— Что вы хотите сказать? — резким тоном спросил директор, которого эти слова явно глубоко задели.

— Я хочу сказать, что убийца проявил довольно необычные хладнокровие и изобретательность. Насколько я понимаю, лаборатория госпожи Эльбер расположена не в этом крыле «Мюзеума»?

— Да, она работала в отделе клеточной биологии, это в другой стороне Ботанического сада.

— Следовательно, ее нужно было привести сюда. Если я могу судить по тому, что мне рассказали о ее характере, она была не из тех людей, кем можно командовать. Следовательно, она добровольно пошла в галерею палеонтологии.

— Может быть, ее убили в лаборатории, потом перенесли сюда, чтобы… сделать эту инсценировку, — предположил Мишель Делма.

— Я не хочу быть грубым, — сказал комиссар, — но при такой тучности жертвы маловероятно, что ее тело протащили через всю территорию «Мюзеума», чтобы здесь устроить эту… инсценировку, как вы изволили выразиться.

— Следовательно, она пришла по своей воле, — заключил лейтенант Вуазен.

— Именно, — сказал Руссель. — И если она оказалась здесь, у нее были на то веские основания. Можно предположить, что она знала своего убийцу и что убийца вошел в здание после закрытия сада, поскольку судебно-медицинский эксперт утверждает, что смерть наступила в промежутке между восемью и девятью часами вечера.

— Увы, комиссар, — в знак бессилия развел руками Мишель Делма, — в «Мюзеуме» работает более двух тысяч человек! И большинство из них имеют доступ в помещения как днем, так и ночью! Невозможно же допросить всех!

— Согласен с вами, но мы должны по крайней мере ограничить наши расследования теми людьми, у которых были основания негодовать на госпожу Эльбер.

— Как я вам уже сказал, у нее было много недругов. Мне прискорбно повторять это, но у Аниты был скверный характер. И все же я не вижу, кто мог бы… так безрассудно…

— Не так уж безрассудно, — поправил его комиссар Руссель. — Убийца продуманно выбрал место и время. Гроза, раскаты грома заглушили крики жертвы, в нескольких сотнях метров вовсю шла репетиция хора.

— Я ничего не понимаю… — обхватив руками голову, произнес Делма.

— К тому же тот, кто нанес удар, должен был быть хорошо информирован о том, ходят ли здесь постоянно. Он не побоялся, что его застигнут в самый разгар дела.

— Он все хладнокровно продумал, — подтвердил лейтенант Вуазен.

— Да, и проявил невероятную смелость. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта, он явно обладал профессиональными навыками. Я не хочу возвращаться к трупу…

— Прошу вас, — взмолился Мишель Делма, у которого это воспоминание вызывало тошноту.

— Разрезы сделаны чисто и точно. И это при том, что убийца рисковал быть застигнутым и потому должен был действовать быстро.

— Быстро и хорошо, — вдохновенно заключил лейтенант Вуазен.

— Хотел бы я знать, где вы там находите «хорошо», молодой человек? — бросил Мишель Делма, метнув на него яростный взгляд.

— Выражение и правда неподходящее, — согласился комиссар Руссель с огорченным видом. — Я бы скорее сказал, что этот человек действовал энергично. Но есть еще одна смущающая деталь…

— Вы не находите, что уже и этого достаточно? — спросил удрученный директор.

Комиссар раздумывал, словно взвешивал последствия того, что он собирался заявить.

— Есть еще рана на голове. Удар был достаточно сильный, чтобы убить жертву. Этот окровавленный камень, что был найден на полу, похоже, стал орудием преступления.

— Полагаю, это все, что он имел под рукой, — сказал директор.

— Так вот, согласно нашим сведениям, речь скорее всего идет о каком-то метеорите типа хондритов. [17] Следовательно, такого рода экземпляры хранились не в галерее палеонтологии и не в зале сравнительной анатомии, где было обнаружено тело.

— И что это означает? — с тревогой спросил директор, которого начинал беспокоить такой оборот дела.

— Что автор содеянного принес предмет, о котором идет речь, с собой. Согласно нашему расследованию, об исчезновении этого метеорита из коллекции было заявлено неделю назад. Хранитель господин Кирхер только что информировал об этом одного из наших коллег.

— Конечно, это досадно, — согласился Мишель Делма, — но, видите ли, в «Мюзеуме» постоянно исчезает большое количество экспонатов, а потом они находятся. У нас мало места, и некоторые комнаты иногда превращаются во временные склады, для которых они вообще-то почти не предназначены.

— То, к чему я клоню, — сказал комиссар Руссель, который становился все более и более задумчив, — это заключение, которое только что передал мне судебно-медицинский эксперт, о вскрытии тела профессора Хо Ван Ксана, погибшего на прошлой неделе.