— Немедленно отойди, Терри! — приказала я.

Гроб отнесло в сторону, и рабочий не тронулся с места, но подобно маятнику обитый свинцом ящик понесся назад. С одного из двух нацеленных в землю углов свисало что-то вроде густой паутины. И лишь когда она попала в лучи солнечного света, я сообразила, что происходит, и метнулась к Терри, размахивая руками.

— Ради Бога, уходи оттуда!

Из гроба лилась какая-то жидкость. Джонстон начал отступать, споткнулся и упал на спину. Днище, лишенное многовековой земляной опоры, не выдержало. Терри вскрикнул от ужаса, когда на него потоком хлынуло что-то темное и омерзительное.

Мы все бросились на помощь, но чудовищный смрад заставил нас остановиться.

Пока мужчины, укрывшись за экскаватором, отмывали голого Терри водой из шланга, Гейл и я подошли к месту, где разлилась жидкость, и увидели, что она быстро впитывается в сухую, давно не видевшую дождя землю. Знаками я дала понять экскаваторщику, чтобы он немедленно опустил гроб, из которого все еще капало. Хотя уцелевшие веревочные подвески не дали свинцовому днищу обрушиться на Терри, не стоило надеяться, что они долго протянут.

Я протянула Гейл ключи от машины.

— В багажнике банки для образцов. Прихвати пару, попробуем собрать немного этой дряни.

Гейл скорчила гримасу и отправилась выполнять поручение. От водоразборной колонки, где Терри щедро окатывали из шланга, которым наши землекопы время от времени увлажняли грунт, доносились раскаты не слишком пристойного хохота. Товарищи, как могли, старались подбодрить парня после всего, что он пережил.

Я наблюдала, как гроб, висевший под углом сорок пять градусов, медленно опускался, когда лопнула еще одна подвеска и он принял вертикальное положение. Из него на землю вывалилась груда почерневших костей.

Оставшиеся веревки тоже не выдержали, и вся махина грохнулась на торец, постояла на нем несколько секунд и завалилась в двух метрах от меня. Удар был такой силы, что земля дрогнула.

— Кажется, пронесло, — вздохнула Гейл, вернувшаяся с банками для образцов в бумажных пакетах. — Еще чуть-чуть, и…

— Пронесло, как же! Да у нас одно несчастье за другим. Ты бы лучше… ладно, не обращай внимания. — Искушение сделать Гейл козлом отпущения было велико, но я с ним справилась. И хотя считала, что она зря поспешила вытаскивать гробы, наверняка обвинила бы ее в бездеятельности, обвались склеп прежде, чем их подняли на поверхность.

После падения гроб лежал на траве дном кверху и смахивал на огромную полуоткрытую банку сардин. Кости разметало вокруг, но большая часть того, что упало на землю, когда гроб опускали, лежала под ним и скорее всего превратилась в прах.

На внутренние стенки свинцового контейнера налипли остатки черной, отвратительно пахнущей гущи. Наверняка это трупная жидкость — субстанция, в которую трансформируются мягкие ткани при разложении.

— Господи, ну и запах, ужас какой-то! — не выдержала Гейл. Она все время делала глотательные движения, стараясь подавить рвотный рефлекс.

Зловоние действительно было невыносимое. В полуденный зной едкие волны поднимались вверх, и мы просто тонули в них.

— Не стой так близко, — посоветовала я, снова надевая маску, чтобы прикрыть нос и рот.

С одного взгляда было ясно, что свинцовый саркофаг пуст. Судя по отметине на внутренних стенках — коричневой горизонтальной полосе, проходящей по всему периметру, — жидкость, до того как вытекла, заполняла его примерно на треть. Ни одной кости, увы, внутри не осталось, и установить возраст и пол того, кто здесь лежал, теперь едва ли возможно. Мы могли только соскрести часть налипшего на стенках и поместить в герметичный контейнер, пока все окончательно не пропало под воздействием света и воздуха.

Гейл протянула мне стерильную банку для образцов — прозрачный пластиковый сосуд с особой завинчивающейся крышкой: сверху ручка, снизу — лопатка. С каской на голове и в маске было так жарко, что пот скатывался по лбу крупными каплями; нужно было следить, чтобы он не попал в собранный для проб материал. Отвинтив крышку и задержав дыхание, я нагнулась, подлезла под свинцовое днище с той стороны, где оно было оторвано, и лопаткой сделала соскобы со стенок, подставляя банку, чтобы ничего не упало.

Согнувшись в три погибели под свинцовым листом, я завинчивала крышку, когда в одном из нижних углов гроба заметила что-то вроде мокрого спутанного клубка ниток. Выбравшись наружу, я отвернулась и вдохнула свежего воздуха.

— Там еще что-то осталось, — промычала я сквозь маску, передавая Гейл первую банку. — Будь добра, открой вторую.

Я снова просунулась в гроб, но лишь когда подцепила находку кончиком лопатки, увидела, что это комок слежавшихся волос — такие скапливаются в труднодоступных местах, где неделями не убирают.