На следующий день Яшка сам пришел в девичью комнату. С цветами и тортом, с конфетами, он вошел без стука, уверенный, что ему обрадуются все, но тут же услышал недовольное:

— Без стука входят приглашенные. А тебя кто здесь ждет? Почему вваливаешься, словно к себе домой? Это неприлично! — услышал недовольный голос Фаины. Другие девчонки зашикали на нее, вступились за Яшку, и Фаина, вскоре собравшись, ушла из комнаты. Яшка долго ждал ее. Девчата ему порядком надоели. И он, не выдержав, спросил, куда могла уйти их соседка и вернется ли в общагу сегодня?

— Да кто ее знает? У нее подруги имеются в городе. Может у них заночевать. Такое было. Случалось, по два-три дня не ночевала!

— Хахаля имеет? — спросил Яшка вкрадчиво.

— Кто ее знает!

— С нами она не кентуется. Только соседствует. Мы о ней ничего не знаем.

— А к ней приходит кто-нибудь?

— Сюда никто не возникал при нас!

— Зато вниз, в вестибюль вызывали. Кажется, раза два или три. Она всегда возвращалась зареванная. Спрашивали, кто обидел, она ничего не ответила!

— И вообще про себя молчит! Ничего не говорит, видно, есть что скрывать!—добавила ехидная Ирина.

Яшка просидел допоздна. Ушел от девчат почти в полночь. Фаина так и не пришла.

Человек вышел на улицу подышать свежим воздухом на ночь, смотрел на редких прохожих, всматривался в лица, но никто из них не сворачивал к общежитию, не обращал внимания на Яшку, и тому стало грустно:

— Хоть бы знал ее номер телефона, поговорил бы, услышал голос,— поймал себя на мысли, что часто думает о Фаине. И оборвал себя:

— Хватит дуреть! Кто она есть, чтобы всегда помнить ее? — вернулся в свою комнату.

Ребята уже спали, похрапывали, сопели, и только Яшка не мог уснуть. Перед глазами, как наказание, стояло ее лицо.

Задремал он уже под утро. Разбудил его громкий смех. Ребята смеялись над ним:

— Это ты с чего во сне бредил. И все базарил:

— Фаина! Я люблю тебя!

— Да уж какой по счету в любви клянешься? А через неделю, слышим, уже другую на уме держишь, новое имя твердишь! Вставай! А то на работу опоздаешь! Про любовь вечером вспомнишь, если силы останутся.

С Фаиной Яшка встретился после смены на проходной:

— Где сегодня ночевала, крошка? — попытался взять под руку. Но та не позволила и на вопрос ответила едко:

— А на каком основании спрашиваешь? Ты кто мне: муж, любовник, родственник? Такие вопросы задают только близким людям. Ты на них прав не имеешь.

— Фаина! Подожди! Поехали в общагу вместе,— предложил Яшка.

— Нам не по пути! — вскочила в маршрутку и вскоре уехала.

— Не ускользнешь,— клялся Яшка самому себе. А в выходной спустился в вестибюль и увидел Фаину. Она была не одна. Худощавый мужчина в сером замызганном костюме и куртке, в нечищеных ботинках, взъерошенный и небритый тащил женщину к выходу и бурчал:

— Хватит выпендриваться! Поехали домой! Там работы прорва, а ты дуру тут валяешь. Сколько свой норов будешь праздновать? Всех извела и измучила! Поехали, говорю! — дергал за локоть, за плечо, за руки.

— Костя! Отстань! Я никуда не поеду!

— Хахаля здесь завела?

— Нет никого! Но и к тебе не вернусь! Все прошло, слышишь? Нам ничего не вернуть. Мы чужие!

— Поехали! Так и быть, распишусь с тобой!

— Нет, не надо! Я не хочу. Не дергай, отстань от меня! Слышишь, найди другую дуру! Я навсегда ушла, не приезжай, не хочу тебя видеть. Ты противен! Я не люблю тебя больше. Уходи! — просила человека, но тсуг был настырен:

— Мне плевать на твою любовь! Стерпишься, смиришься и снова свыкнешься. Поехали, говорю! Сколько; тебя уламывать? Мамка вконец надорвалась на хозяйстве, а у тебя совести нет совсем. Кончай дурь выставлять! Про какую любовь лопочешь, вспомни, сколько тебе лет, старая мандолина! Уже двадцать восемь! Кому ты нужна? Радуйся, что я за тобой приехал!

— Подумаешь, честь оказал! То я лентяйка, неряха, и обжора, теперь требуешь вернуться, потому что мать не справляется! А мне какое дело до вас? Вы мне чужие! Иди отсюда, чеши по ветру кренделем!

— Файка, дура! Мать новячую машину нам с тобой купила! «Ауди»! Слышь, она вон у подъезда стоит! Гля, серебристая, как хотела! Давай беги одевайся и покатим!

— Никуда я не поеду! Хоть «Мерседес» подгони. Ничего не хочу. Глаза никого не видят. Всю душу вы мне отравили. Уезжай, я не вернусь.

— Ты что, стебанулась? Иль в общаге лучше, чем в своем доме? Мало чего в семьях случается, все брешутся меж собой, а потом мирятся. Ты тоже хвост подмяла выше ушей. Мамку как обозвала! Я ж тебя не упрекаю. Давно забыл и простил. Хоть ты меня отделана хуже некуда. Другой бы измордовал так, что с неделю в сарае валялась бы, а я даже по соплям не заехал, стерпел. Кончай выеживаться, поехали! —дернул за руку, Фаина едва удержалась на ногах.