— Здравствуйте! Я пришла одна! У Гешки и Кешки тренировка, а у Прошки что-то с желудком!

Пришла одна, да ещё радуется, да ещё расфуфырилась. «Всё, — решил Дима, — я сейчас ей скажу, что я её ненавижу. Обманщица! Так подвести своего…» Кем он ей приходится? И ещё эта дурацкая кость под мышкой, и мороженое начинает таять в коробке. Тошку и Диму тут же окружила компания подавляющих.

— Заикаться, говорит, учитесь у Печёнкина, — сказал Смирнов.

— И язык, говорит, высовывать у Шарика, а то, говорит, вам всем жарко будет! — добавил Молчунов Виктор.

— Так, — сказал Комаров, глядя на букет. — Это всё цветочки, а ягодки у него в коробке и вот в этом свёртке.

В это время Печёнкин рассмотрел сквозь целлофан кость в пакете.

— Мя-мя-мя-со… — удивлённо заикнулся Печёнкин.

— И мороженое, — сказал Витька Молчунов, приоткрывая коробку у Димы в руках.

— Цветы, мясо и мороженое? Непонятно… непонятно…

— А чего тут непонятного? — сказал Комаров. — Цветы для меня, мясо для собаки, а мороженое для всех!

Подавляющие прямо из коробки стали есть мороженое, черпая его руками, а потом Комаров вдруг сделал такое движение, как будто хотел вытереть руки о Димино лицо. И тут Тошка схватила Комарова за руку.

— Не трогайте его! — сказала она грозно.

— Это почему «не трогайте»! — каким-то писклявым голосом сказал Комаров и протянул руки, чтобы всё-таки вытереть их о Димино лицо. Но Травка вдруг так ловко его мотнула за руку, что он чуть не упал было, и тогда Комаров замахнулся на Травку.

И здесь случилось что-то для Димы совсем непонятное. Он сам, без всяких там поперечно-полосатых мышц треснул костью в целлофане Комарова по голове, ударил снизу коробку с эскимо, которую держал Печёнкин, и мороженое залепило Печёнкину всю физиономию. А Молчунова он ткнул букетом в нос… А Смирнов от него сам попятился… Комаров успел только заорать, что он вот сейчас даст, — Травка подсекла ему ногу, рукой толкнула в грудь, и Комаров шлёпнулся. Все оцепенели сначала, а потом бросились на Травку с разных сторон.

— Не трогайте её, — шипел, как картошка на сковородке, Смирнов, — не трогайте, у неё братья — разрядники, боксёры… Разрядники они! Разрядники! — вопил Смирнов, придерживая за ошейник лающего Шарика.

— Я тоже разрядник, — проговорила Тошка, разбрасывая подавляющих по траве. — По самбо… И ещё каратэ знаю.

Подавляющие вскакивали и один за другим отступали за угол кинотеатра. Тошка и Дима остались одни. Запыхавшаяся Травка отряхивала с джинсов пыль и хвойные иголки. А Дима молча смотрел в землю. Когда Тошка привела себя в порядок и торжествующе поглядела в ту сторону, куда подавляющие скрылись, Дима сказал виновато:

— Вот… Травка… Я должен извиниться перед вами, я вам вчера всё про знакомство с вами врал.

— Врали? — донёсся до него удивлённый голосок Тошки.

— И про дружбу тоже вчера врал… То есть не то чтобы врал…

— Врал? — горестным эхом откликнулась Тошка.

— Я вообще врун… жуткий врун… У меня и прозвище Соври-голова… Капитан Соври-голова, может, слышали?…

Тошка повернулась и медленно пошла от Димы. Тогда он пошёл за ней.

— А сегодня я не вру, — сказал Дима, — ни про дружбу, ни про знакомство.

— Не провожайте меня, — сказала Тошка.

— Я не провожаю… — сказал Дима, — я просто так…

Тошка удивлённо и грустно смотрела на Диму.

— Конечно, я некрасивая… — сказала Тошка, хотя она была, по мнению Димы, такая красивая в эту минуту. — Мне, конечно, можно врать… не врут только красивым… — прошептала она со слезами на глазах, как показалось Диме.

Они стояли друг против друга. И Травка почему-то неожиданно засмеялась, безо всяких слёз. Радостно так засмеялась и сказала:

— Они вам синяк поставили. — Тошка достала зеркальце, и Дима увидел в нём действительно синяк.

Настоящий синяк, синий не от чернил, а совсем от другого. Это его ещё больше обрадовало.

— А вы знаете, — сказала Тошка, — хотя у вас и нет поперечно-полосатых мышц, вы смелый!

— Это почему же? — не поверил Дима.

— А потому, что только храбрец без всяких мышц может броситься первым защищать девочку, вы же не знали, что я самбо знаю… Вы ведь не знали?

— Не знал, — сказал Дима. — Честно, не знал.

— Вот! — снова счастливо засмеялась Тошка. — И вы вовсе мне не врёте? Ну, теперь не врёте?

— Не вру, — обрадовался Дима, — честно, не вру! Травка что-то ещё хотела сказать, но махнула рукой и побежала. А Дима остался стоять на месте. Потом она обернулась и крикнула:

— И вы вообще не врун! Вы фантазёр! Жуткий фантазёр!

Она уходила всё дальше и дальше, и чем дальше она уходила, тем больше Диме казалось, что он соврал Тошке только о том, что не знает, что такое дружба между мальчиком и девочкой. Ему казалось, что с этой минуты он что-то об этом уже знает… Это когда у тебя нет поперечно-полосатых мышц, а ты заступаешься смело за девчонку.