В ночь лепестки летят

 

* *

 *

ты зарезал розу

подарил а потом забыл

к ней привита комната где время стоит любое

к завиткам поднимаясь вода обращается в пыль

разъедая узкую хрусткую тень на обоях

за окном чередуются в точных повторах цвета

ветер ветку зеленую желтую белую треплет

чтобы розе привиделась дрожь налитого куста

удлиненная капля влаги на срезанном стебле

это бывшая роза и мы для нее слепы

это мумия розы и ей как будто не больно

ей давно все равно

у нее просто так шипы

в ней довольно легкости исполнять свою смерть сольно

ей любезно держаться надменно склонив главу

поджимая чайные губы сухих лепестков

и когда я нечаянно ночью тебя зову

ей приятно вспомнить

как падает капля в траву

как дрожат два ножа в отраженьях твоих зрачков

 

* *

 *

Так

Значит жизнь была

Прекрасно

Мгновенна

А не тяжела?

Одна пернатая стрела

Свистящая огнеопасно?

Одна нацеленная весть

Стрелка и стрелочника ссора

Преодоление зазора

Меж тем что кажется и есть

Пролет бессмысленный почти

Тире замкнувшее полярность

И счастье — просто благодарность

Всему что было по пути?

Но — набирая пестроту

Исчеркивая глухоту

Кружат ощипанные перья

И вспыхивают на лету

И втянута в огневорот

Искрящих окончаний смычка

И смерть лишь вредная привычка

Горючей стрелки перевод

И там

За жизнью

Жизнь

Круженье

Горенье страстное где ты

Пульсируя от напряженья

Выдергиваешь в продолженье

По перышку из пестроты.

 

* *

 *

Счастливый человек

живет на четвертом этаже

в 13 квартире.

Он улыбается всегда,

просто не может иначе.

Все знают,

что его зовут Толик,

а его бультерьерку —

Мила,

что ездит он на “копейке”

и никогда не пьет

за рулем,

что работал когда-то

на ЗИЛе

(вон, видишь? —

во-он, голубые трубы за рекой)

и что вечная его улыбка —

результат обыкновенного

взрыва в цеху.

Все знают.

Но когда он

(смотрите! смотрите!)

медленно идет из магазина

вдоль длинного-длинного дома

к первому своему