Между тем в среде правоохранительных органов США уже началась борьба за право первыми нанести удар по мафии. В начале 1960 года Бюро по борьбе с торговлей наркотиками арестовало одного из старейших мафиози (30 лет в рядах мафии Нью-Йорка) – того самого Джозеффа Валачи, о котором мы упоминали выше. В первые месяцы своего заключения он молчал, однако его друзья на свободе, понимая, что он слишком много знает, вынесли ему смертный приговор и трижды после этого пытались привести его в исполнение, но Валачи дьявольски везло. В первый раз его хотели отравить, во второй – зарезать в душевой, наконец, в третий – он должен был «случайно» погибнуть в тюремной драке. Все это настолько взвинтило нервы самого Валачи, что в июне 1962 года в тюрьме Атланты он обрезком трубы забил насмерть своего сокамерника, по ошибке приняв его за очередного палача.

По закону Валачи грозила смертная казнь, но он сделал упреждающий ход. Он заявил следователям, что готов рассказать все о «Коза Ностре». В результате этого Бюро по борьбе с торговлей наркотиками поняло, что перед ним раскрывается картина, значительно более широкая, чем та, на которую они рассчитывали. В августе 1962 года комиссар Бюро напросился на прием к У. Хандли, который координировал борьбу с преступностью. Эта история стала известна и ФБР.

Гувер сразу понял, какие перспективы открываются перед ним, если его ведомству удастся заполучить Валачи в свои руки. Ведь долгие годы ФБР отрицало наличие «Коза Ностры», а тут вдруг такая лавина информации. Гуверу необходимо было «оседлать» этот процесс, чтобы не дать запятнать репутацию своего ведомства, а также заиметь козыри как в его взаимоотношениях с политиками, так и с «крестными отцами» мафии. В итоге сначала к допросам Валачи был допущен лишь один агент ФБР нью-йоркского отделения Джеймс Флинн, а когда в сентябре 1962 года Валачи стал рассказывать о самых тайных делах «Коза Ностры», ФБР полностью взяло контроль над его делом под свою юрисдикцию.

Валачи рассказал о структуре мафии, он назвал имена всех боссов пяти нью-йоркских семей, их помощников, советников, поведал о том, чем они занимаются и как зарабатывают свои несметные богатства. Эти сведения были настолько ошеломляющими (и это в начале 60-х, когда «Коза Ностра» справила свое 35-летие!), что сам Роберт Кеннеди заявил: «Валачи единолично осуществил крупнейшую операцию по борьбе с организованной преступностью и рэкетом в США и получил предложение Министерства юстиции изложить на бумаге историю своей карьеры в преступном мире».

Эти записи должны были стать серьезным оружием в руках ФБР. На Валачи была объявлена настоящая охота (награда за него составляла 100 тысяч долларов), которая вполне могла привести к успеху, не примени ФБР превентивные меры. В январе 1963 года он был вывезен из тюрьмы в округе Вестчестер и помещен на армейской базе в форте Монмаут в штате Нью-Джерси. Эта секретная операция была проведена настолько филигранно, что мафия так и не смогла установить, где же спрятан предатель. Однако через полгода «Коза Ностре» все-таки удалось установить точное местонахождение Валачи, но охраняемая база (там был центр связи армии США) не являлась идеальным местом для приведения в жизнь смертного приговора над отступником. Поэтому Валачи благополучно дожил до сентября 1963 года, когда в вашингтонской тюрьме он предстал перед комиссией по расследованию, возглавляемой сенатором Джоном Мак-Клелланом. Это заседание транслировалось на всю страну по телевидению и собрало миллионы зрителей.

В августе 1964 года Роберт Кеннеди ушел с поста Генерального прокурора. За три года ему удалось провести в жизнь ряд серьезных законов. Их было принято пять: были объявлены преступлением деловые поездки из одного штата в другой, имеющие целью помощь рэкету или игорным заведениям; перевозка оборудования для игорных домов из штата в штат; передача информации между тотализаторами разных штатов по телеграфу и др. Р. Кеннеди назначил 60 новых адвокатов в отдел организованной преступности, увеличив его штат на 400%. Отдел координировал деятельность 27 расследующих агентств, до этого существовавших разобщенно. До Кеннеди в списке имен главарей мафии было всего 40 человек, а к 1964 году этот список вырос до... 2300 человек. Однако этот рост не стал поводом к активизации борьбы с организованной преступностью, поскольку все держалось исключительно на Кеннеди.

После его ухода в апреле 1966 года официальные власти посоветовали Валачи не заниматься записями, разоблачающими мафию. Узник в ответ попытался повеситься в душевой, но шнур от радиоприемника, который он использовал, оборвался, и горе-самоубийца в бессознательном состоянии упал на пол. Этот шаг, кажется, несколько отрезвил власти, и в декабре 1966 года Генеральный прокурор Николас Катценбах разрешил Валачи опубликовать свою рукопись (она насчитывала 1180 страниц). Однако через полгода прокурор изменил свое решение и наложил на публикацию новый запрет.

Именно на фоне всех этих событий издатель, к которому Марио Пьюзо принес свой третий роман, и вспомнил про мафию, подтолкнув писателя написать книгу о ее представителях. Эта идея тогда буквально витала в воздухе, будоража умы миллионов людей, и нужен был литератор, который смог бы профессионально за это дело взяться и явить на свет произведение, могущее затронуть сердца миллионов. Таким человеком суждено было стать Марио Пьюзо, который слыл весьма крепким ремесленником, пишущим книги на стыке «мыльной оперы» и реалистического романа.

Свою книгу о мафии писатель сел писать в том самом году, когда американские власти посоветовали Валачи не выпускать свои мемуары, – в 1966-м. Писать книгу на эту тему Пьюзо было легко. Почему? Дело в том, что детство и отрочество его прошли в самой криминогенной части Нью-Йорка – Манхэттене, – поэтому особо выдумывать писателю ничего не пришлось. Он снова писал о том, чему сам был свидетелем. Причем самым поразительным в его сочинении было то, что образы двух «крестных отцов» – дона Вито Корлеоне и его сына Майкла – он списал не с реальных гангстеров (и своих, кстати, земляков – итальянцев) типа Вито Дженовезе, Джо Бонанно, Лаки Лучано или Фрэнка Костелло, а... с собственной матери. Об этом стало известно только весной 1997 года от самого писателя, выпустившего новое издание книги.