— Я круглая сирота.

— Неправда! — крикнул Клод, подняв кулак. — Где унтер-офицер, который приходил с вами к Люсьену?

— Какой унтер-офицер? — удивилась Жаннетта. — Ничего не понимаю!

— Почему твой дружок молчит? Он немой?

— Да. Немой от рождения.

Клод расхохотался:

— Будет врать! Мне ведь все известно. Вас сюда привез на своей машине мой покойный брат. Твоя мама мне все рассказала.

— Вы лжете! — бросила Жаннетта. — У меня нет матери.

— Полчаса назад я с ней разговаривал. Она пыталась бежать, но полицейский ее застрелил.

— Что-о?! — вскрикнула побледневшая Жаннетта. — Маму убили! Мою ма-му!

Павлик бросил на нее быстрый взгляд: «Глупая, что ты наделала! Он лжет».

Жаннетта поняла, что попалась на удочку врага.

— Убийца! — закричала она. — Павлик, за мной!

Она бросилась в коридор. Павлик — за ней, но убежать не успел. Клод схватил его за ворот куртки.

— Его арестовали и увезли в тюрьму! — захлебывалась от слез Жаннетта. — Его расстреляют!

— Кого арестовали? — испуганно спросила Мари Фашон.

Дядюшка Жак вышел из-за‘стола. Он положил на плечо Жаннетте руку и ласково заглянул ей в глаза.

— Жаннетта, не плачь. Вытри слезы и расскажи толком, кого арестовали.

Но Жаннетта не могла успокоиться, Она бегала по комнате и, не переставая рыдать, то и дело выкрикивала^

— Что ж вы стоите? Спасите его, он из-за меня погибнет. Слышите, из-за меня!

Старый революционер переглянулся с Мари Фашон. Теперь они оба поняли, что произошло.

— Арестовали Павлика? — встревоженно спросила мать.

— Да! — еще сильнее разрыдалась Жаннетта. — Спасите его, спасите! — умоляла она. — Дядюшка Жак, неужели его нельзя спасти?

Дядюшка Жак усадил Жаннетту на стул и сел рядом с ней.

— В данный момент мы ничего не можем сделать, — ответил он прямо. — Сейчас они, к сожалению, сильнее нас. Однако приходить в отчаяние не следует.

— Они его там замучают! — простонала Жаннетта,

Дядюшка Жак пристально посмотрел на нее:

— Не плачь. Мы постараемся его спасти. Мы сделаем все, что будет в наших силах, — заверил он и немного погодя добавил — Жаннетта, тебе уже пора понять, что битв без жертв не бывает. Таков закон борьбы. Павлик тоже наш боец. Помнишь, как вы вместе с ним разносили листовки, выступали перед участниками Сопротивления, как вы вдвоем пробрались на военный завод? А вчера на мосту?..

— Дядюшка Жак, я не сумела его уберечь!..

Старик обнял девочку, прижал к себе:

— Не терзай себя, Жаннетта. Не надо. Разве ты поступила бы иначе? Нет? Верю. Вот в этом наша сила: один — за всех, все — за одного. Мы ведь потомки славных коммунаров, мы у них учимся грудью стоять за товарища. Не щадить себя ради него, дорожить его жизнью больше, чем своей. Помню, — продолжал он после некоторого раздумья, — это было лет тридцать назад, если не больше. Мы с товарищем по камере бежали из тюрьмы. Палачи кинулись вдогонку. Одному из них удалось меня догнать. Он прицелился и выстрелил. Но упал не я, а мой товарищ. Как это могло случиться? А вот как: мой товарищ подставил свою грудь, чтобы дать мне возможность бежать. Мучила ли меня потом совесть? Честно скажу — нет. И не потому, что я такой уж плохой. Нет. Я понял, что в этом и заключается истинная дружба. В тот день я поклялся быть таким, как мой друг, мстить за него врагам до последнего вздоха. Ты меня поняла, Жаннетта?

— Да, дядюшка Жак, — отозвалась девочка, вытирая слезы.

— После самой долгой ужасной ночи наступает день, — продолжал дядюшка Жак, обращаясь уже к матери Жаннетты. — Вскоре и над нашей страной взойдет солнце истинной свободы. Пусть нас, коммунистов, обвиняют во всех смертных грехах, но мы говорим: «Мы любим человека, для нас он самое дорогое, но ради светлого будущего всего человечества не пожалеем ни своих сил, ни своей жизни». Свобода, товарищ Фашон, близка.

С необычайным волнением слушая слова, обращенные к матери, Жаннетта подумала: «Тогда и у нас будет так, как в Советском Союзе, — дети смогут бесплатно учиться. Захочешь — станешь инженером, захочешь — артистом, можно и профессором… Мы будем иметь свои дворцы, стадионы, театры и даже детские железные дороги с маленькими, но настоящими паровозами и вагонами. Павлик рассказывал, как он отдыхал в одном очень хорошем лагере, у моря…

А дядюшка Жак, словно угадав ее мысли, снова повернулся к ней: