Лоретт подошла к столу Джеффа с самым, по ее мнению, равнодушным видом.

— Я слышала, вы говорили о том, что кто-то здесь гонит самогон. Я не ошиблась?

Полицейские обменялись вопрошающими взглядами, и она вдруг почувствовала себя шестилетней девочкой, которую застали возле замочной скважины. Лоретт густо покраснела.

— Значит, это был секрет?

— Я прошу вас никому об этом не говорить, — сухо ответил Джефф.

— Само собой разумеется! — Лоретт вся напряглась, обидевшись на него за то, что он ей не доверяет, но и чувствуя себя виноватой: ведь она знает, откуда берется этот самогон, но ничего ему не сказала.

— О том, что происходит здесь, в управлении, никто ничего не должен знать, — веско добавил Джефф.

— Я не стану разгуливать по городу и сообщать каждому встречному о том, что узнала в конфиденциальном порядке! — парировала она, оскорбленная до глубины души.

Удивление на лице Джеффа постепенно стерлось появившейся на нем улыбкой. Он протянул руку ладонью вверх и, призывая ее к миру, мягко сказал:

— Конечно, не станете! Простите, Этти, если вы не так меня поняли.

Как могла она сердиться на мужчину, который сейчас с любовью смотрел только на нее своими карими оленьими глазами, который улыбался только ей, и от этой улыбки у нее подкашивались ноги... К тому же ей понравилось это ласковое уменьшительное имя, так легко слетевшее с его языка.

— Вы на меня не злитесь, правда? — Темная бровь его вопросительно изогнулась.

— Нет, — прошептала Лоретт.

— В таком случае — по рукам!

Она протянула ему руку и почувствовала, как его сильные пальцы сжали хрупкие косточки ее ладони. Это было нежное рукопожатие. Оно становилось все мягче, все добрее...

— Так-то будет лучше. Снова друзья, как прежде? — спросил Джефф.

Лоретт не была в этом уверена, но ей показалось, что он слегка подчеркнул слово «друзья», словно издеваясь над заключенным между ними соглашением, что они останутся только друзьями.

— Да, друзья, — сказала она ровным тоном, высвобождая руку.

Бёррис, не обративший никакого внимания на эту сцену, вновь присоединился к ним, переводя беседу к тому делу, которым они только что занимались:

— Ну что, будем бросать все силы на то, чтобы накрыть этот подпольный заводик, или нет?

Лоретт почувствовала, как вновь внутри нарастает напряжение. «Если они начнут поиски, то наверняка обнаружат винокурню деда, и тогда уж отверзнутся небеса закона... Но пока нет никаких причин волноваться», — убеждала она себя. Ее дед больше не гнал самогон. На какое-то мгновение ей в голову пришла мысль довериться Джеффу, рассказать ему, откуда поступал самогон. Но, вспомнив слова Белинды о том, каким ужасно прилежным полицейским был Джефф, она тут же от этой идеи отказалась. Был ли он на самом деле таким щепетильным, чтобы смочь арестовать ее дедушку, узнав о его самогонном аппарате? Нет, нельзя идти на такой риск! Нет! Раз уж ее дед больше не гнал самогон, то пусть эта проблема рассосется сама собой.

— Да, нужно немного пошмонать вокруг, — ответил Джефф.

Он разговаривал с Бёррисом, но глаз не сводил с Лоретт, причем с такой откровенностью, что ей стало не по себе. Он был полицейским, и его научили докапываться до самого потаенного. Чувствовал ли он, что она от него что-то скрывает? Лоретт решительно направилась к своему компьютеру.

— Займусь-ка я снова работой, — бросила она ему через плечо, спасаясь бегством.

5

Следующая неделя оказалась для Джеффа самой обременительной после возвращения в Локэст-Гроув. Может, оттого, что начинался сезон, который возбуждающе действовал на подростков, а может, из-за установившейся необычайно жаркой погоды вызовы следовали один за другим. Джефф был занят по горло. Но все осложнял еще и тот факт, что наступало время летних отпусков, когда множество туристов наезжало к ним со стороны Больших Аппалачей полюбоваться этим очаровательным старинным городком. Они припарковывали машины в запрещенных местах, в основном рядом с пожарными гидрантами, нарушали уличное движение, проезжая не в том направлении по единственной в городе Главной улице с односторонним движением.

Само собой разумеется, вся эта суматоха не шла ни в какое сравнение с тем, что ему приходилось выдерживать в Мемфисе в звании детектива, но все же эта обстановка его сильно нервировала и заставляла носиться по городу с места на место. Он приходил на службу рано и часто задерживался допоздна. Он всегда замечал, когда приходит на работу Лоретт, когда уходит домой, но у него практически не было времени, чтобы поговорить с ней.

«И это, возможно, к лучшему», — убеждал он себя. Она ведь приехала в Локэст-Гроув недавно и только для того, очевидно, чтобы снять стрессовую ситуацию, сложившуюся у нее и в быту, и на работе. Он не хотел торопить Лоретт, но был решительно настроен как следует узнать ее.

Тем не менее когда она входила в участок в трепетавшем на ветру коротком, едва доходившем до колен платье, когда затягивалась пояском так, чтобы продемонстрировать всем нежную гибкость своей талии, он с трудом преодолевал искушение отложить в сторону все дела, подойти к ее столу и пофлиртовать с ней на старинный манер, заглядывая в ее бездонные как море и зеленые как малахит глаза. К счастью, Джефф пока удерживался от подобных глупых выходок.

В пятницу утром он заполнял какой-то формуляр, когда вошла Лоретт. Он встретил ее дружеской улыбкой, которую долго репетировал накануне:

— Доброе утро.

— Привет. — Она замедлила шаги перед его столом, потом остановилась. — Ты в последнее время был действительно очень занят, да?

— Да. — Откинувшись на спинку кресла, Джефф рассеянно следил, как ее пальцы бегают туда-сюда по краю его стола. Как он мог оставаться равнодушным к этим бессознательно-провокационным движениям ее руки? Наблюдая за танцем ее тонких пальцев вдоль деревянной крышки стола, он вдруг почувствовал сильное, непреодолимое желание ощутить их прикосновение к своему телу, когда они будут совершать точно такой же танец вверх-вниз по его спине. Эта мысль вызвала у него еще большее вожделение.