Журнал «День и ночь» 2011-03 (83)
вернуться

Чучилина Римма Петровна
Шрифт:

Напряжение строки словно бы затухает.

Немеркнущий свет

Свет действительно не меркнет и не померкнет. Автор собирает лучи немеркнущего света в этакий шар, как и положено свету! И вновь высвечивает ими все темы, о которых он написал в книге (романе). Можно ли считать этот роман завершённым? — Да, можно. Только с одной оговоркой: жизнь продолжается, и на этой ноте заканчивается книга «Грозовые крылья».

Владимир Спектор [20]

Время предпоследних новостей

Среди кривых зеркал, где лишь оскал стабилен, Где отраженье дня неравносильно дню, Всесильный бог любви не так уж и всесилен, Вскрывая, словно ложь, зеркальную броню. И впрямь прямая речь там ничего не значит. Но кровь и там, и здесь — красна и солона. Пульсирует она, как в зеркалах удача, Чья тень хоть иногда и там, и здесь видна.

20

Спектор Владимир, Луганск (Украина), 1951 г. р.

Лауреат международных литературных премий имени Юрия Долгорукого и Николая Тихонова, премий имени Владимира Даля, Никиты Чернявского и Леонида Первомайского, руководитель Межрегионального Союза писателей Украины, центр которого находится в Луганске, член исполкомов Конгресса литераторов Украины, Международного сообщества писательских союзов (МСПС) и Президиума Международного Литературного фонда. В 90-е годы получил возможность реализовать свои способности на радио и телевидении, где создал сотни авторских программ, став лауреатом региональных журналистских конкурсов. Последнее время совмещает работу в пресс-службе на заводском предприятии с деятельностью собственного корреспондента киевской газеты «Магистраль». Член Национального Союза журналистов Украины, заслуженный журналист республики Беларусь, главный редактор литературного альманаха «Свой вариант». Автор 18 книг стихотворений.

* * *
Бессмертие — у каждого своё. Зато безжизненность — одна на всех. И молнии внезапное копьё Всегда ли поражает лютый грех? Сквозь время пограничной полосы, Сквозь жизнь и смерть — судьбы тугая нить. И, кажется, любовь, а не часы Отсчитывает: быть или не быть…
* * *
Взрываются небесные тела, Земля мерцает сквозь ночной сквозняк. И только мысль, как будто день, светла, Собою пробивает этот мрак. Там — сталинские соколы летят, Забытые полки ещё бредут… И, словно тысячу веков назад, Не ведает пощады Страшный суд.
* * *
Свет не меркнет, не гаснет — а просто мерцает незримо. В небесах над печалью — мечты, словно голуби, кружат. Невесёлые мысли бредут вдоль дороги под ними, А весёлым надеждам — лишь воздух мерцающий нужен. Этот свет, этот воздух, который так сладок в гортани, Каждый миг, каждый день, он не меркнет, мерцая, сгорая… На мечты уповая, шагаю за светом, что манит, И пространство любви в нём мерцает от края до края.
* * *
Запах «Красной Москвы» — середина двадцатого века. Время — «после войны». Время движется только вперёд. На углу возле рынка — С весёлым баяном калека. Он танцует без ног, он без голоса песни поёт… Это — в памяти всё у меня, У всего поколенья. Мы друг друга в толпе Мимоходом легко узнаём. По глазам, в коих время мелькает незваною тенью, И по запаху «Красной Москвы» В подсознанье своём…
* * *
Каждый видит лишь то, что хочет Каждый знает лишь то, что умеет. Кто-то отметит, что день — короче, А для кого-то лишь ночь длиннее. Но и разбив черепаший панцирь дня или ночи, в осколках желаний Отблески счастья найдёшь, между прочим, Словно последнюю мелочь в кармане.
* * *
Всё временно. И даже то, что вечно. Оно меняет форму, стиль и суть, Как жизнь, что кажется наивной и беспечной. Но в ней со встречных курсов не свернуть. Оригинальным будь, или банальным — Исчезнет всё, не повторяясь, в срок, Как чья-то тень на полотне батальном, Как в старых письмах слёзы между строк.
* * *
В раю не все блаженствуют, однако. Есть обитатели случайные. Речь не о том, что в небе много брака, И не о том, что ангелы печальные Никак не сварят манну по потребности И шалаши с комфортом всем не розданы… Но что-то есть ещё, помимо бедности, В чём чувство рая близко чувству Родины.
* * *
Пока ещё в Луганске снегопад, Беги за ней сквозь позднее прощанье, Хватая тьму наощупь, наугад, И ощущая лишь любви дыханье. Пока ещё превыше всяких благ В последний раз к руке её приникнуть, Беги за ней, хоть ветер дует так, Что ни вздохнуть, ни крикнуть, ни окликнуть. И, зная, что сведёшь её на нет, Не отставай — беги за нею следом, Пока её скользящий силуэт Не станет мраком, холодом и снегом.
* * *
От возраста находок вдалеке Я привыкаю к возрасту потерь. И где «пятёрки» были в дневнике, Пробелы появляются теперь. А я в душе — всё тот же ученик. Учу урок, да не идёт он впрок. Хоть, кажется, уже почти привык К тому, что чаще стал звонить звонок.
* * *
На рубеже весны и лета, Когда прозрачны вечера, Когда каштаны — как ракеты, А жизнь внезапна, как игра, Случайный дождь сквозь птичий гомон Стреляет каплею в висок… И счастье глохнет, как Бетховен, И жизнь, как дождь, — наискосок.