— Спасибо большое. Вы очень добры, — еле слышно прошептала Сильвия.

Что за чудесные у нее губы — яркие, по-детски пухлые, такие манящие! Что ж, для сценической исполнительницы броская внешность — в самый раз, сказал себе Винсент, упрямо гоня волнующие, дерзкие мысли о страсти и чувственности. И, внезапно осознав, что до сих пор удерживает ее руку в своей, ободряюще сжал ее тонкие пальцы.

— Все пройдет замечательно, вот увидите. Просто помните: ваша игра уже произвела на тетю сильнейшее впечатление, иначе она никогда не пригласила бы вас на прослушивание.

Сильвия покорно кивнула. Молодой человек нехотя выпустил ее руку и, настроив микрофон, отошел в сторону проверить колонки. Винсент сам поражался тому, как волнует его эта молодая вдова. Одно дело — посочувствовать ей как матери-одиночке. Но внезапно вспыхнувший сексуальный интерес — это уже предательство по отношению к Оливетт. Даже принимая во внимание вполне объяснимое недовольство сегодняшним поведением невесты, он не вправе позволять себе думать о другой женщине в подобном ключе!

И, однако же, всякий раз, когда он смотрел на прелестную музыкантшу или ощущал на себе взгляд ее молящих сапфирово-синих глаз, Винсент чувствовал, что между ними уже протянулась незримая нить, куда более прочная, нежели ему хотелось бы думать.

В последний раз ободряюще улыбнувшись молодой женщине, он спустился в зал, оставляя ее на сцене одну-одинешеньку. Подсознательно стремясь отойти от Сильвии на безопасное расстояние, Винсент направился к столику невесты. Но, внезапно передумав, на полпути развернулся и уселся рядом с тетей и дочкой Сильвии. Оливетт Колдуэлл просто излучала неприязнь и равнодушие… Пожалуй, надо преподать ей урок. Пусть впредь научится вежливому обращению с гостями, поскольку ее сегодняшнее поведение просто возмутительно.

Патриция Эсперанса одобрительно кивнула, благодарная племяннику за то, что он счел нужным поддержать и защитить ее молодую протеже. Ощутив легкий укол совести, Винсент махнул рукою невесте: не хочешь ли перебраться к нам? Но Оливетт лишь покачала головой и томно откинулась на спинку стула, изображая смертную скуку и всем своим видом давая понять, что с места не стронется. Винсент скрипнул зубами. Ну что ж, ему тоже упрямства не занимать! Черт его подери, если он пересядет к ней ближе!

— Мы готовы! — крикнула гостье Патриция Эсперанса.

Пользуясь тем, что музыкантше не до него, Винсент внимательно разглядывал ее, стараясь судить объективно. Сильвия явно моложе Оливетт — с виду ей лет двадцать пять, не больше. Довольно скромное темно-синее платье облегало пышные, весьма соблазнительные формы. Молодая вдова казалась воплощением неброской, но уютной и ласковой женственности. Стоит Оливетт переступить порог комнаты, и все взгляды, точно по команде, обращаются к ней. Сильвия совсем другая: она не ослепляет, не притягивает к себе представителей сильного пола точно магнит. Однако же Винсенту казалось, что мужчина, на руку которого опирается Сильвия Морено, вправе чувствовать себя счастливцем…

В следующий миг зазвучала музыка. Винсент заметил, что, перед тем как коснуться струн, арфистка взглянула не на его тетю, а на девочку в платьице цвета морской волны. Он удовлетворенно улыбнулся: итак, гостья воспользовалась его советом и теперь играет для дочери — самой что ни на есть благодарной слушательницы. Маленькая Эстрелла конечно же не станет придираться к ошибкам и недостаткам, для нее все, что делает мама, выше всякой критики.

Гибкие пальцы порхали по струнам. Переливчатые, словно тающие каскады звуков набирали силу, накатывали и вновь затихали, подобно волнам прибоя, рассыпались перезвоном серебряных колокольчиков. Быстрые, стремительные пассажи сменялись напевными, как бы перетекающими друг в друга глиссандо. По залу из конца в конец прокатывалось гулкое эхо.

Винсент заранее заготовил ободряющую фразу-другую на случай, если музыкантша собьется или возьмет неверную ноту, но с первых же мгновений понял, что утешения не понадобятся. В игре Сильвии не ощущалось ничего дилетантского, она брала аккорд за аккордом уверенно и решительно, «по-мужски». Смущенная, робеющая женщина преобразилась словно по волшебству. Арфистка играла что-то смутно знакомое и наверняка ужасно «классическое».

Винсент с детства недолюбливал классическую музыку, считая ее редким занудством. Однако Сильвия Морено вкладывала в игру столько живого, яркого, непосредственного чувства, что он мысленно дал себе слово пересмотреть отношение к Баху и Генделю.

На плечо ему легла рука, ненавязчиво привлекая внимание к маленькой Эстрелле. Винсент неохотно отвел глаза от сцены. Девочка соскользнула со стула, словно завороженная вышла на середину танцевальной площадки и теперь, не сводя восхищенного взгляда с матери, самозабвенно кружилась под музыку, придерживая пальчиками края платьица. А Сильвия, то и дело поднимая глаза над пюпитром, улыбалась дочери, что порхала по залу точно экзотическая синяя бабочка. Казалось, мать и дочь неким непостижимым образом «настроены» друг на друга: Эстрелла безошибочно улавливала ритм, задаваемый музыкой, а Сильвия словно нарочно подстраивалась под движения девочки.