Шрифт:
Жуков пронзительно посмотрел на гостя — за стальными очками горела буйная, упрямая мысль. Он провел рукой по волосам, затем быстро свернул несколько чертежей, взял две папки, связал все это веревкой, надел пальто, нахлобучил шляпу.
— Едем, — сказал он.
Оба вышли в соседнюю комнату.
— Катя, я еду в Москву, — невнятно пробормотал Жуков и неумело потрепал ребят по волосам.
Жена Жукова вытерла руки, подошла к мужу, поцеловала его в бороду и сказала:
— Привези лимонов.
Жуков, глядя поверх детей:
— Цицерону не забыть цитварного семени… Цицерон — это скворец, — растерянно сказал он Мурашко и вдруг заорал на детей: — Мать не обижайте!
— До свиданья, товарищ Жукова, — поклонился Мурашко.
— До свиданьица! — Она перестала читать и с детским любопытством спросила: — А зачем вы его забираете?
— Очень нужен, — сказал Мурашко. Собака открыла сразу оба глаза. Отчаянно свистнул скворец…
На глухой провинциальной улице Мурашко и Жуков остановились на повороте, пропуская мимо себя автомобиль.
— Должность ваша будет…
— В Дирижаблестрое я готов подметать полы! — быстро сказал Жуков.
Мурашко улыбнулся:
— Будете главным конструктором, Петр Николаевич. Жуков махнул бородой:
— Неважно… Главное, чтобы они летали…
— Кто — они?
— Советские дирижабли…
Приемная в Экономсовете СНК. Обложенные пачками бумаг группы хозяйственников, директоров, докладчиков, пришедших защищать свои проекты, — люди со всех концов страны.
Прошел человек с монгольским лицом, мелькнул расшитый халат.
Раскрылись заветные двери, из зала заседания вылетел человек в расстегнутом френче, с раскрытым портфелем, из которого хочет вылететь стайка бумаг. К нему ринулся поджидавший в дверях зам.
— Придерживаться инструкции № 380, — злобно, почти мистически прошептал вошедший.
Зам встал в позицию.
— Но позвольте…
— Ничего не позволяют, — пустым голосом сказал первый.
В приемной за столом — изучающий материалы Мурашко. Главбух бросил на него огненный взгляд и простонал:
— Алексей Кузьмич!
Вытирая платком с лица пот, катится из заветных дверей директор четвертого стройтреста. Перед ним вырастает сине-черный зам в хорошо сшитом костюме.
— Зарезали! — пролепетал директор. Зам выпрямился:
— То есть на каком основании зарезали?
— На том основании, что извольте руководствоваться установленными лимитами…
И снова стон главбуха Дирижаблестроя:
— Алексей Кузьмич!..
Распахнулась заветная дверь. Дребезжащий голос секретаря:
— Дирижаблестрой…
С места срывается докладчик — длинный человек с пенсне на шнурке. Он увлекает за собой Мурашко. Дверь за ними закрывается.
Бухгалтер переходит тогда к заму из четвертого строй-треста. В нем он находит единомышленника:
— Абсолютно не хотят считаться с тем, что если человек знает точку зрения правительства, то с таким человеком надо считаться…
Зал заседаний. Десяток людей за круглым столом. Вкрадчивый докладчик, дергая пенсне на черном шнурке, сыплет привычные слова:
— В основном инструкция № 380 выполнена Дирижаблестроем с некоторыми поправочными коэффициентами, учитывая специфичность объекта. Принимая далее повышенные лимиты по строительству, комиссия предлагает исчислить стоимость объекта в 32 миллиона 446 тысяч рублей…
В приемной у заветной двери подпрыгивает бухгалтер.
В зале заседаний — заключительное слово председателя:
— Есть, товарищи, мнение… — говорит он. — Ввиду неудовлетворительности генерального проекта, ввиду того, что крохоборчески составленная смета не дает действительных перспектив этого важного дела, есть мнение, товарищи, вернуть проект для переработки… Предельный срок строительства установить в полтора года… Сумму капиталовложений определить ориентировочно в девяносто миллионов рублей.
Предложить Дирижаблестрою представить новый проект и смету, исходя из этих показателей. Имеются возражения?
— Нет, — сказал Мурашко изменившимся, как бы охрипшим голосом, — не имеется.
Председатель кивнул секретарю, ведшему протокол:
— Возражений нет…
По шоссе с громадной быстротой летит машина… У переезда ее останавливает милиционер:
— Предъявите права.
На шоферском месте Вася, он сразу начал торговаться: