– Тот день, когда мы принесли тебя домой... – сказал Стивен. – Мы с Анной сказали друг другу, что это самый счастливый день в нашей жизни.

Позже Наташа узнала, что они удочерили ее, придя к выводу, что у них никогда не будет своих детей.

– Чего вы больше всего боитесь? – голос Адама был еле слышен.

Она пристально посмотрела в объектив.

– Того, на что я могу быть способна. Того, что я несу в своей крови, о чем я могу никогда не узнать.

Он опустил фотоаппарат, чтобы она поняла, что он не смотрит на нее, чтобы продолжала рассказывать.

– Так вот почему вы так жестко контролируете себя...

– Наверное.

– Вы когда-нибудь позволяете себе расслабиться?

– Честно говоря, не знаю. Может, если немного выпью.

– Есть способы получше спиртного.

Теперь, когда они с Адамом стояли лицом к лицу, Наташа с трудом верила в то, что минуту назад рассказывала ему о своем прошлом. Она встала, ощутив в теле странную легкость. Прикосновение туники было приятным. Она полностью высохла и теперь мягко касалась кожи.

Она взяла фотоаппарат из рук Адама, приблизила к своим глазам, навела на него объектив и нажала кнопку.

Потом его рука закрыла объектив, стало темно. Он забрал у нее камеру, положил ее на пол, не спуская с нее глаз.

Создавалось впечатление, что, направив на него фотоаппарат, она заставила его почувствовать растерянность, которую испытывает человек, постоянно находящийся «на мушке» объектива, – ощущение, постоянно навязываемое им другим. А еще было чувство, будто он испытывает ее. Кто первый отведет взгляд?

Она намеренно проиграла. Однако с чувством, что победа осталась за ней.

Она вернулась в темную комнату, чтобы переодеться. Скинула тунику, натянула свое платье. Нагнувшись в поисках колготок, Наташа обратила внимание на полную мусорную корзину. Негативы и фотографии. Черно-белое изображение Бетани в образе Офелии. Фотографии, о которых Адам сказал: «Они не получились».

Она медленно достала их из корзины. Тот же смазанный фокус, создающий удивительное впечатление нереальности происходящего. Однако на этом снимке было нечто сверхъестественное, от чего Наташу бросило в дрожь, – тень, о которой говорил Адам. Своими светящимися контурами она обрисовывала фигуру девушку с длинными волосами, едва различимая, но при этом совершенно реальная. Как аура. Как привидение, невидимое невооруженным глазом, но пойманное чувствительным оком камеры. Что же на самом деле она видела? Привидение Бетани? Или, быть может, призрак другой женщины?

Тоби прислал электронное письмо, в котором сообщал, что «исследовал досье прерафаэлитов» в Британской библиотеке. Он предлагал встретиться где-нибудь в кафе, в среду.

Стивен тоже собирался в среду быть в Лондоне, чтобы присутствовать на встрече со спонсорами. Они смогут увидеться, уладив свои дела.

Около половины десятого из своего офиса позвонила Эбби, чтобы дать Наташе новый номер телефона.

– Как жизнь?

– Сплошное веселье. Организую теннисный турнир с участием звезд мирового спорта.

– Для чего?

– Для рекламы цемента.

Наташа даже не пыталась вникнуть в то, о чем рассказывала сестра.

Турнир назначен на среду, так что в этот день Эбби будет занята. Они обменялись неопределенными предложениями как-нибудь встретиться.

На обратном пути из Глочестера позвонила Мэри.

– Джон младший умер, когда ему было за сорок. Завещал все свое имущество своей жене Эллен. У них была единственная дочь, тоже Эллен, которая вышла замуж за парня по имени Дэйвис. К сожалению, на свете миллионы Дэйвисов. Посмотрю, может, сумею сорвать джекпот, но не обещаю.

– Спасибо, Мэри. Ты блестяще справилась с задачей.

– Если мне не повезет, попытаюсь разобраться с младшей сестрой Дженет, Элеонорой. Просмотрю свидетельства о рождении, но боюсь, ничего не выйдет.

– Не надо искать так тщательно, – попросила Наташа. – Переходи сразу к замужеству.

До беременности Мэри с большим энтузиазмом относилась к поручениям, за которые бралась, и часто давала Наташе очень дельные советы. Сама того не желая, Наташа огорчилась, отметив, что сегодня подруга работает вполсилы.

– Я позапрошлым вечером заглянула к тебе, – сказала Мэри. – Тебя не было дома.

– Да, я уезжала.

– И?

– И... ничего. Вернее, много чего. Я согласилась позировать Адаму.

Мэри присвистнула.

– Ты согласилась на что? Но... подожди-ка. Более важный вопрос, для чего ты позировала?

– Изображала греческую богиню. Как и она, я потеряла голову. Не в буквальном смысле слова, как выяснилось позже.

– Давно пора. И?

– Я уже сказала. Ничего.

Мэри вздохнула с явным облегчением. Вспоминая о том вечере, Наташа испытывала внутреннее недовольство своим поступком.