— Он, наверное, переживал.

— Я тоже так думала. — От грустной улыбки Стефани сердце Майка разрывалось на части. — Я кинулась к нему в надежде, что горе объединит нас. Но в его сердце не было сострадания. Только ненависть.

— Почему он к тебе так относится?

— Потому что я выгляжу точно, как моя мама, — Стефани добавила в свою чашку немного молока. — И постоянно напоминаю отцу о ней, о ее предательстве.

Майк промолчал. Несколько лет назад он слышал сплетни о красивой актрисе, о том, какое впечатление она производила на каждого встречного мужчину, и о вспышках ревности Фаррела, которые он не скрывал даже на людях.

— Но на самом деле это не было предательством, — продолжала защищать свою мать Стефани. — Она просто больше не могла выносить его деспотизм и влюбилась в другого, более мягкого мужчину.

— Ты знала все это? Ведь ты была совсем ребенком?

— Понимаешь, я слышала разговоры слуг, — кивнула с некоторой гордостью Стефани. — А маленькие девочки, особенно одинокие, любят подслушивать.

Мысль о том, что ей пришлось пережить в детстве, чего она была лишена, вызвала боль у Майка.

— Мне жаль, Стефани. — Он поставил свою кружку на стол и взял ее руки в свои. Руки девушки были холодными и все еще дрожали.

— Мне тоже. Я не знала, что такое любовь, за исключением первых шести лет своей жизни, которые я провела с мамой.

— Все изменится, — Майк надеялся, что его слова не похожи на проповедь священника. — Ты добрая, красивая девушка. Ты еще встретишь десятки людей в своей жизни. И многие из них будут любить тебя. И когда это произойдет, тяжелые воспоминания уйдут прочь.

— Но это будет так не скоро, — глаза Стефани все еще блестели от слез.

— Ты не права, — Майк улыбнулся ее детскому нетерпению.

— А что значит любить, Майк? — Она обхватила теплую кружку руками, прежде чем посмотреть на юношу.

— Любить? — Смутившись перед девушкой, Майк долго не отвечал. — Ну… это… много чего.

Стефани наблюдала за ним, отхлебывая чай.

— Ты чувствуешь себя то прекрасно, то одиноко.

— А что еще?

Чтобы занять себя чем-то, Майк положил две ложки сахара в чай и начал размешивать его, забыв, что его кружка уже почти пуста. Как он позволил втянуть себя в этот разговор? Что сам он знал о любви? Его первый роман с девушкой завязался, когда он был на младшем курсе колледжа. Потом ему было не до романов. Он был слишком занят. Казалось, за Джилл Харрис он мог бы приударить летом, но, встретив Стефани у Бергманов, Майк сразу же забыл о Джилл.

— Мне кажется, я не совсем подходящий советчик для молодой девушки.

— Почему же нет? Ты никогда не любил?

— Конечно, что-то похожее… я полагаю, но не уверен, что смогу объяснить…

— Тогда, может, покажешь мне?

Майк чуть не выронил кружку из рук. Вовремя подхватив ее, он взглянул на Стефани. Она была серьезной и смотрела на него с таким выражением лица, которого он не мог понять. Как будто она менялась прямо у него на глазах, превращаясь из игривого подростка, завладевшего его сердцем, в опытную обольстительницу, готовую перейти к решительным действиям.

Прежде чем Майк успел отодвинуться от Стефани на безопасное расстояние, она поставила свою кружку и подсела к нему ближе.

— Покажи мне, что значит быть любимой, Майк.

— Я не могу, — покачал головой юноша.

— Почему?

— Сама знаешь. — Он увидел в ее глазах призывный огонь и попытался взять себя в руки. — Это неправильно. Ты еще слишком молода. А сейчас к тому же находишься в неуравновешенном состоянии.

— Мне почти восемнадцать. И я точно знаю, чего хочу. — Она наклонилась к нему, прильнув к его шее. Через тонкую ткань ее блузки Майк чувствовал, как набухли соски ее груди. Губы Стефани были чуть приоткрыты, и все лицо ее выражало страстное томление. Она еще никогда не была так прекрасна.

— Разве ты не хочешь поцеловать меня, Майк? — ее руки обхватили шею юноши.

Мужчина должен быть каменным, чтобы сопротивляться такому решительному натиску. Заключив девушку в свои объятия, он привлек ее к себе и поцеловал долгим, жадным поцелуем. Стефани закрыла глаза и ответила на его поцелуй с такой слепой страстью, какую испытала впервые вчера вечером в фургоне, с той небольшой разницей, что сегодня Майку не удастся отправить ее домой. Она этого не допустит.

— Стефани, — Майк отстранил ее и взял лицо девушки в свои ладони. Большим пальцем руки он нежно обвел контур ее нижней губы. — Ты сама не ведаешь, что творишь.