— Ты знаешь, что это очень смелое предположение, не так ли, Алберт? — спросил Брайан по пути к трапу.

— Да, но…

— Лучше смелое, чем никакого, — закончил за него Ник.

— Не волнуйтесь, — вмешался писатель. — Я буду разочарован не меньше вашего. Идея у юноши очень логичная… хотя, Алберт, ты понимаешь, что, возможно, есть факторы, о которых мы еще ничего не знаем, не так ли?

— Конечно!

Они подошли к трапу, Брайан дернул вверх педаль тормоза, освобождая колеса. Ник взялся за правый поручень, Брайан — за левый.

— Надеюсь, он покатится, — вырвалось у Брайана.

— Покатится, — уверенно ответил Боб Дженкинс. — Самые простые химические и физические законы по-прежнему действуют. Наши тела могут перерабатывать вдыхаемый воздух, двери открываются и закрываются…

— Не забудьте гравитацию, — поддакнул Алберт. — Земля все так же притягивает к себе.

— Может, прекратим дискуссию и займемся делом? — предложил Ник.

Трап легко стронулся с места. Ник и Брайан, не прилагая особых усилий, покатили его к «767», Алберт и Боб зашагали следом. Одно из колес ритмично поскрипывало. Поскрипывание сопровождалось постоянным похрустыванием, доносящимся с востока.

— Посмотрите на него. — Алберт указал на самолет. — Только посмотрите. Неужели вы не видите, сколь разительно отличается он от всего остального?

Ответа не требовалось, все и промолчали. Конечно, они видели. И Брайан, пусть и с неохотой, начал признавать, что парень, возможно, говорил дело.

Они поставили трап под углом к желобу, верхнюю ступеньку отделяла от люка пара футов.

— Я залезу в самолет первым, — сказал Брайан. — После того как уберу желоб, ты, Ник, и Алберт установите трап как положено.

— Да, капитан. — Ник четко отдал честь, костяшки указательного и среднего пальца чуть коснулись лба.

— Атташе по делам молодежи, — усмехнулся Брайан и легко взбежал по ступенькам.

Пара минут ушла у него на то, чтобы с помощью лебедки втянуть желоб в самолет. Потом он выглянул из люка и проследил за установкой трапа: не хватало только, чтобы его неумелые помощники случайно повредили самолет.

Руди Уэрвик и Дон Гаффни теперь приглядывали за Крейгом. Бетани, Дайна и Лорел стояли у окна в зале ожидания.

— Что они делают? — спросила Дайна.

— Они убрали желоб и поставили на его место трап, — ответила Лорел. — Теперь поднимаются в самолет. — И посмотрела на Бетани. — Ты действительно не знаешь, что они задумали?

Бетани покачала головой.

— Я знаю, что Туз, в смысле Алберт, чуть не сошел с ума. Мне бы хотелось думать, что его разобрала страсть ко мне, но я знаю, что дело не в этом. — Она помолчала. — Во всяком случае, пока. Он что-то сказал насчет самолета. И насчет того, что мои духи здесь быстро выдыхаются. Едва ли это понравилось бы Коко Шанель или как там ее звать. Еще он говорил о двустороннем движении. Этого я совсем не поняла. Нес какую-то белиберду.

— Я знаю, что он имел в виду, — подала голос Дайна.

— Что же, дорогая?

Дайна только покачала головой.

— Я лишь надеюсь, что они поторопятся. Потому что бедный мистер Туми прав. Лангольеры идут.

— Дайна, их же выдумал его отец.

— Может, когда-то они и были выдумкой. — Дайна повернулась незрячими глазами к окнам. — Теперь уже нет.

— Давай, Туз, — подбодрил юношу Ник. — Приступай.

У Алберта гулко билось сердце и дрожали руки, когда он выкладывал четыре экспериментальных объекта на полку-столик в первом классе, где давным-давно и на другом побережье континента женщина, которую звали Мелани Тревор, держала пакеты апельсинового сока и две бутылки шампанского.

Брайан наблюдал, как на столе появились книжица-коробка спичек, бутылка «Будвайзера», банка пепси и запечатанный в пластиковую упаковку сандвич с ореховым маслом из холодильного шкафа в ресторане.

— Ладно. — Алберт шумно выдохнул. — Давайте посмотрим, что мы имеем.

Дон вышел из ресторана и направился к окнам.

— Что происходит?

— Мы не знаем, — ответила Бетани.

Ей удалось зажечь еще одну спичку, и она вновь курила. Когда вынула сигарету изо рта, Дон заметил, что девушка оторвала фильтр.

— Они вошли в самолет и все еще там. Больше нам ничего не известно.

Дон несколько секунд оглядывал летное поле.

— Что-то изменилось. Не могу только понять, что именно.

— Смеркается, — ответила Дайна. — Вот что изменилось. — Голос ее звучал ровно, но лицо выражало одиночество и страх. — Я чувствую, что смеркается.

— Она права, — согласилась Лорел. — День длился всего два или три часа, но уже близится ночь.

— Мне все кажется, что это сон, — признался Дон. — Самый жуткий кошмар, какой мне только снился, но я надеюсь скоро проснуться.