Ратха зажмурила глаза и почувствовала, как влага брызнула из них, смешиваясь с жидкостью, льющейся у нее из носа и пасти. Красный Язык? Почему она вспомнила о нем сейчас? Он умер. Лишь один раз ей повезло найти огонь. Больше она никогда его не увидит. Отныне ее жизнь будет только такой — если, конечно, у нее еще осталась жизнь.

Ратха медленно перекатилась с бока на живот, а потом с трудом поплелась через камыши к противоположному берегу. Живот болел, нос и глотка горели огнем. Губы и язык саднило. Даже зубы, всегда такие гладкие и скользкие под ее языком, покрылись каким-то налетом, став шершавыми на ощупь.

Перед берегом колыхался густой слой водорослей, цеплявшихся за полузатопленные камыши. Радужная пленка, покрывавшая поверхность воды, переливалась всеми цветами.

Ратха закрыла глаза и высунула язык, чтобы напиться.

Чья-то лапа поднырнула ей под шею, заставив отвернуть голову от воды. Ратха сдавленно пискнула и забилась, пытаясь освободиться от сильной передней лапы, крепко державшей ее под нижнюю челюсть.

Она открыла глаза. Увидев в воде отражение нападавшего, Ратха снова завизжала и повернула голову, умирая от ненависти к желчному привкусу, поселившемуся у нее в пасти, и к тому, кто не давал ей напиться. Она сделала еще одну попытку — но он снова запрокинул ей голову. Обессиленная, она повалилась на землю, уткнувшись подбородком в грязь. Он подошел к ней, шевеля рваным ухом.

— Племенная кошка, ты потеряла чутье? Разве твой нос не говорит тебе, что эту воду нельзя пить?

— Я умираю от жажды. У меня горит во рту. Дай мне напиться, — жалобно проскулила Ратха.

— Я знаю. Я видел, как тебя тошнило. Но тебя будет рвать еще сильнее, если ты будешь пить здесь. Выше по течению есть ручей. Ты сможешь его найти.

— Иди своей дорогой, костегрыз! Я сама решаю, где мне пить! — Она гневно посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю свою ненависть. Потом прищурила глаза так, что они превратились в узкие щелки. — Какое тебе дело до того, будет меня тошнить или нет? Ты забрал мою еду, ты хотел, чтобы я умерла с голоду! Убирайся!

Отвернувшись от него, Ратха легла на бок и свернулась клубком. Она слышала шаги костегрыза, чавкающие по болотистой земле. Затем они вдруг смолкли.

Ратха приподняла одно веко, надеясь, что тишина означает его уход. Нет. Он все еще был здесь, сидел в сторонке и рассматривал ее своими желтыми глазищами. Желтые глаза на плоской морде, казавшейся ей странно знакомой, словно отражение кого-то другого...

Ратха со стоном уронила голову между лап и подняла глаза на костегрыза.

— Почему ты остался?

— Я сыт. Делать мне больше нечего. А ты занятная. Я еще никогда в жизни не видел более отвратительной охотницы.

— Оставь меня в покое! — слабо прорычала Ратха. — Как я могу охотиться, если ты отнимаешь все, что я ловлю?

— Ты льстишь себе, племенная кошка. Насколько я знаю, ты пока еще ничего не поймала.

Ратха вскинула голову и смерила его испепеляющим взглядом, жалея о том, что у нее нет сил порвать его в мелкие клочья. В голове у нее гудело от злобы и усталости.

— Я поймала тебя, вор! Пусть рваное ухо и сломанный клык вечно напоминают тебе об этом!

Она снова уронила голову на лапы. Зашуршала трава, и она услышала приближающиеся шаги. Ратха напряглась.

— Чего тебе надо, вор? Хочешь убить и съесть меня?

Над головой у нее раздалось ворчание, звучавшее скорее насмешливо, чем угрожающе:

— Нет. Какой прок убивать такую тощую кошку, в которой и мяса-то почти нет? — Он склонил голову и посмотрел на Ратху. Его лоснящаяся шерсть кое-где поблескивала огненным золотом в тусклом вечернем солнце. — Несмотря на все сказки, которые тебе рассказывали про Безымянных, мы не едим своих сородичей.

Ратха из последних сил отодвинулась, но так недалеко, что костегрыз задел ее хвостом по ребрам, когда садился.

— Ты мне не сородич, костегрыз, — проворчала Ратха.

— Да, между нами есть различия, — легко согласился он. — Я далеко не так глуп, как ты, племенная кошка. Но теперь, когда мы познакомились, хочешь, я покажу тебе ручей с чистой водой?

Ратха буркнула и отвернулась. Жажда ее ослабла, как и все остальное. Теперь ей хотелось только спать. Но в голове у нее царапалась какая-то мысль, и Ратха знала, что та все равно не даст ей покоя.

«Я дралась с этим вором на лугу, но его морда и запах знакомы мне совсем не поэтому. Мне кажется, будто я его знаю, хотя это не так. Почему?»

Приоткрыв один глаз, Ратха посмотрела на костегрыза сквозь шерсть своего хвоста. Веки у нее отяжелели. Ратха опустила их, и костегрыза не стало.

Потом его запах усилился, зубы впились ей в загривок.

Ратха испуганно распахнула глаза, когда он рывком поднял ее с мокрой земли и одним движением расправил ее передние лапы, поставив их на землю. Но стоило ему отпустить ее, как лапы Ратхи подогнулись, и она шлепнулась на землю.