Катька до вечера не могла согреться. Отец с чужой бабой ушли на работу. Вечером он вернулся, неся в сумке водку и пиво. Вскоре заявилась и баба.

Пап! Я устала от чужих теток! Прогони ее! Пусть она идет к себе домой! — попросила Катька.

Но на улице оказалась сама.

Катька! Ты чего сидишь как шиш? Примерзнешь к лавке! Твово пропойцу уже непробудить! Конченый он, пропащий! Беги к бабке своей! Может, примет, коли жива! Что-то давно ее не вижу. Раньше частенько навещала, — услышала голос дворничихи.

И вспомнила! Ведь у нее и впрямь когда-то была бабка! Она приносила много гостинцев: сладкие груши и яблоки, пироги и варенье. Отец водил к ней Катьку летом. Бабка жила в старом доме за городом. У нее был большой сад. И Катька верила, что это — дремучий лес, где живут колдуны и царевны, серый волк и колобок вместе с жар-птицей. Бабка знала много сказок и не скупилась на них.

Катька спала вместе с нею на толстой перине и считала себя принцессой на горошине.

Вот только как найти ее? — обрадовалась девчонка. Дворничиха подсказала.

Катька к обеду кое-как разыскала дом. Дверь оказалась заколоченной, окна забиты досками крест- накрест. Девчонка сразу поняла все. Без слов дошло: умерла. А ей надо жить…

Никому не было дела до Катьки. Как жила она одна, никто не поинтересовался. Девчонка, лишь немного погодя, узнала, что эта бабка — по материнской линии. Мать здесь не любили.

Катька ее не помнила. Но услышала от досужих, что родительница нынче торгует на базаре, подвязалась продавать фрукты кавказцев. И заодно сожительствует с ними, со всеми подряд.

Девчонка первые дни присматривалась к каждой торговке фруктами. «Может эта? Она?», — спрашивала себя. Но в памяти не застряло ни одной знакомой черты. А бабы, увидев ее, судорожно глотавшую слюни, гнали зло, яростно, отбрасывали от прилавков.

«Нет, не она!» — поднималась девчонка с бетонного пола, потирая шишку от удара. В глазах все плыло. Хотелось есть.

«Меня за сраное яблоко убить готовы. Да разве есть среди них хоть одна мать?» — заплакала не столько от боли, сколько от горя.

Чего ревешь? Трясти их надо, сучек! Подстилки вонючие! Наколи! Нехай до смерти натурой платят! Не проси! Стызди! И все тут! — увидела рядом пацана с насмешливо прищуренными глазами. Он подмигнул и спросил глухо: — Иль слабо?

Катька восприняла подначку по-своему, ухмыльнулась в ответ и пошла мимо рядов, даже не глядя на торговок.

Пацан, подтолкнувший на воровство Катьку, сам уже не первый год промышлял на базаре и с любопытством следил за девчонкой. Он держался неподалеку на случай, если той понадобится защита или помощь. Но Катька спокойно шла с толпой, задержавшись на секунду возле нескольких торговок колбасой, сыром, конфетами. Но ничего не мелькнуло в ее руках. И пацан понял: струсила, не умеет, мала…

Он уже собрался уходить, когда услышал за спиной бабий визг:

Украли товар! Во, суки! Колбасу сперли! Целых три палки! Чтоб им колом в горле встало! — оглядела сгрудившихся покупателей, приметила Катьку. Их взгляды встретились на миг, и девчонка не выдержала, выронила из-под кофтенки колбасу, побежала к выходу.

Держи воровку! — заблажила баба. Ее крик подхватили все торговки.

Люди оглядывались, они думали увидеть настоящего вора. На бегущую девчонку никто не обращал внимания, и она вскоре выскочила с базара.

Свернув за угол к павильонам, она плакала. Не от страха, жаль стало оброненной колбасы. Ее хватило бы надолго.

Катька, пошмыгав носом, уже собралась возвращаться домой, да тут внезапно кто-то поймал за плечо. Девчонка подумала, что торговки приметили. И, вывернувшись из-под руки, помчалась так, что догнать ее бабам было бы невозможно. Но… рука жестко схватила за локоть:

Стой, дура! Это я! Не ссы…

Девчонка увидела того самого пацана. Он усмехался без злобы:

А ты клевая зелень! Щипачка из тебя получится прикольная. Так трясла, что я ни хрена не увидел. Кто тебя ковал?

Катька не поняла.

Тебя учили трясти торгашек? Кто? Чья ты есть? — спрашивал пацан.

Ничья! Сама своя! — нахмурилась девчонка. Не пизди! Никто сам по себе да еще впервой так не сумеет! Колись! Я свой! Тоже из бомжей! На кого вламываешь? Кому навар даешь?

Катька смотрела, не понимая.

Ломаешься мокрожопая? Я не сука! Ментов не приволоку к твоим! Может, вместе сдышимся? Во будет облом!

Но, узнав от Катьки, кто она, откуда и чья, челюсть отвесил:

Так вам ко мне! У нас полно! Всему научим: махаться и смываться, щипать и накалывать! Все сумеешь! — потащил девчонку к заброшенной стройке.