— Ох-х-х! — пронеслось в толпе. — Не принял… Не принял! Арей не принял жертву! — Жрица упала на колени и простерла руки к небу. Она что-то испуганно шептала, и все с ужасом устремили взгляды на статую Арея. Сотни губ шептали одно и то же.

Из храма вышли служительницы. Шестеро, попарно, они несли сияющие золотые кратеры.

— Все готово, Верховная! — сказала тихо одна.

— Элей должен быть самый лучший! — произнесла жрица.

— Самый ароматный! Мы должны умилостивить Арея, нашего прародителя. — Эти слова произнесла царица Агнесса. Она вышла со свитой из храма, где проводила утренний молебен. Остановилась напротив Мелеты и устремила на нее властный, но в то же время выжидающий взгляд.

— Арей разгневан. — Верховная произнесла это твердо, глядя в глаза царицы. — Он разгневан жестокостью. Пленных, приготовленных к агапевессе, нельзя бить плетьми! Арей не принял жертву!

Многие из тех, что были поблизости, услышали слова Верховной, и ропот пошел по рядам амазонок.

— Что ж! Умилостивим Арея нашей силой и ловкостью! — Агнесса сказала это, не отрывая взгляда от Верховной. И в этом взгляде Сириск увидел столько ненависти и нетерпения, что понял: это непримиримые враги.

— Смойте жертвенную кровь! — произнесла торжественно Верховная жрица, и девушки пара за парой вылили из сосудов подогретое, слегка дымящееся масло. Они лили его на плиты, туда, где пролилась жертвенная кровь.

Другие служительницы быстро разделали быка и положили лучшие куски на жертвенный костер. Верховная дала знак, и к смолистым сухим дровам поднесли факел. Огонь быстро охватил сухие поленья, и все с нетерпением и радостью простерли руки к небу. Дым столбом устремился ввысь — Арей принял жертву. Это сулило хороший праздник и удачу в войне.

Из храма, веселые и улыбчивые, выбежали служительницы, неся большие сосуды с подогретым рубиновым вином. Оно было так пахуче, что Сириск услышал знакомый с детства аромат даже на повозке, хотя до виночерпиев было не менее двадцати локтей.

Из притвора храма Арея грянул хор, и веселый смех заполнил площадь. Столпившись, амазонки подставляли свои кубки под вино, и тут же выпивали его.

Грянули кимвалы. Запели трубы. Вся площадь пришла в движение. Центр праздника перемещался к гимнасию. Это было на другой стороне агоры, и вся толпа кинулась туда, чтобы занять место поудобнее. Все знали — сейчас начнутся поединки сильнейших. И десять лучших получат в награду женихов.

Не знали это лишь те, кто был в повозке. Но как только толпа подошла к гимнасию, Сириск понял — их не убьют. И еще они поняли по шуткам и вниманию со всех сторон, что они и есть женихи.

— А что, я бы от такой невесты не отказался, — Тимон подморгнул Сириску, глядя на проходящую амазонку. Она была одета в легкий полупрозрачный хитон. Пышную золотую гриву волос ее украшал венок из роз. Она, проходя мимо, взглянула на Тимона и слегка повела головой. Его товарищи одобрительно загудели, а Тимон понял: получить бы только свободу.

Повозка медленно, уже без процессии, поехала в ту сторону, куда устремилась толпа. И уже многие амазонки, сверкая своей красотой из-под коротких хитонов, шли рядом, и их взгляды говорили красноречивее всяких слов.

Праздник подходил к концу. Пленники целый день находились на нещадно палящем солнце и уже перестали следить за поединками. Женщин было так много… Их уже не бодрили прелести полуобнаженных ареянок. Они сидели на дне повозки и только изредка, когда рычание очередной пары в борьбе усиливалось, поднимали головы.

Метание диска, стрельба из лука, метание копья, бой на мечах, борьба в тяжелом вооружении, борьба без вооружения. Большинство поединков были отчаянны, по-бульдожьи жестоки и утомительно длинны. И все же, к концу дня из сотен осталось только девять победительниц. Десятую, по закону Ипполиты, назначала царица. Она могла одарить этим любую ойропату. Но все знали: у Агнессы подросла дочь, ей семнадцать лет и царице нужна внучка.

Закончилась первая часть праздника. Девять победительниц не спеша подошли к повозке. Они жадно осмотрели мужчин и прошли мимо. В храме их ждали служительницы. Ритуал подготовки к свадьбе был впереди, и они знали, что им предстоит еще купанье, умащение, одевание и речь Верховной. И только после этого они выберут женихов.

Повозка, скрипя колесами, покатилась по плитам площади в сторону бассейна. Женихов тоже ждало купанье, отдых, и только вечером им предстояло быть выбранными.

Теперь им стало ясно, что их не убьют и впереди, возможно, было спасенье.

Они стояли вдоль стены храма, одетые, чистые, как юные богини, увенчанные венками из алых роз. Толпы поблизости не было, но многие издали наблюдали, как девять победительниц, словно девять розовых лилий, поплыли по зеленой траве, слегка золотистой и алой от лучей закатного солнца.