Пелевину явно не мило лихолетье девяностых, которому он обязан своим успехом (если только человек может быть должником эпохи), но «стабильные» сырьевые двухтысячные ему еще менее любезны:

«У российской власти, Чубайка, – говорит Зюзя из придуманной банкиром Степаном пропагандистской телепередачи “Зюзя и Чубайка”, – есть две основные функции, которые не меняются уже много-много лет. Первая – это воровать. Вторая – это душить все высокое и светлое. Когда власть слишком увлекается своей первой функцией, на душение времени не хватает и наступает так называемая оттепель – ярко расцветают все искусства и общественная мысль…»

У Пелевина, что ни говори о масштабах таланта, присутствует ключевое, крайне важное для сатирика качество: он недоволен. Недоволен властью, что есть, что была и, вероятно, той, что будет. Недоволен критиками и литературной ситуацией в принципе. Недоволен человеческой природой.

В этом он, в общем-то, похож на большинство обывателей. Отличие в том, что он умеет извлекать из своего неудовольствия прибыль.

Уважаемые Пелевиным китайцы говорили и, видимо, продолжают утверждать, что для прочности здания один угол должен быть не достроен. Выбирая из корпуса пелевинских текстов угол, который можно было бы не достраивать, легче всего ни слова не написать про сборник «П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» (2008). Уверены, что на это и сам Пелевин не обиделся бы.

Во французском языке есть слово r'echauff'e, означающее:

1. Разогретое заново блюдо.

2. Старые идеи, которые выдаются за что-то новое.

«П5» – из таких продуктов переработки, собрание старых идей и приемов.

Книга по схеме напоминает «ДПП (NN)» – то же собрание пяти разных по размеру и структуре вещей. Самая крупная из них – «Зал поющих кариатид» – занимает почти половину объема.

Девушка устраивается в элитный бордель, где ее камуфлируют под опорную скульптуру (кариатиду) и отряжают часами петь для клиентов. Такая экспозиция дает Пелевину возможность заняться любимым: сатирой на современные нравы с юмором, языковыми играми на грани фола и прозрачными как слеза аллюзиями на медийные ситуации новейшей российской истории.

Очевидный выпад в сторону ведущего телешоу «К барьеру!» Владимира Соловьева. Соловьева не жалко, но как-то топорно, что ли.

Там же встречается «шансонье Шнурков», «автор песен «На…ри в П…ду» и «Х…й в Г…не», «продвинутый чегевара, знакомый многим состоятельным господам по искрометным песням на закрытых корпоративах». (Интересно, что и Марат Гельман – «политтехнолог Гетман», и Сергей Шнуров, ошельмованные на страницах пелевинских книг, относятся к автору с нежностью и уважением. Вот она, сила таланта.)

Для каламбурных домашних заготовок, заточенных под цитирование, используются майки «дяди Пети» (пародии на московского антрепренера «модельного продюсера» Петра Листермана).

Во сне проститутка Лена видит его в красной маечке DKNY с расшифровкой Divine Koran Nourishes You («Божественный Коран питает тебя»). Потом герой является в майке с новой расшифровкой: Definitely Ktulhu, Not Yahweh («Точно Ктулху, не Яхве»).

Потом дядя Петя демонстрирует маечку с надписью D&G – discourse and glamour, это ненавистные Пелевину дискурс и гламур (см. «Empire “V”»).

Фигурирует и водолазка с рисунком в виде изогнутого найковской загогулиной сперматозоида с подписью Just did it.

Для читателя, знакомого с корпусом пелевинских текстов, такие шутки будут не в новинку. Так же как следующий пассаж а-ля «Generation “П”», объясняющий механизмы зарождения и управления народным гневом: