Нет, опять сзади едет, но вдали – следит зверюга! Так даже еще противнее – как с приглядом еду! Я остановился, подождал, как подъедет.

– Что, теперь приглядываешь, а как ночевать остановлюсь, так опять накинешься! Противно видеть позади пригляда! Да сдохни ты зверь, животное!

– Шеридан, ты теперь мне не друг?
– спросила осторожно.

– Да, все меж нами кончено! Ты и есть зверь хищный, как люди говорят, а лживыми словами о дружбе обманула меня. Хорошо, что вовремя раскусил твою природу поганую! Сдохни, видеть тебя не хочу больше!

– Шеридан, я все сделаю, что ты захочешь, и это тоже – и остановилась сойдя с коня, а я поехал дальше. Хорошо, нет за мной пригляда. Поднялся на гору, позади никого нет! Красота!

Спустя некоторое время подумал – а куда эта Миррин и вправду делась? Вроде другой дороги тут нет? Куда же она поехала, если позади ее не видно? В этот момент меня обожгло понимание – «все для тебя сделаю и это тоже». А не наложить ли на себя руки она собралась?

Я колебался всего мгновение и погнал коня назад бешенным галопом. Никогда раньше мне не приходилось скакать сломя голову не думая об опасности по горной дороге. Рядом пролетали ветки, скалистые склоны. Пару раз я чудом увернулся от ветви дерева, нависающей над дорогой. Я не сломал шею только чудом и вот место где мы расстались.

На полянке возле дороги на спальной подстилке сидит Миррин, совершенно голая. Перед ней стоит маленькая статуэтка Артемис, рядом лежит шпага, лезвие которой наполовину замотано плащом. В стороне аккуратно сложена одежда и вещи. Миррин увидела меня и в глазах я заметил радость. Она мягко и нежно сказала мне.

– Шеридан, я рада, что ты пришел мне помочь и вернулся. Я только потому не закончила обряд, что мне нужен был кто-то, кто передаст мою голову Охотницам и расскажет о моих последних минутах. Мне приятно, что это будешь ты, Шери, а не случайный путник. На тебя я могу положиться и моя голова и весть о моих последних минутах дойдут до старейшин. Сейчас я взрежу живот своей шпагой, а ты стой наготове и отрубишь мне голову, как только я задергаюсь в конвульсиях. Я не хочу, чтобы мои прекрасные волосы испачкались в крови. После вымой и отвези голову в квартал Ярован в Столицу и расскажешь старейшинам все, как было между нами. В том, что было нет бесчестья ни для тебя, ни для меня - так судьба нами распорядилась просто. Все по обычаю. Иди сюда, я жду!

Я остановился шокированный. Почему? Нет причин для самоубийства. В следующий момент я бросился к Миррин и отбросил далеко ее шпагу и кинжал.

– Прекрати! Ты сказала – «сделаю все, что ты захочешь». Я это сдуру сказал, не хотел твоей смерти.

– Ты, ты! Прервал священный обряд, а сейчас говоришь, что слова твои были глупостью! Да знаешь ли ты, что сказать Охотнице – «сдохни!» - тягчайшее оскорбление и я должна либо убить обидчика в тот же момент, либо убить себя, если сочту, что была неправа? Ты хочешь быть разорванным прямо сейчас?
– озверела Миррин.

 - Миррин, я не знаю твоих обычаев, но погибнуть за одно глупое слово, которое сорвалось с языка и не было услышано никем посторонним – я думаю, что слишком. Мы с тобой друзья, вроде бы? Ты как, меня убивать будешь?

– Шеридан, а ты сказал вроде, что дружба кончилась? Или это опять ложь? – снова ощерилась Миррин и приготовилась броситься.

– Миррин, постой! – я остановил ее атаку в последний момент - Ты же вроде читаешь мои чувства? Ну вот и посмотри, считаю ли я тебя своим другом.

Миррин не то, чтобы успокоилась, но мгновенной атаки можно было не ожидать.

– Шеридан, постарайся ни о чем не думать и закрой глаза. Я почитаю твою ауру и убью, если ты лжешь.

Я сделал все, что она сказала и закрыв глаза ждал непонятно чего – то ли ее клыков, или слова. Мне уж было все равно. Главное остановил ее в последний момент и она жива, а не погибла по моей вине. Вместо клыков я почувствовал на шее ее губы.

– Шери, ты и правда друг, твои чувства - полное доверие, и я не знаю, что с тобой делать? Один наш обычай велит убить оскорбившего, а тем более лжеца, тем более, если ты прервал мой прощальный разговор с богиней – прародительницей. Другой обычай не позволяет убить друга. Если два обычая велят противоположное – каждый сам выбирает – какой обычай нарушить. Я решила расспросить тебя о некоторых вещах и после этого решить – умереть мне или тебе, или жить нам обоим? Подумай хорошо перед тем, как ответить. Я спрошу тебя о причинах оскорбления и по ответу решу - кому из нас остаться жить - предложила мне Миррин успокоившись, но я уже знал, что ее спокойствие ничего не означает. Она может озвереть в мгновение от одного неправильно понятого слова.

– Миррин, да разве тебе не понятно? Грубая любовь твоя всему причиной! Ты издевалась надо мной, как над пленником, истязая меня и не слушая просьб прекратить это издевательство. Потому я и возмутился - ответил я ей - Может быть мне бы хватило просто твоего чистосердечного раскаяния.

– Фи, - изумилась Миррин - И всего-то? Если бы я узнала это сразу, то ничего бы и не было. Только вот оскорбления произнесены, обряд начат и я обратилась к Артемис со словами прощания. Теперь мы омоем себя позором, если оба останемся живы.

И тут же сообразила - Шери, я придумала выход! Мы умрем оба и ни один из нас не стяжает позора! Красивая, славная смерть! Всего-то надо подождать путника, который донесет о ней весть до наших родных! Я очень быстрая! Я убью тебя и даже тело не успеет упасть на землю, как убью себя! Как тебе, согласен? Замечательно, правда?

Мне однако не улыбалось умереть вместе с Миррин, когда я ее уже спас от смерти. Что же делать? Нормальные человеческие доводы на зверюку не подействуют, а зверюкины мысли и обычаи мне непонятны. Что-то вроде она говорила о том, что пара друзей может нарушать обычаи в общении между собой. Вроде и друзей убивать нельзя? Может на этом сыграть?