Когда за ним захлопнулась дверь, она разрыдалась. Рыдания были злобными, а значит, краткосрочными. Быстренько умылась, подновила макияж, надела свой самый соблазнительный уличный наряд, лёгким шагом отправилась одна вкушать эту самую противную нафтусю. По ступенькам летела так, что сама не заметила, как оказалась в бювете. Ей представлялось, все глядят на неё насмешливо, что она — одна. Быть одной на курорте считалось, с её точки зрения, просто неприличным. Всё проходило, как во сне. Машинально пошла на базар, автоматически накупила гору фруктов. Никого не видела, никого не слышала. И только когда отяжелевшая сумка напомнила своим весом, что её надо нести вверх на гору, Лиза стряхнула с себя печаль:

— Хватит! Разнюнилась! А ну посмотрим, как я выгляжу со стороны?

Расправила плечи, мотнула тугими кудрями и раскованной походкой пумы, не спеша, стала подниматься по ступенькам. Что на курортном языке означало: «А ну-ка, мальчики! Налетай! Я — свободна!»

И налетели. Сразу трое. Втроём несли один торт. Предложили на время поменяться. Пусть она, мол, несёт их торт, а они её, такую тяжёлую для её кукольной фигурки, сумку. Так и сказали — кукольной! А ещё предложили после ужина пойти с их компанией на танцы, а после — в их комнате оприходовать с ними и с Наташей с Ириной торт «Карпаты», который лежал в той коробке. А к нему — армянский коньяк «три звёздочки». Не одну бутылку.

На танцах она была, как в бреду. Подходил Володя её приглашать, но её новые знакомые его оттеснили. И они вшестером в этот танцевальный вечер не расставались ни на минуту. Первыми образовывали танцевальный круг, играли с массовиком-затейником во все игры. Краем глаза Лиза видела стоящего со своей Кларой у стены Володю и радовалась его унижению. Как будто не его она любила все прошедшие четыре года.

Женя и Ирина, Сергей и Наташа, она и Геннадий. Вот что хотелось ей считать главнейшим в этот вечер. Гену она не выбирала, он сам её выбрал. Как оказалось, Женя и Сергей своих партнёрш нашли уже давно, что на курортном календаре означало «почти со дня приезда».

Лизе с Геннадием было легко. Он прекрасно танцевал, был остроумнее двух других. Все трое оказались, как и она, строителями. Три начальника строительных участков в далёком жарком городе Навои. Потом под веселье дружно съели торт с коньяком. Танцевали уже в палате. Мужчины разговаривали почти всё время с ней, отчего две других девушки дули губки, пытаясь свернуть разговор со строительной темы.

После отбоя им настойчиво постучали. Надо было расходиться. И тогда Женя без обиняков сказал ей напрямую:

— Тебе придётся взять с собой Гену, потому что обе наши палаты на сегодняшнюю ночь заняты. Вы образуете третью пару. Ты, как говорила, живёшь в одноместном номере. Это — шикарно. Так что — по домам!

Оборот получился неожиданным, но властным. Такого она не ожидала. Но Женя уже взял её за плечи и буквально выдворил из комнаты. Ключ в замке повернули, и они с Геной остались в коридоре. Он казался смущённым не менее Лизы:

— Образуем, так образуем! Ну не съем я тебя! Пошли!

В комнате, включив бра, она стащила тощий матрасик на пол, поделила пополам постельное бельё — ему простынь, себе пододеяльник. Ночного сна не получилось — они проговорили почти до утра. Оказалось, было о чём. В детстве он и она жили на одной улице, занимались в драмкружке, даже однажды играли в одном спектакле.

Под звуки журчащего голоса её внезапного ночевальщика Лиза уснула. А проснулась от громкого стука в дверь. Геннадий, гладко выбритый, свежий и улыбчивый остановился в проёме с укоризной:

— Ну вот, Лисёнок, пора идти проведать даму нафтусю, а ты ещё спишь!

Её удивило имя «Лисёнок», с каким он обратился к ней. Резануло по сердцу! — Володя! Володечек! Ты также называл меня! И тут же сама себе, не вслух: «Никакого Володи не было, и нет! Всё!».

Три следующих дня пролетели, как единый миг. Геннадий, как и обещал, её не съел. Володю она не видела ни разу. На четвёртый день мужская троица объявила, что уезжает. Лиза почувствовала разочарование и обиду за их прямое сокрытие срока отъезда. Такое всегда считалось великим курортным грехом.

Она с ужасом представила себе, как, увидев её одну, возрадуется Владимир. Её снова предали. Двойное предательство?! Этого она не могла пережить.

На вокзале и в вагоне снова был коньяк, конфеты, фрукты. Женя вёл себя с Лизой бестактно. Он был уверен в её близости с Геннадием и представить себе не мог, что его товарищ почти за четверо суток не «оприходовал» такую женщину. Теперь он вёл себя с ней нагло, даже пытался под вагонным столиком потереться ногами об её ноги. Лиза была взбешена.

Когда отходил поезд, Ира и Наташа даже всплакнули. Лиза всё ещё от хамства Евгения была вне себя. И когда поезд укатил далеко, вздохнула с облегчением. Но что теперь делать одной? Обычной курортной компании, которая каждый раз образовывалась вокруг неё и Владимира, теперь не было. Спутницы навоинских строителей казались ей недалёкими и неинтересными, и она не согласилась пойти с ними вечером в «Колыбу».

Но последовавшее за этим событие заставило её поменять решение. Когда выходила из столовой, кто-то сзади дотронулся до её плеча. Это была Клара: