Рычкова-Химченко была талантливым менеджером. Она 30 лет, пока — в моём присутствии — не взмолилась, была учёным секретарём кафедры. Поэтому осенью 1965 г. она была откомандирована в аппарат Оргкомитета предстоящего ближайшим летом в Москве очередного Всемирного конгресса математиков (такие конгрессы проводятся раз в четыре года). Там она, в качестве руководителя группы из десяти человек, отвечала за переписку на четырёх языках с шестью тысячами корреспондентов. Нет сомнения, что она была бы прекрасным менеджером и на любом другом поприще. Она была наблюдательным и остроумным рассказчиком и хорошо имитировала изображаемых лиц (в частности, Колмогорова).

Публикуемое выше автобиографическое повествование писалось Н. Г. Химченко в 2006 г., доведено до её обучения на первом курсе и обо­рвано. Утяжеление болезни прервало работу автора, а смерть и вовсе сделала невозможным её завершение. Следует учесть, что Химченко отнюдь не собиралась ограничиваться периодами детства и юности. Некоторые обстоятельства, сыгравшие существенную роль в её судьбе, она все же успела описать. Таковы доходящий до чудовищности деспотизм матери и случайное, без призвания, попадание на механико-математический факультет Московского университета (в тексте он часто именуется просто математическим факультетом). Но за пределами повествования вынужденно осталось событие, в наибольшей, быть может, степени повлиявшее на её жизнь. Это неудачная пункция спинного мозга, сделанная в 1956 году, после окончания Наташей второго курса.

В. А. Успенский

Ермакова Ирина Александровна родилась под Керчью. Окончила Московский институт инженеров транспорта. Автор нескольких поэтических книг. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в Москве.

Праздник Тигра [1]

Александру Колесову

В голубике легочной проточной,

капельной, прозрачно говоря,

италийский свет владивосточный

сентября — начала октября

вырядил холмы в оранж покатый,

в чистые тельняшки — Тихий флот.

С чучелом усатым-полосатым

сухопутный движется народ.

Праздничная — полная программа:

горы улиц встали на дыбы

и подать рукой до Мандельштама

улицы — лет 70 ходьбы.

Яростными красками играя

в дымке, восходящей из низин,

родина закончилась. У края —

охра, сурик и ультрамарин.

Разольем за этот воздух дальний,

где Россия — западный туман,

где стоит над сюром дом наскальный

со стеной стеклянной в океан.

Этот воздух видится отсюда,

из Москвы задымленной —

как чудо

с тиграми, китайцами, стихами,

больно-вкусно-ягодный — хоть ешь.

Крайний воздух так набит богами —

дальше просто некуда. Рубеж.

* *

 *

На златом крыльце сидели

вечером втроем

на закатный свет глядели

каждый о своем

дышат яблоки из сада

падший лист летит

предосенняя прохлада

губы холодит

тихо будто батарейка

кончилась в часах

лишь пау2чка-делошвейка

нитку бередит:

в швах

швах

Засмеялись остужая

накативший стих

обнялись соображая

снова на троих