Он глядел на Оливию из-под полуприкрытых век и медлил с ответом, пока она едва не заплакала от ужаса и досады.

— Пожалуйста… — прошептала она. — Вы читали его?

Вместо ответа он подошел к неразожженному камину и оперся локтем о белую резную полку.

— Одни дырки, — заметил он, хмуро глядя на работу Риппера. — А что, это для вас так важно?

— Я… — Да, важно. Но она не собиралась признаваться в том, насколько важно. Зачем подвергать себя еще большему унижению? Она беспечно пожала плечами, хотя была напряжена как струна. — С какой стати? Так вы читали его или нет? — Увы, на последнем слове у нее сорвался голос.

Последовала еще одна пауза, на сей раз куда более длинная, а затем Саймон лаконично ответил:

— Нет.

Оливия перевела дух.

— Спасибо, — сказала она. — Большое спасибо.

Она сама не знала, почему благодарит Саймона за то, что он не сунул нос не в свое дело. Просто казалось, что так нужно. Кроме того, она действительно испытывала к Саймону благодарность. Он легко мог заглянуть в него из праздного любопытства. Когда-то совать нос в чужие дела было его профессией. А привычка — вторая натура.

— Угу, — не слишком вразумительно буркнул он. — Чаю хотите?

Оливия готова была побиться об заклад: Себастьян не хочет, чтобы она соглашалась.

— Нет, спасибо, — сказала она. — Это очень любезно с вашей стороны, но мне нужно быть дома до того, как Джейми вернется из школы.

Саймон кивнул.

— Конечно. Я отвезу вас.

— Не беспокойтесь. Тут всего около мили. Я с удовольствием пройдусь пешком.

Он отошел в сторону.

— Как хотите.

Оливия шагнула к двери, но Саймон протянул руку и преградил ей путь.

— Если вы решите снова устроить пикник в моем лесу, — негромко сказал он, — пожалуйста, ничего не забывайте. В следующий раз пропажа может и не вернуться.

Когда Оливия отшатнулась, испуганная его близостью, Саймон рассмеялся и убрал руку. Женщина молча бросилась в холл.

Что он хотел этим сказать?

Загадочные слова Саймона смутили Оливию до такой степени, что она очнулась только в гардеробной, увидев пару зеленых резиновых сапог.

— Не туда, — прозвучало над ухом. Саймон взял ее за плечо и подтолкнул к двери.

— Ох, извините, ошиблась. — Оливия вспыхнула, прижала дневник к груди и сломя голову понеслась по ступенькам, напутствуемая сердитым тявканьем Риппера. Она перешла на рысь лишь тогда, когда поравнялась с ближайшей липой.

Тьфу! Оливия вытерла ладони о джинсы. В последних словах Саймона таилась угроза. И все же он не казался ей по-настоящему опасным. Раздражающим, высокомерным и — да, теперь она могла в этом признаться — потрясающе привлекательным.

Забавно. До сих пор ее не влекло ни к кому, кроме Дэна.

Она тряхнула головой. Это не имеет никакого значения. Они с Джейми найдут себе другое место для пикника. А если она случайно столкнется с Саймоном в деревне, будет достаточно простого вежливого кивка. Кроме того, она слышала, что Саймон проводит время главным образом в Лондоне и в Штатах.

Мысль была успокаивающая. Оливия пнула ногой комок грязи, и тот рассыпался в пыль.

Он солгал ей. Саймон взял линейку, снова положил ее на тщательно убранный письменный стол и уставился на виноградную лозу, обрамлявшую окно его кабинета.

Проклятье! Он не хотел лгать. В принципе он не против лжи; в его работе без этого обойтись нельзя. Но в жизни он старался быть честным. До сегодняшнего дня. Пока не познакомился с Оливией.

Он снова поднял линейку и медленно покрутил ее в руках. Эта независимая, стойкая женщина была так потрясена, так отчаянно взволнована, что было немыслимо подтвердить ее худшие опасения. Саймон сам был достаточно скрытным человеком и хорошо понимал ее.

Здесь ложь была самым мудрым и человечным выходом из положения.

Саймон нетерпеливо постучал линейкой по краю стола. Конечно, он поступил правильно. Наверное, Оливия Нейсмит ушла раздосадованная, но не опустошенная знанием того, что чужой человек залез сапогами к ней в душу.

Едва ли она когда-нибудь узнает правду. Частые встречи в деревне им не грозили. Он приезжал сюда редко, а когда приезжал, надолго не оставался. Пристальное любопытство местных жителей к его персоне вынести было трудно.