— Кто бы его ни убил, он уже обыскал перед этим офис — или сделал это сразу после убийства. Они попытались вскрыть настенный сейф — безуспешно, обшарили карманы убитого и забрали все деньги. Даже часы с руки сняли.

— Короче говоря, выглядело все как обычное ограбление?

— Да.

— Подозреваемые есть?

— Нет.

— А родные у жертвы были?

— Да, жена и двое взрослых детей.

— Они имели какое-нибудь отношение к его фирме?

Гуарино покачал головой.

— Сын работает врачом в Виченце, дочь — бухгалтером в Риме. Жена — учительница, через пару лет собирается на пенсию. С его смертью все сразу развалилось. Фирма и недели без него не продержалась, — сказал Гуарино и, заметив удивленный взгляд Брунетти, объяснил: — В наш компьютерный век это звучит дико, но тем не менее никто так и не смог найти ни списка заказов, ни маршрутных листов, ни расписания погрузок-разгрузок. Даже списка водителей не нашли. Похоже, он все держал в голове. Все найденные документы были в страшном беспорядке.

— И как же поступила вдова? — мягко осведомился Брунетти.

— Ну, особого выбора у нее не было — пришлось прикрыть лавочку.

— Вот так просто? — удивился Брунетти.

— Ну а что ей оставалось делать? — спросил Гуарино, словно прося Брунетти быть снисходительнее к бедной неопытной вдове. — Она же простая учительница, причем младших классов. Она даже не знала, с какого конца ей ко всему этому подступиться. Это ведь была типичная компания одного человека, которыми мы, мужчины, так здорово управляем.

— До тех пор, пока этот один человек не умирает, — с грустью заметил Брунетти.

— Да, — вздохнул Гуарино. — Она подумывала продать компанию, но никто ею не заинтересовался. Грузовики были старые, да и клиенты сразу разбежались. Максимум, на что она могла рассчитывать, — что какая-нибудь другая транспортная фирма купит грузовики, и ей удастся сдать в аренду гараж. Но все равно в итоге продала она все за гроши. — Гуарино умолк. Казалось, ему больше нечего сказать. А он ведь ни словом не обмолвился, понял Брунетти, какими были его отношения с убитым, — а ведь они много времени провели вместе, можно сказать, были коллегами.

— Не ошибусь ли я, если предположу, что вы обсуждали с ним кое-что помимо его мошенничества с отчетами? — спросил Брунетти. В противном случае у Гуарино не было ни малейшего повода сюда приезжать — хотя, разумеется, тот и так это прекрасно понимал.

— Да, — выдавил одно-единственное слово Гуарино.

— И он сообщал вам сведения, касающиеся не только своих проблем с налогами? — строго осведомился Брунетти. Сколько можно мямлить? Почему майор прямо не скажет, что у них с убитым были за дела и что ему надо от него, Брунетти? Вряд ли он приехал, чтобы обсуждать чарующую тишину Венеции или обворожительную синьорину Элеттру.

Казалось, Гуарино твердо решил, что больше не вымолвит ни слова.

Наконец Брунетти не выдержал и даже не пытался скрыть раздражение:

— Может, перестанете уже тратить попусту мое время и скажете, зачем приехали?

Похоже, Гуарино только и ждал, когда у Брунетти иссякнет терпение, — он ответил на его вопрос без малейших раздумий и совершенно спокойно.

— Полиция сочла, что он погиб в результате ограбления, которое зашло слишком далеко. — И, прежде чем Брунетти успел спросить, как же тогда они объяснили целых три выстрела, Гуарино добавил: — Мы и предложили им такой вариант. Все равно им было наплевать. А так все проблемы решались одним махом.

Наверняка они же постарались, чтобы журналисты как можно скорее забыли об этом деле, понял Брунетти, но вместо того чтобы озвучить эту мысль, спросил:

— Так что же произошло на самом деле?

Гуарино вновь взглянул на церковь и отряхнул брюки.

— Кто бы его ни убил, он — или они — дожидался его на работе. Никаких признаков борьбы на теле не обнаружили, только пулевые отверстия.

Брунетти живо представил себе, как убийца спокойно поджидает ничего не подозревающую жертву, готовясь выколотить из бедняги нужные сведения.

— Как думаете, он им что-то рассказал?

— Для этого его совсем не обязательно было мучить, — бросил на него взгляд Гуарино. Он помолчал, вспоминая убитого, и с явной неохотой добавил: — Я был его контактным лицом. И дело он имел только со мной.

Вот почему Гуарино так болезненно переживает его убийство, понял Брунетти. Карабинер отвел взгляд, будто ему неловко было признавать, что заставить убитого говорить было легче легкого.

— Его несложно было запугать, — вымолвил Гуарино. — Стоило им пригрозить расправой его семье, и он бы тут же им все выложил.