При бригадефюрере неотлучно находились переводчик из балтийских немцев капитан Ганс Дреслер и предусмотрительно прихваченный из Берлина бывший начальник политуправления ульманисовского режима Роберт Штиглиц (шеф, как бы сказать, латышского довоенного гестапо). Поскольку он давно был связан с абвером, в Германии его пригрели в надежде скоро использовать по специальности в Латвии. И вот наступил, наконец, его звездный час. Штиглиц был типичным служакой, да и выглядел соответствующе — суховатый, чопорный, с неизменным пробором на всегда коротко стриженной голове. Начальник политохраны неплохо потрудился в Германии, а результат его труда покоился в портфеле бригадефюрера — толстая книжечка в темно-красной обложке. В ней фамилии — коммунисты, совпартактив, сторонники новой власти в Прибалтике. Против кого стоит крестик — тех немедленно уничтожить. Дел много!

Конечно, это была случайность, что именно люди Арайса первыми заняли здание префектуры. Еще большей случайностью кажется то, что переводчик бригадефюрера Шталеккера Дреслер оказался старинным приятелем Виктора Арайса по совместной учебе в елгавской гимназии и службе в Латвийской армии. Скорее всего, именно Дреслер и рекомендовал Арайса своему шефу, хотя достоверно об этом ничего не известно. Но вся дальнейшая деятельность Виктора Арайса, красивого улыбчивого молодого человека и подчиненной ему команды латышских добровольцев была вовсе не случайной, да и результатом спонтанной вспышки гневных страстей ее не назовешь. И заключалась она в убийстве именно евреев. Его отряд, по весьма приблизительным подсчётам, уничтожил около пятидесяти тысяч евреев, как жителей Латвии, так и вывезенных сюда нацистами из оккупированных ими стран Европы и самого рейха.

Работа команды Арайса, в числе многих сотен других убийц, явилась достойным венцом антисемитской кампании, проводившейся в Латвии в течение двух межвоенных десятилетий крайне правыми националистами. Приход гитлеровцев стал для них той волшебной палочкой, по мановению которой начала осуществляться их самая затаенная мечта — убить всех евреев. Всех! До единого!

Наступление эпохи «нового порядка» в Риге непременно требовалось отметить еврейским погромом. Нет, можно было, конечно, расстрелять, к примеру, оставленных в университетской клинике раненых красноармейцев, знаменуя этим победу вермахта и латышских партизан, но то было бы как-то мелко и неинтересно. Да и кому они были нужны — полумертвые беспомощные люди в гниющих бинтах, изнемогающие от жажды и голода. Это попозже шефа университетской клиники профессора Павла (Паулса) Страдыня по доносу коллег заберут в гестапо. Сослуживцы сообщат, что он укрывает среди раненых переодетых «комиссаров и жидов». Рассказывают, что будущего академика спасло лишь заступничество начальника немецкого военного госпиталя и его врачей. А всех военнопленных спустя некоторое время все равно отправят умирать в шталаг 350 в Саласпилсе.

Да, требовался, ох, как требовался нацистам еврейский погром в «освобождённой от большевистской тирании» Риге. Но сподвигнуть на него рижан просто так не удалось. Тут-то и пригодился Виктор Арайс со своими молодцами.

В помещениях хоральной синагоги, что располагалась в самом центре Риги, на улице Гоголя, пряталось несколько сотен евреев-беженцев из Шауляя. Они сумели добраться только до Риги, потому что немецкое наступление отрезало им дорогу на восток. Измученные, перепуганные, полные самых страшных предчувствий, женщины, старики и дети, а таких было подавляющее большинство, нашли приют в своем храме, надеясь на покровительство Бога. Но Бога не было больше.

4 июля, под вечер, Виктор Арайс и его подчиненные подъехали к зданию синагоги на нескольких автомобилях. Группа разделилась. Часть быстро пробежалась по подъездам окрестных домов. Парни проглядывали таблички с фамилиями жильцов в подъездах. Оп, есть — евреи! Они врывались в квартиры и забирали людей с собой. Быстро-быстро, кулаком по лицу, прикладом в рёбра! Никаких вещей, бегом марш! Несколько десятков перепуганных людей затолкали в душную синагогу, заполненную литовскими единоверцами. А 4 июля — это пятница, как стемнеет, начинается шабат — еврейский святой день — суббота, время молиться и отдыхать. Вот и помолитесь и отдохнете! Навсегда, ха-ха! Остальные ребята сноровисто облили стены заботливо припасенным керосином, обложили паклей, а потом подожгли. В матерей, пытавшихся выбросить детей из окон горящего здания, стреляли из автоматов. Когда старые стены и перекрытия занялись хищным веселым пламенем, рев которого временами заглушал вой сгоравших заживо людей, бойцы Арайса стали бросать в окна ручные гранаты, чтобы быстрее со всем этим покончить. Так несколько сотен литовских и рижских евреев обрели свой мученический конец.

Тем еврейским беженцам удалось добраться до Риги благодаря отваге советских танкистов, которыми командовал тогда мало кому еще известный комбриг Иван Черняховский. Молодые ребята сгорали заживо в своих легких БТ и Т-26, расстреливаемые в упор огнем немецких «панцернов». Они заплатили своими жизнями, задержав прорыв колонн вермахта, чтобы дать мирным людям шанс спастись от неминуемой гибели. Увы, шауляйским евреям удалось дойти только до Риги.

…Прах генерала-полковника Черняховского, погибшего во время боев в Восточной Пруссии в 1945 году и похороненного с воинскими почестями в Вильнюсе, в начале 90-х был извлечен из могилы, которая находилась в центре города, и депортирован в Россию. Эта акция была проделана по указу новых вильнюсских городских властей. Через полтора десятка лет придет черед и эстонским гробокопателям…

В тот же день, 4 июля 1941 года, в Риге были разгромлены все остальные синагоги и молельные дома, числом более двадцати. И тогда же в газете «Тевия» («Отечество»), главной латышской газете времён немецкой оккупации, появилось «Приглашение» следующего содержания: «Все национально думающие латыши — перконкрустовцы, студенты, айзсарги, офицеры и другие, кто желает принять участие в очистке нашей земли от вредных элементов, может обращаться к руководству команды безопасности по адресу ул. Волдемара, 19, с 9.00 до 11.00 и с 17.00 до 19.00».

Видимо, очень не хватало вначале людей — истинно «национально думающих» патриотов. Но они вскоре нашлись, и в достаточном количестве!

Эти суматошные жаркие дни начала июля принесли с собой столько надежд! Сколько планов составлялось, сколько прожектов! Полковник-лейтенант Вейсс, бывший латвийский военный атташе в Таллине, например, носился с идеей формирования латышской армии, которая плечом к плечу с немецкими братьями по оружию дойдет до Сибири в великом победоносном походе против большевизма…