Шрифт:
— Ах, вражий сын! — горячится Левченко, щупая кобуру нагана, и, спохватившись, косится на стоящего рядом Синюкова: тот невозмутимо наблюдает за ходом событий.
— Та шо это за чертовщина, командир?
Синюков, выдержав паузу, подмигивает:
— Действительно, чертовски жарко!
И незаметно, боком-боком они выскальзывают из горланящей толпы анархистов.
— Ты уяснил, где у них главный эшелон, с орудиями? — спрашивает на ходу Синюков.
— Крайний к вокзалу... Тильки к чему ты это?
— Есть одна... мыслишка...
...А бойцы, оставленные при бронепоезде, уже волнуются, выглядывают из дверей крытого вагончика. Артиллеристы наводят пушку прямо на митингующих анархистов.
— К бою готовы, товарищ командир! — раздается несколько голосов. — Может, с тылу зайти, чтоб с двух сторон?
— А боя не будет, — неожиданно для всех говорит Синюков.
На лицах бойцов, как по книге, можно прочесть все оттенки изумления и разочарования.
— Давайте-ка лучше, — пока они дюже увлечены митингом, — снимем тихо охрану с головного эшелона и попробуем укатить его вместе с орудиями и боеприпасами?
— Вот это лихо! Из-под самого их носа! — восхищенно ахает молодой рыжий парень.
— Только без единого крика и суматохи, а то сами можем остаться сносом!
...Анархисты явно не рассчитывали на такой оборот. Охрана эшелона и вскрикнуть не успела, как вся оказалась скрученной-перевязанной. Плавно подкатил бронепоезд. Щелкнули сцепления. И вот уже, вздрогнув, пополз эшелон прочь от станции, на север, в Царицын!..
Вдруг — визг тормозов. Буферный перезвон. Остановка!
— В чем дело?
— Влипли! — кричит испуганно машинист. — Стрелка на замке. Они, видать, загодя решили отрезать нам все пути! Мы в ловушке!
— Проклятие! — не выдерживает Синюков. Так прекрасно начатая операция срывается. А все потому, что увлекся, не учел коварства врата.
В лагере анархистов уже тревога. Вон уже весь митинг бежит сюда. Издалека доносятся угрожающие возгласы, видны искаженные злобой лица.
— Кувалда есть? — что есть мочи кричит Синюков. Нервы его напряжены до предела. Испарина покрыла бледный лоб. Пульс в висках отсчитывает страшные секунды, отделяющие роковую развязку.
— Есть! — отвечает машинист.
— Зубило? Живо руби замок!
...Высыпавшие было из вагонов бойцы вновь повскакивали на подножки. И снова набирает ход бронепоезд. Быстрее, быстрее мелькают шпалы; громче, громче перестук колес на стыках.
А за последним вагоном состава во всю прыть несутся и дико орут анархисты. Всего полтора метра отделяют их от поручней вагона. Но нет, не могут сократить расстояние преследователи, и все быстрее, быстрее летит бронепоезд.
Последние крики одуревших от бега людей, жидкие хлопки выстрелов вдогонку и — стальная песня колес заглушает вскоре все остальные звуки...
7
Бронепоезд Синюкова во второй раз за эти сутки прибыл на станцию Владикавказская.
Петренко еще спал после бесшабашно проведенной ночи. За выданным им «залогом» — панорамами от орудий — явился представитель штаба с двумя десятками солдат.
Подсчитав приборы и еще раз заглянув в бумажку, он удивленно вскинул лохматые брови:
— Тут нет и половины того, что мы давали!
— А, черт! — хлопнул себя по бокам Синюков. — Так ведь другую половину мы, видно, оставили в Ельшанке, во время возни с анархистами!
(«Будь что будет! — решил про себя Синюков. — А панорам я им всех не отдам! Эти хоть и не называют себя анархистами, но того и гляди вместе с ними ринутся на Царицын. Так будем же предусмотрительны!»)
Синюков выдержал ошалелый взгляд штабиста и добавил:
— Впрочем, разоруженный нами полк неминуемо будет проезжать мимо. Вот вы и вернете недостаток!
— Ты с нами шутки не шути! — угрожающе прошипел штабист, и его изуродованная шрамом щека нервно задергалась. — Мы шуток не понимаем!
— Тогда разбудите Петренко. Может быть. он... поймет?..
Видимо, совет возымел действие, ибо все двадцать солдат побежали к своему штабу, увлекаемые экспансивным командиром. Несколько минут было выиграно...
Пока Синюков выяснял отношения с петренковским уполномоченным, Левченко сбегал к дежурному по станции, чтобы получить от него разрешение на выезд, но вернулся ни с чем: дежурный, должно быть, предупрежденный отрядом, заупрямился и жезла не дал.
«Что ж, придется ехать без путевки», — решил Синюков. И вовремя. По путям бежал петренковский штабист с выросшим вдвое против прежнего отрядом солдат, которые размахивали карабинами и орали: