Это не был приказ, это был просто серьезный товарищеский разговор. Но Рудольф сказал: «Есть!» Он ведь был солдат. Солдат партии.

Много было всякого за эти месяцы. Не раз пули свистели над самым ухом, падали сраженные выстрелами товарищи. Но Куккору везло.

Однажды в отделе он узнал, что сбежал Петер Рису, старший надзиратель пярнуской тюрьмы. Сбежал с оружием и ключами от камер. Он знал Рису, невысокого рыжего парня с глуповатой ухмылкой на лице. Так случилось, что ему пришлось присутствовать в качестве переводчика, когда тот оформлялся на работу. Анкета у него была чистой, ничего компрометирующего. В годы оккупации с гитлеровцами не сотрудничал. Даже ушел в лес, скрываясь от мобилизации в немецкую армию. Крестьянин-середняк. Кажется, все говорило в пользу Рису. Людей не хватало, и его взяли.

Сперва посчитали, что Рису дезертировал. Однако Куккор упорно отбрасывал эту версию. В самом деле, дезертиру незачем уносить с собой тюремные ключи да еще прихватывать кроме пистолета автомат. Скорее всего Рису ушел к бандитам.

Куккор оказался прав. Довольно скоро он сумел выяснить, что Рису искал связи с крупной бандой, которой руководил капитан войск СС Ребане. А с Ребане у Рудольфа были старые счеты: эта шайка зверски убила лесника Рютеля, его жену и восьмилетнего сына. Того самого лесника, который когда-то активно помогал советским разведчикам.

Идя по следам банды, Куккор вступил в бой с несколькими бандитами, захватил одного раненого. От него он узнал, что Рису был в банде, но не захотел быть рядовым головорезом. Видите ли, ему хочется самому главенствовать. Поэтому он решил создать собственную банду. Грозился якобы напасть на тюрьму и освободить всех задержанных ранее бандитов, а потом развернуться так, что Ребане покажется в сравнении с ним малявкой.

Действительно, Рису удалось сколотить шайку из всяких подонков. Он уже начал греметь по округе.

Куккору было поручено ликвидировать Рису и его банду любыми путями.

И вот Рудольф узнал, что Рису должен отправиться на переговоры о совместных действиях с главарями других банд. Оперуполномоченный расставил всюду своих людей. Целые сутки пролежал в засаде сам. Рису не появился. Тогда Куккор принял смелое, хотя и несколько опрометчивое решение: он захватит бандита в его логове. Это было опасно, но Рудольф не боялся риска. Он знал, что бандит крайне осторожен, скрывает от сообщников места, где живет, никому не доверяет. В худшем случае вместе с ним могут быть двое-трое приближенных. С ними-то Рудольф справится: силой не обижен, стреляет метко.

Может быть, нетерпение Куккора объяснялось и тем, что вот уже сутки во рту не было маковой росинки. Сколько же можно ждать этого прохвоста?

Говорят: на ловца и зверь бежит. Не успел Рудольф пройти по лесу и километра, как нос к носу столкнулся с Рису, что называется, на узенькой дорожке. Только зверь оказался проворнее ловца. Бандит выпустил очередь из автомата и кинулся в чащу.

В первый момент младший лейтенант не почувствовал боли. Он даже удивился, что какая-то неведомая сила швырнула его на землю. Выхватил пистолет и дважды выстрелил по убегавшему Рису. Целился в ноги: голова бандита была еще нужна, он должен был многое рассказать.

Увидев, что Рису упал, Куккор бросился к нему, навалился всей тяжестью (а весил он тогда более ста килограммов), вырвал из рук бандита автомат, связал Рису его же ремнем. И только тогда ощутил острую, режущую тяжесть в животе. Прикоснулся — ладонь в крови. Сел рядом с задержанным, опираясь на локоть, сжал зубы, чтобы не застонать, сказал нарочито насмешливо:

— Дерьмовый из тебя стрелок, парень! В пяти шагах промазать из автомата, надо же...

Он не хотел, чтобы бандит знал, что ранил его. Достал из кармана папиросную коробку, авторучку:

— Ну, приступим к допросу. Где находится банда, сколько в ней человек, какое вооружение?

Рису угрюмо молчал, лежа на животе.

— А я тебя сейчас, образно говоря, на тот свет отправлю, — спокойно, не повышая голоса, сказал Рудольф. — Имею полное право, чего мне с такой падалью нянчиться...

Этот ленивый, почти равнодушный тон испугал бандита. Если бы Куккор кричал, он, пожалуй, не так бы струсил, решил бы: на пушку берет. Откуда было ему знать, что младший лейтенант просто физически не мог говорить громко, что каждое слово он выдавливал с трудом и болью!

И Рису заговорил. Рудольф старался писать мелко-мелко, чтобы на коробке уместилось как можно больше сведений, ведь бумаги при нем нет. Но рука дрожала, буквы лезли одна на другую. Будто у первоклассника.

Вдруг невдалеке треснул сучок, другой. Рису злорадно усмехнулся:

— Мои парни идут, теперь тебе конец!

— Ты-то что радуешься? Раньше меня мертвецом станешь, да и твоих я пощипаю, образно говоря. Учти: крикнешь — первая пуля тебе...

Он лег, подтянул к себе автомат, отобранный у бандита. Патронов достаточно, только вот темно, не прицелишься. Ничего, он будет держать их на приличном расстоянии. Лишь бы все разом не кинулись...