— А почему бы ему не обратить внимание на вас? — растягивая слова, уточнила Лидия.

Мередит принялась нарезать хлеб.

— Между нами ничего не может быть.

— Почему? Я же видела, как вы смотрите друг на друга, особенно когда думаете, будто у вас это выходит тайком! Уж не знаю, что между вами происходит, но взаимный интерес налицо.

— Я приехала сюда только для того, чтобы подменить свою сестру. Разве Хэл не рассказывал вам, что я горожанка?

— Странно, а мне показалось, вы выросли в этих местах.

Мередит удивленно посмотрела на Лидию.

— Я родилась и выросла в городе!

— Правда? — Лидия улыбнулась, поддразнивая ее. — А так и не скажешь.

Лидия недалеко ушла от истины: Мередит очень быстро привыкла к жизни на ранчо, тишине и яркому солнечному свету. Ей уже не хотелось возвращаться в туманный и сырой, густонаселенный Лондон.

— Я скоро уеду отсюда, — проговорила она.

— Жаль, — беспечно сказала Лидия. — Значит, мне придется подыскать Хэлу другую подружку. Он слишком долго живет один. Самое ужасное в том, что он никак не оправится после предательства нашей матери.

— Он поведал мне об этом, — кивнула Мередит, и Лидия изумленно уставилась на нее.

— Правда? Это не похоже на Хэла. А про Джека вы тоже знаете?

Мередит снова кивнула. Задумчиво глядя на девушку, Лидия произнесла:

— Честно говоря, я не очень хорошо помню те времена, но Хэл был старше и ничего не забыл. Именно на него свалились все тяготы жизни, пока не приехала наша тетка.

— Вам всем было нелегко.

Лидии пожала плечами.

— Мы все-таки справились. После того, как у Хэла не получилось с Джил, он считает, будто ни одна женщина не сможет жить в «Вирриндаго». Хэл боится брачных отношений, хотя на свете множество счастливых пар, а несчастные супруги живут не только в глуши, но и в городах. Дело не в том, где ты живешь.

— И все же нужно очень любить человека, чтобы согласиться жить с ним в «Вирриндаго» постоянно, — заметила Мередит.

— Да, — Лидия серьезно посмотрела на нее, — в этом вы правы.

Эмма, Микки и их мать уехали на следующий день.

— Без вас я буду скучать, — обратилась Мередит к Эмме и Микки, обнимая их на прощание.

— Жаль, что мы не можем остаться, — прохныкала Эмма, вцепившись в нее.

— Только не начинайте снова! — оживленно сказала Лидия. — Неужели вы не хотите вернуться домой и увидеть папочку? Мы приедем к дяде Хэлу в следующем году.

— А вы? — спросила Эмма, дергая Мередит за юбку.

— Нет, детка, меня здесь уже не будет, — с грустью ответила Мередит, даже не представляя, как сможет оставить ранчо и Хэла.

Однако остаться в «Вирриндаго» навсегда Мередит не могла. Ей непременно станет скучно в такой глуши.

Кроме того, Хэл дал ей ясно понять, что отношения между ними могут быть исключительно временными.

Пока Мередит размышляла над всем этим, махая рукой вслед Лидии и детям, Хэл не сводил с нее взгляда. Когда автомобиль превратился в крохотную точку, они оба какое-то время стояли, не двигаясь. Атмосфера вокруг них накалилась до такой степени, что Мередит стало трудно дышать.

— Ну, что теперь? — спросила она, не в силах больше молчать.

Он медленно повернулся и взглянул на Мередит. Она стояла, приложив руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца. Волосы мягко обрамляли ее лицо. На Мередит была его старая рубашка, которую он дал ей для готовки. Она казалась разгоряченной и очаровательной уроженкой здешних мест.

Хэл вспомнил, как Мередит сказала Эмме о том, что в следующем году ее уже здесь не будет. Он попытался представить, как станет жить без Мередит, и понял, что будет невероятно одинок.

Внезапно рассердившись на себя за подобные мысли, Хэл зашагал прочь, сухо бросив ей через плечо:

— Мы с работниками вернемся к ужину.

Мередит какое-то время смотрела ему вслед, борясь с эмоциями, потом решила идти в дом и вести себя разумно.

Однако все ее мысли постоянно были заняты Хэлом.

Он не был красавцем и ни в чем не походил на Ричарда. Тем не менее Мередит жаждала прикоснуться к нему и, подойдя сзади, поцеловать его в шею, прошептать о своих желаниях…

Ей уже двадцать восемь лет, но никогда прежде она не желала так сильно ни одного мужчину. Не в силах понять, что же с ней происходит, она боялась изменить своим твердым принципам и забыть о рассудительности.

Поразмышляв, Мередит все-таки решила слушать только голос своего сердца.

Пусть она ошибется, пусть почувствует себя униженной, ей наплевать!

Следует хоть раз в жизни сделать так, как хочется.

К тому моменту, когда ужин уже подходил к концу, Мередит была как на иголках и едва могла есть.