Шрифт:
Вечерняя сводка Совинформбюро.
В течение 11 марта наши войска вели бои на прежних направлениях…
…Западнее Харькова наши войска отражали сильные атаки противника. Несмотря на большие потери, гитлеровцы подтягивают все новые и новые части, пытаясь любой ценой прорваться к городу. Бои носят ожесточенный характер…
Глава 6
12 марта.
629-й день войны
Дивизия «Тотенкопф» продолжает обход города с севера.
48-й танковый корпус немцев атакует в направлении Чугуева с целью охвата города с юга.
Штурмовые группы «Лейбштандарта» продолжают активные действия.
8.40 Немецкие атаки в направлении Лосево – хутор Федорцы.
10.00 Части дивизии «Рейх» возобновляют наступление от Коротича.
12.00 Массированные авианалеты, атака вдоль Полтавского шоссе, бой за мост через реку Уды.
16.00 Прорвана оборона 315-го сп у Северного Поста.
17.00 Захвачен Южный вокзал.
18.00 Штурмовая группа «Kraas» прорывает оборону в районе ипподрома и входит в город по ул. Дзержинского.
19.00 Передовая группа «Лейбштандарта» выходит на площадь Дзержинского (нем. название – Красная площадь).
21.00 Резерв 19-й сд отбивает Южный вокзал.
22.00 Батальоны 17-й бригады НКВД и 86-я отбр сосредотачиваются в парке Шевченко.
24.00 Контратакованы группы «Лейбштандарта», занявшие комплекс Госпрома и площадь Дзержинского.
Вводная «кальки». Штурмовая группа «Meyer» уничтожена полностью. Кроме Чугуевского шоссе под контролем наших войск остается Салтовское. Кольцо окружения не замкнуто.
9.45.
Улица Академика Павлова.
Штаб 179-й отбр
– Вставай. Ну-ну, Земляков, подъем, говорю!
Глаза разлепить не получалось, Женька слепо поднял голову с вещмешка:
– Що?
– О, венско-слобожанский акцент прорезался. Совсем тебя фронт испортит, Евгений. Просыпайся, говорю, жрать подано.
Жрать Женьке абсолютно не хотелось. По крайней мере, до того мгновения, пока не уловил запах гречки с тушенкой.
Звякали ложками. Потолок подвала сотрясался от взрывов, приходилось прикрывать котелок от песка. Начальница морщилась:
– Озлобились фрицы. Как с утра зависли, так и утюжат. Отвратительная выдумка эта авиация. Раньше благолепнее было.
– Это на дирижаблях и прочих монгольфьерах? – поинтересовался Женька, облизывая ложку.
– Шарики с роликами в голове должны быть, а не поверх нее в воздухе болтаться, – сварливо заметила командирша. – Пей чай и приводи себя в порядок. А то физиономия откровенно дезертирская, а не честное лицо поддельного командира советской армии.
– Бриться? – ужаснулся Женька.
– Побриться можешь вечером. Не слишком еще зарос. А вот умыться уж будь любезен. За сараем сугроб, если хорошенько поскрести, внизу снег вполне приличный. Когда поутихнет, выйдешь.
– Понял, – Женька сообразил, что не очень прилично чухается, и отдернул руку.
– Да ладно, – Катрин вздохнула. – Неизбежные сожители, куда деваться. Но вот зубы можно и должно почистить, товарищ младший лейтенант.
– Чем? – Женька блаженно отхлебнул сладчайшего чая.
– В трофеях почему зубную щетку не нашарил? «Эсэсы» там зажиточные валялись.
– Кать, я чужой зубной щеткой не могу.
– Ну, я от чужой щетины тоже не в восторге. Но зубной порошок прихватила. Он, конечно, для зубной эмали не очень гут, но тут все подряд для здоровья вредное. Собственным пальцем справишься? Как рука?
– Нормально, – Женька покосился на серую повязку на пальцах. – А у нас на сегодня задачи какие?
– Зубы почистить, – сердито сказала начальница. – Отдохнуть, привести себя в порядок. К завтрашнему дню пребывать в стопроцентной готовности. Участия в боевых действиях не принимаем. Без нас как-нибудь справятся. Вопросы?
– Никак нет. Стихает вроде?
Умываться серым зернистым снегом было еще то удовольствие. Женька кряхтел, потом вытирался подолом обветшавшей гимнастерки. В городе яростно грохотало, но здесь наступило затишье, – видимо, пикировщики улетели на припозднившийся завтрак. Катрин взобралась на разбитую крышу, устроилась с биноклем между расщепленных стропил.
– Эй, Земляков, хочешь взглянуть?
Кладбище облысело – кусты и деревья снесло подчистую. Собственно, и кладбищем оно стало другим, уже не городским. Тела немцев полузасыпаны землей среди разбитых крестов, вывернутых надгробных плит, иссеченных корней и патронных цинков. Густая россыпь воронок, тряпье, выброшенные снарядом обломки гроба рядом с 81-миллиметровым минометом. Снова трупы… Перевернутая противотанковая пушка. У дороги сгрудилось десяток машин и бронетранспортеров – после полуночи остатки штурмовой группы пытались прорваться на Шевченки. Еще дымился «T-IV» с развороченной кормой. Левее снесенной снарядами сторожки темнел выгоревший «Т-34».