— Как будто у меня есть выбор, — горько отозвалась я.

— Выбор есть всегда, — неожиданно ответила богиня, практически процитировав Кайра. — Послушай, времени осталось немного. Я не смогу говорить с тобой часто. Тебе придется общаться с посланцами Хаоса. Будь осторожна с ними. Скорее всего ты встретишься с одной из помощниц Артаса, Сказительницей. Постарайся сделать это. Скажи, что я прошу не посвящать тебя Хаосу до тех пор, пока ты не закончишь дело с Арагорном. Метка Хаоса слишком заметна.

Я вздрогнула и с отчаянием оглянулась на чашу, жидкости в которой осталось на самом донышке. Неожиданно Фрейя порывисто обняла меня и быстро зашептала:

— Послушай, я не смогу дать тебе слишком много. Большей частью ты достигнешь всего сама. В том числе и очень долгой, почти бесконечной жизни. Однако есть то, что обрести ты сможешь только с моей помощью. Истинную любовь.

— Неправда! — не сумела я сдержать эмоции. — Я люблю Макса.

Богиня печально улыбнулась:

— Вспомни его лицо.

— Что?

— Просто попробуй вспомнить, как он выглядит.

Я изумленно смотрела на нее, осознавая правоту Фрейи, но все еще не желая ее принимать:

— Неправда, неправда. Это нечестно.

— Так бывает. Тебе было хорошо с ним, но это не любовь. Я же предлагаю тебе истинное чувство, которое никогда не иссякнет, будет вечно греть тебя.

— В этом мире нет ничего вечного, — чуть заметно усмехнулась я. — Как я могу поговорить с этой помощницей Артаса?

— Думаю, тебе придется выйти в межмирье. Для нэко это затруднено: ваша жизненная энергия прочно привязывает вас к любому миру, давшему пристанище одной из алхимиков. Поэтому, если ты решишь поговорить со своим новым знакомым, избавься хотя бы от половины запаса сджель.

— То есть если бы я тогда так не вымоталась, то не попала бы в туман, не встретилась бы с Кайром и, скорее всего, еще очень долго не посмела бы обратиться к прекраснейшей из богинь. Есть в этом какая-то ирония. Однако сейчас, — я устало улыбнулась, — не получается сообразить, какая именно. Если я попаду в то место, каким образом мне вернуться обратно?

Фрейя на секунду задумалась, а потом невозмутимо прокусила свой палец и начертила у меня на лбу несколько знаков. Капля крови, упавшая на алтарь, светилась тем самым золотом, что и ошейник Ксана, а также я сама во втором зрении.

— Этот знак приведет твою душу к телу тогда, когда ты сама захочешь, — быстро шепнула Фрейя, не давая времени на осмысление этого странного факта. — Стоит лишь произнести хоть пару стихотворных строк о возвращении домой. Теперь мне пора, время на исходе.

Богиня внезапным порывистым движением прижала меня к себе и отпрянула, оставив на щеке прикосновение нежных губ.

— Помни, Эйлинарра, ты — одна из моих дочерей. Я люблю тебя и желаю счастья. Будь сильной, и награда превзойдет все ожидания.

Огонек в чаше слизнул последнюю капельку топлива и погас, и вместе с ним погасло волшебство, преобразившее комнату. А я осталась наедине с отчаянием.

К возвращению мужчин я успела собрать себя в кучку, умыться холодной водой и решить, что выберусь из этой заварушки живой во что бы то ни стало. Выберусь и найду путь домой. Ну а пока что мне придется делать то, что говорят божественные создания.

Убирая атрибуты ритуала, я наткнулась на полу на две полупрозрачные капельки цвета шампанского. Забавно, в моем мире существует легенда, что слезы Фрейи, попадая на землю, превращаются в золото, а падая в море, становятся янтарем. Не совсем правы были древние: не золото и не янтарь это, но вещество во много раз ценнее. Слеза богини, сама по себе являясь реликвией, имела также массу полезных свойств. Так, маг мог найти в ней невероятный источник энергии, обычный человек, раздобывший простенький на вид амулет, навеки заручился бы божественной поддержкой и покровительством, добившись в жизни такого, о чем без него и мечтать не смел. Ну а мы — алхимики — делали на основе слез самые невероятные зелья. В частности, то самое зелье Абсолютного Исцеления, излечивающее все известные нам болезни, смертельные раны и даже старость. К слову говоря, у алхимиков, вернувшихся из Великого Поиска, считалось хорошим тоном раз в двадцать-тридцать лет взывать к Фрейе, рассказывать ей веселые истории, смеша до слез, либо петь печальные, трогающие душу баллады… А через несколько дней омолаживать себя и своих любимых. Благодаря этому странному обычаю до сих пор (точнее говоря, до момента последнего воспоминания о Мотлейхейме, хранящегося в моей второй памяти) были живы первые нэко, очистившие долину Мортар.

Я быстро осмотрела ткань в надежде найти капельку крови, запятнавшую алтарь во время разговора, но поиск ничего не дал: видимо, кровь осталась в мире Фрейи. Впрочем, особой надежды я не испытывала, так что и разочарования не наступило. На скорую руку сшив небольшой мешочек из куска ставшей ненужной желтой ткани, я бережно уложила туда камушки-слезы и повесила его на шею с помощью шнурка, сплетенного из той же ткани. Вообще я предпочла бы сделать тару из чего-нибудь более прочного, желательно мифрильного сундучка, мифрильной же цепью закрепленного у меня на запястье. Уж больно ценным был неожиданный трофей, но рядом, увы, не имелось ни мифрила, ни уж тем более кузнеца, способного этот металл обработать. Поэтому теперь я каждые пять минут проверяла тряпичный «кулончик» на сохранность.