Кто не придет в центральный культовый центр, тот истребится. Это прегрешение приравнивается к убийству, пролитию крови. Какая уж тут централизация по умолчанию*. Обо всем сказано прямым текстом.

Как объяснял эти факты Вельгаузен? По его мнению, данный раздел Книги Левит не был частью Р. По стилю и языку он имел много общего с Р, но на самом деле представлял собой более древнее и самостоятельное сочинение («Кодекс святости»), впоследствии включенное в Р. Однако этот ответ не снимает проблему. Ведь Вельгаузен полагал, что «Кодекс святости» написан человеком по имени Иезекииль и относится к миру плена и Второго Храма. Кроме того, в Р мы встречаем и ряд других заповедей о Скинии. Поэтому никак нельзя считать, что Р предполагает централизацию религии как нечто само собой разумеющееся. И это означает, что, вопреки Вельгаузену, Р не соответствует контексту Второго Храма, когда идея централизации культа уже победила.

Другие аргументы Вельгаузена также неубедительны. Он соотносил жертву за грех и жертву за вину в Р с послепленными днями, когда иудеи чувствовали себя особенно виновными. Однако здесь мы стоим на очень шаткой почве. Опасно датировать тексты, основываясь на домыслах относительно того, какие чувства испытывала община автора. Тем более опасно, если речь идет о чувстве вины, поскольку как отдельные люди, так и общины, могут ощущать вину практически в любой момент истории. Легко представить, например, что иудейские жрецы ввели в Иерусалиме жертвы за вину после 722 года до н. э., после разгрома Северного царства ассирийцами. К тому моменту в Иерусалиме могло быть достаточно израильских беженцев, которые ощущали себя не менее виновными, чем иудеи после 587 года до н. э.

Это относится и к праздникам искупления в Р. Более того, период после гибели Иерусалима — наименее вероятное время для появления такого праздника. Если День Искупления был создан из-за чувства вины после гибели царства, каким образом, спрашивается, удалось бы автору Р убедить народ, что речь идет о древней заповеди? Кто поверил бы, что эту заповедь ввел Моисей, но о ней не знали до вавилонского плена, когда почувствовали себя виновными? Гораздо естественнее считать, что такие законы относятся ко временам Первого Храма, когда в ходе религиозных реформ (особенно реформ Езекии и Иосии) вводились в оборот новые законы и новооткрытые документы.

Пророки цитируют Р, а заповеди и рассказы Р не принимают централизацию культа как нечто само собой разумеющееся. Это делает малоубедительным сценарий, нарисованный Ройсом, Графом и Вельгаузеном. Едва ли автор Р (большей части Пятикнижия) работал во времена Второго Храма.

Когда же в таком случае жил этот человек? Третья часть блестящей ошибки дает ключ к правильному ответу. Вельгаузен был прав в одном отношении: этот ключ — Скиния.

Граф и Вельгаузен считали документ Р самым поздним, хотя и самым пространным, из источников Пятикнижия. Они датировали его периодом Второго Храма. В это время Храм был центром общинной жизни. Однако заповеди и повествования Р ни разу не упоминают Храм. Поэтому одним из краеугольных камней гипотезы Графа-Вельгаузена стала идея, что всякий раз, когда Р упоминает Скинию, имеется в виду Храм. Скиния же никогда не существовала. Это лишь выдумка, к которой жреческий автор прибег, чтобы избежать анахронизма (каким стал бы «Храм» в Моисеевом контексте).

Исследователи были правы, уделяя большое внимание Скинии. Ведь в Пятикнижии о Скинии говорится больше, чем о чем бы то ни было еще. Существуют многочисленные заповеди о жертвоприношениях и других обрядах, которые должно совершать в Скинии. Целые главы посвящены одному лишь описанию материалов, из которых Скиния изготовлена. Ряд событий происходят в Скинии или перед Скинией. После Синайского откровения, именно в этом месте Бог общается с Моисеем. Скиния священна: это святилище, в котором находятся ковчег, скрижали с Десятью Заповедями и херувимы. Она сооружена из редких пород дерева, золота и меди; ее покрывала сотканы из льняных нитей, голубого и красного пурпура; ее покров — из окрашенных красным цветом шкур. В нее имеют право заходить только жрецы: если в нее войдет посторонний, он должен быть предан смерти.

Действительно ли все это плод воображения жреческого автора, который усматривал в Скинии символ Второго Храма?

Однако Жреческий источник подчеркивает в связи со Скинией роль ковчега, скрижалей, херувимов, урима и туммима, — во Втором Храме ни одного из этих предметов не было. С какой стати жрец Второго Храма, сочинявший благочестивую подделку, уделил столь большое внимание именно тем компонентам Скинии, которые Второй Храм не имел?