Едва уместившись втроем в старенькой машине Андрео, мы поехали куда-то за город и через несколько минут остановились перед небольшим домом у дороги. Дом как дом, ничего примечательного я в нем не заметила. Никакой вывески, дверь закрыта, ставни заперты. Андрео объяснил нам, что кабачок Мари Подерс — нечто вроде клуба, куда пускают только «своих». Не потому, что эти люди прячутся от кого-то, нет. Они просто стесняются чужаков, с которыми надо говорить «по-культурному», то есть на французском. К тому же вывеска на доме могла бы привлечь посторонних людей, любителей просто выпить. Здесь же собираются старые знакомые, и маленькая рюмка вина для них — всего лишь дань традиции. Главное — общение.

Андрео здесь свой человек. Его давно знают. Время от времени он приводит в этот кабачок своих университетских друзей, которые, как мы с Валери, хотят совершенствовать устный бретонский. А для Мари Подерс и ее клиентов такие визиты — просто удовольствие. Нечасто даже здесь, в Пон Л'Аббе, двадцатилетние болтают между собой на языке своих родителей.

Вслед за Андрео мы вошли в дом и сразу очутились в атмосфере, которую с такой ностальгией описывают бретонские писатели. За деревянными столами и около стойки посетители обсуждали местные новости. Увидев нас, они заметно оживились: «Э, да это Андрео! Опять кого-то к нам привел. Мари, принимай гостей!» Нас представили самой Мари Подерс, бодрой, несмотря на свой почтенный — далеко за восемьдесят — возраст, бигуденке. Одета она была типично по-бигуденски: темное платье, шаль на плечах и, конечно же, чепчик, сверкающий белизной. Вообще все здесь были одеты по старинке, половина из старых моряков так и не перешла на современную обувь, а продолжала ходить в гулко стукающих по кафельному полу деревянных башмаках — «боту коад», как их здесь называют.

Действительно, здесь не слышно было французского. Воспринимать на слух местный говор было трудно, и Андрео не раз выступал в роли переводчика. Без него бы поначалу я не справилась: некоторые фразы приходилось просто угадывать.

— Хорошо вы по-бретонски говорите, — сказали нам, — хоть и не по-нашему, а все-таки здорово. Откуда будете, не из Кемпера случаем?

— Валери действительно из Кемпера, — ответил за нас Андрео. — А вот откуда Анна — догадайтесь!

Имя у меня, как оказалось, типично бретонское. Святая Анна, бабушка Иисуса Христа, считается покровительницей Бретани, второй святой после Девы Марии. Неудивительно, что бретонских девочек часто называли в ее честь. То, что бабушка Христа скорее всего была еврейкой, бретонцы при этом забывают и считают ее своей соотечественницей, а о семитском происхождении этого имени вроде бы догадываются, но как-то смутно. А вот ставшую легендой герцогиню Анну, до последнего пытавшуюся отстоять независимость Бретани, помнят и чтят все. Говорю это не для того, чтобы похвастаться — просто многие из тех, кому меня представляли, не верили, что Анна — имя, которое встречается и в России. К тому же в отличие от моих японских коллег мне легко было сойти за местную, я оказалась внешне очень похожей на типичную смуглую темноволосую бигуденку, о чем мне весьма часто сообщали. По акценту, однако, Мари Подерс и ее клиенты определили сразу:

— То, что она не местная, — точно. Не из Кемпера, говорите? — и начали выдвигать гипотезы. Ни один, однако, не попал в точку. Вдоволь повеселившись, Андрео наконец сказал им, откуда я. Последовал взрыв смеха и вопрос: — А если серьезно?

В то, что я из России, никто не верил, пока я не показала свой студенческий билет, где, как это принято во Франции, было указано место моего рождения. Естественно, последовали удивленные возгласы, и на меня обрушился шквал вопросов. Видимо, я была первой гостьей из России в кабачке Мари Подерс. Старых моряков интересовало в основном сельское хозяйство. С грехом пополам припоминая подробности сельской жизни, я продолжала постигать на практике все тонкости местного говора.

В кабачок тем временем приходили новые посетители, здоровались со всеми за руку и присоединялись к разговору. Вновь пришедших с удовольствием разыгрывали: предлагали угадать, откуда я родом. Снова приходилось доставать студенческий билет.

Видимо, наш визит надолго запомнился Мари Подерс и ее клиентам. Андрео часто передавал мне от них привет. Несмотря на свою нелюбовь к чужакам, Мари Подерс с удовольствием встречала (и, я надеюсь, встречает до сих пор) гостей, которых приводил к ней Андрео. Через год после нашего визита у нее гостили корреспонденты валлийского телевидения, которых пригласил с помощью Андрео один университетский преподаватель, валлиец, прекрасно говорящий по-бретонски. Фотография Мари Подерс попала на обложки журналов.

Вообще в бретонцах меня многое поражало. Например, свойственная им боязнь незнакомых людей. И не только иностранцев, но и ближайших соседей. Это особенно разочаровывает собирателей фольклора. Часто они никак не могут добиться у какого-нибудь народного сказителя, чтобы он рассказал им сказку или спел песню. Ответ обычно такой: «Зачем вам наши сказки? Ведь вы не из нашего прихода!» В отличие от наших соотечественников, которые готовы порой излить душу случайному попутчику в автобусе, бретонцы не привыкли просто так заговаривать с первым встречным. Да и со знакомыми разговор часто ограничивается двумя-тремя фразами. На вопрос «Как дела?» отвечают обычно «Спасибо, хорошо», если все в порядке, и «Спасибо, в общем, неплохо», если дела не клеятся. Рассказывать же о своих заботах и радостях не принято. Такие новости приберегают для очень близких друзей или родственников. С незнакомыми людьми откровенничать неприлично, а уж сказки рассказывать… Но если вы приходите к человеку раз, другой, третий, постепенно становитесь его знакомым, то, может быть, вам, как близкому другу, он и расскажет какую-нибудь из тех историй, что случились давным-давно.

Андрео часто записывает на диктофон разные истории, которые рассказывают ему старички и старушки. Он рассказывал мне, что зачастую бывает очень трудно уговорить какую-нибудь стеснительную бабушку говорить перед записывающим устройством, а если и удается, то порой все ее красноречие куда-то исчезает.

И тем не менее ему удалось записать десятки кассет с рассказами о далеком и не очень далеком прошлом. Некоторые из записей, самые удачные, звучали на одной из радиостанций, уделяющих часть эфирного времени передачам на бретонском.