– О, - беспечно отмахнулся худенькой лапкой Юсуф ибн Тагрибарди ибн Али аз-Захири, величайший и самый почитаемый в халифате знаток ашшари, грамматист, языковед и философ.
– Это долгая и скучная история, о юноша! Поверь мне, старику, она не стоит твоего внимания...

– Вас захватили три года тому назад во время нападения на караван паломников, следовавший из Мариба в Ятриб, - четко выговорил Тарег.

Старик замигал подслеповатыми глазами:

– Д-да... но... откуда ты знаешь об этом, о...

– И все эти три года вы находились в рабстве у бедуинов?
– стараясь не скрежетать зубами, выговорил Тарег.

– Ну да, - искренне удивился великий грамматист.
– Они захватили меня в тот бедственный день, но Всевышний был милостив ко мне, и меня не убили, а продали этому племени, у которого, я вам должен сказать, чрезвычайно интересный говор, я бы даже посвятил рассмотрению его особенностей отдельный...

– Вас ищут, - выдохнул Тарег.
– Все эти три года вас ищут по всей пустыне. Почему вы не обратились к властям, о шейх? Вас выкупит любой катиб в любом крупном оазисе!

Ему ответили искренне обескураженным взглядом:

– Но-о... эээ... обратиться?..

Тарег раскрыл было рот, собираясь ответить на все - заданные и незаданные - вопросы гениального языковеда, как со стороны шатров донесся зычный рык:

– Где ты шляешься, лядащая старая падаль?! Я сделаю твой тощий зад полосатым! Ну-ка подь сюда, старый ленивый суслик, я тебя научу, как нужно работать! Где, где, я спрашиваю, хворост, за которым тебя отправили, о дармоед, не стоящий куска лепешки, которую я перевожу на тебя ежедневно?!

Аз-Захири сжался в пуганый комок. Сведя худенькие плечики, как птичка крылышки, он вскинул на Тарега умоляющий взгляд:

– Прошу тебя, о благородный юноша, возьми и спрячь мои бумаги!
– и быстро пихнул их Тарегу в грудь.
– Если они их увидят, то пустят на растопку! А ведь мне стоило таких трудов скопить на пачку листов-мансури!

– Ах вот ты где, старый говнюк! Ну подожди, сейчас я тебя проучу! Я продам тебя живодерам в ближайшем оазисе!

Высокая черная тень в развевающемся бурнусе, с увесистой дубинкой в правой руке, нависла над их головами. Человек щурился - зарево костров поднималось у него за спиной, и ему приходилось таращиться в непроглядную темень. В которой шевелился обмерший от ужаса, попискивающий грамматист.

– Я вас умоляю...
– немеющими губами прошептал аз-Захири, разжимая пальцы на своем сокровище.
– Когда они утихомирятся, я за ними обязательно приду...

Тарег улыбнулся. Прижал пачку листов к впалой груди под рваной рубахой и по одной - сначала одну, потом другую - положил на них дрожащие, в пигментных старческих пятнышках руки.

– Вы не волнуйтесь, - он снова улыбнулся.
– Ваши бумаги не пострадают. Крепко держите? Не уроните, пожалуйста, ветер усиливается.

Старик завороженно кивнул. И быстро - как кролик - обернулся в сторону сопяще-надвигающейся тени хозяина:

– Я тебя вижу, говнюк! Не вздумай бежать, привяжу к столбу!

Ободряюще кивнув дрожащему языковеду, Тарег обошел аз-Захири и шагнул навстречу размахивающему палкой амбалу. Тот все рычал:

– Ну, сволочь! Ну, дармоед!..

В отличие от тех, с кем Тарег сражался на западе, этого человека не учили: ни в коем случае не пытаться атаковать альва один на один - даже если альв безоружен. Альва следует пытаться убить только с численным преимуществом один к пяти. Не менее. И то, если на дерущихся хороший доспех. Потому что в противном случае альву хватит нескольких мгновений, чтобы увернуться от удара, прыгнуть тебе через голову, ну а дальше - дальше по обстоятельствам. Либо своим железом посечет, либо пырнет твоим же оружием - это если альв был безоружный.

С удовлетворением оглядев толстую дубинку в руке громилы, нерегиль посмотрел тому в лицо - на харе бедуина начинало проступать что-то вроде удивления. Не дожидаясь, пока чувства громилы станут отчетливее, Тарег улыбнулся - и с размаху дал строгому хозяину грамматиста в челюсть. В следующее мгновение в его руках оказалась удобная, отполированная на конце палка.

Еще через мгновение над стойбищем кальб поднялись дикие вопли:

– Гулы! Кутрубы! Джинны напали на Аббаса! Спасайтесь, о правоверные!..