздвинул занавески и выглянул на улицу. Я напрягся, готовый вскочить со стула — мне пришло в голову, что он может подать кому-то сигнал. Я посмотрел на Холмса, но он выглядел абсолютно спокойным и попыхивал трубкой, полузакрыв глаза и положив руки на колени.

— Какое жалкое зрелище являет собой человечество, — наконец заговорил Мориарти, все еще глядя на улицу. — Люди снуют взад-вперед, словно муравьи, и с какой целью? Чтобы работать, плодиться и умирать, заботясь об этом не более чем лосось, плывущий навстречу гибели.

— Вы, безусловно, пришли сюда не для того, чтобы вести со мной философские беседы, — заметил Холмс. — Могу я узнать…

— Возможно, вам неизвестно, что у меня есть брат? — прервал Мориарти, поворачиваясь к нам, и я снова поразился выражению боли на его лице.

— Я слышал об этом, — ответил Холмс, — от моего собственного брата.

— Ах да, Майкрофта, — сказал Мориарти, скривив тонкие губы в подобии улыбки.

— Кажется, он живет в Ирландии, не так ли?

Мориарти снова вздохнул, но когда он заговорил, в его голосе звучала усмешка.

— Да, хотя к пребыванию в Ирландии едва ли подходит слово «жить». Мой брат — католический священник.

Если Холмса удивили слова профессора, то он этого ничем не обнаружил.

— Какая ирония судьбы! — тем же насмешливым тоном продолжал Мориарти. — Брат-священник у человека, посвятившего себя служению совсем иному божеству.

— У вашего брата неприятности?

Мориарти кивнул — его большая голова покачивалась на тонкой, длинной шее, словно голова быка, прикрепленная к телу жирафа.