Опасения росли, когда рост Скотта продолжал неумолимо уменьшаться; ее же тревожили неотступные, мучительные предположения, опасения усилили второй и третий визиты к Брэнсону, рентгеновские снимки и анализ крови, обследование костной ткани, затем – попытки врачей найти признаки уменьшения костной массы, опухоли гипофиза, долгие дни, потраченные на получение все новых и новых рентгеновских снимков, и это ужасное обследование на предмет наличия раковых клеток. Опасения нарастали и сегодня, во время разговора.

– Но это же невозможно. – Ей пришлось сказать не правду, потому что правда не умещалась в голове и жгла язык.

Сам едва веря в то, что собирался сказать, Скотт медленно покачал головой.

– Доктор говорит, что все обстоит именно так, – ответил он. – Брэнсон сказал, что за последние четыре дня мой рост сократился более чем на сантиметр… – Скотт сглотнул слюну. – Но рост – это еще не все. Похоже, я весь уменьшаюсь. Пропорционально.

– Не правда, – сказала она. В ее голосе звучало упорное нежелание признать то, что происходило в действительности. Другой реакции и не могло быть у нее.

– И это все? – раздраженно спросила она. – Это все, что он может сказать?

– Но, милая, это то, что происходит на самом деле, – ответил Скотт. – Брэнсон показал мне рентгеновские снимки – те, что были сделаны четыре дня назад, и те, которые он получил сегодня. Все верно. Я уменьшаюсь. – Скотт говорил так, словно ему только что сильно двинули в живот, и теперь он стоял, наполовину оглушенный, едва дыша от болевого шока.

– Не правда, – на этот раз ее голос был скорее испуганным, чем уверенным. – Мы обратимся к специалисту, – сказала она.

– Брэнсон мне это и посоветовал, – ответил Скотт. – Он сказал, что стоит обратиться в Пресвитерианский медицинский центр Колумбия в Нью-Йорке. Но…

– Вот и сходи, – перебила она.

– Милая, но нам это обойдется слишком дорого, – с мукой в голосе произнес Скотт. – Мы уже должны…

– Ну и что? Неужели ты допускаешь мысль, что…

Нервная дрожь не дала ей договорить. Она стояла, дрожа всем телом, скрестив на груди руки, покрывшиеся гусиной кожей.

Впервые с тех пор, как все это началось, она не смогла скрыть своего страха.

– Лу, – он обнял ее, – все нормально, милая. Все нормально.

– Нет. Ты должен пойти в этот центр. Ты должен.

– Хорошо, хорошо. Я пойду, – пробормотал он.

– А что сказал Брэнсон? Что они собираются делать? – спросила Лу, и Скотт услышал в ее голосе страстное желание узнать что-нибудь обнадеживающее.

– Он сказал… – Скотт облизнул губы, пытаясь вспомнить. – А-а, он сказал, что надо проверить мои эндокринные, щитовидную, половые железы и гипофиз, исследовать процессы обмена веществ, возьмут и другие анализы.

Лу сжала губы.

– Если Брэнсон все это знает, то зачем же надо было говорить о том, что ты уменьшаешься. Так не лечат. Это глупость какая-то.

– Милая, ведь я сам попросил его, – ответил Скотт. – Я убедился в этом только когда начали брать анализы. Я просил Брэнсона ничего не скрывать от меня. Что же ему оставалось…

– Хорошо, – перебила она. – Но что за странный диагноз?

– Да ведь так оно и есть, Лу, – печально произнес он. – Есть доказательство. Эти рентгеновские снимки.

– Брэнсон мог ошибиться, Скотт, – сказала Лу. – Он же живой человек.

Скотт долго молчал, наконец тихо произнес:

– Посмотри на меня.

Когда все это началось, его рост был за метр восемьдесят. А сейчас он мог, не наклоняясь, смотреть жене прямо в глаза. Она была ростом метр семьдесят.

В отчаянии он уронил вилку на тарелку.

– Как нам быть? Разве мы можем себе это позволить? Лечение слишком дорого, слишком, Лу. По крайней мере месяц придется провести в больнице.

Так сказал Брэнсон. А это целый месяц без работы. Марти и так уже нервничает. Как я могу вообще рассчитывать на какие-то деньги от него, когда я даже не…

– Милый, главное – твое здоровье, – запальчиво произнесла Лу. – Марти об этом знает. Да и ты тоже.

Скотт опустил голову и стиснул зубы. Счета были теми тяжелыми цепями, которые отягощали все его существование. Он явственно чувствовал, как они с каждым днем все более сковывают его.

– Так что же мы будем… – начал было он, но умолк, заметив, что дочь пристально смотрит на него, забыв про свой ужин.