– Как только сможет, так и поставит.

– Удивительный он человек, Дрожжин-то. Все сам знает, все умеет. Космическая связь – пожалуйста… Он сам-то не с космосом связан?

– Раньше не был… А сейчас, я думаю, налаживает отношения.

– Да… Вы, Олег, отдыхайте, а я пойду готовить встречу. К вечеру гости будут. Как рация из строя выходит – через три часа жди… Опекают нас. Берегут… Полковник и сам наверняка приедет – очень ему моя банька нравится…

Но они уехали почти сразу. Николай еще немножко постонал, требуя срочно врача и они быстро собрались. Не стали даже обедать, но по просьбе больного загрузили в машину полновесный сухой паек.

Встреча с полковников и его группой не входила в их планы. А значит дорога на Елизово и Петропавловск для них была закрыта. Более того – сегодня вечером, когда все станет ясно, их будут искать в аэропорту, а завтра – везде, по всей Камчатке. Надо думать, что у местной милиции опыт подобных операций был. Беглых здесь хватало…

Через час свернули на проселочную дорогу, которая вела на запад, к Охотскому морю. Позади остались горные перевалы и начинался настоящий сосновый корабельный лес. Все это очень отличалось от восточной части полуострова – холмистой, с редкими рощами каменной березы и корявой камчатской сосны.

Поселок Апача им удалось миновать по объездной дороге. Но впереди до портового поселка Большерецк было еще два-три населенных пункта.

Они свернули в лес и остановились, увидев впереди хутор – добротный сибирский дом за высоким забором. Других строений, кроме бани и сарая, рядом не было. Хозяйство такое же, как у Ивана Полупанова, но поменьше. Не особняк с комнатами для приезжих москвичей. Но и здесь могла оказаться рация. И если хозяин предупрежден, информация о проехавшем мимо окон крытом грузовике могла быстро достичь Петропавловска.

Они остановились на старых лесоразработках. На краю поляны стоял даже ветхий сарай с дырявой крышей – временная контора лесорубов.

Преображение милицейского грузовика не заняло много времени. Прежде всего сняли брезентовый верх, а кузов с открытым задним бортом был заполнен разнокалиберными бревнами, найденными в сарае ржавыми бочками, дырявыми ведрами, ящиками… Завершая процесс, Олег изукрасил машину глиной, мазутом, сосновой смолой. В получившемся транспортном средстве никто не смог бы узнать ухоженную гостевую машину. В лучшем случае – совхозный мусоровоз.

Но в полном объеме это проблему не решало. Они это хорошо понимали. Не было документов на машину. Их паспорта тоже не прибавляли уверенности – первая же встреча со стражем порядка могла окончиться кутузкой. Но главное – Николай. Его лицо и руки представляли из себя сплошную «характерную примету».

Когда они расположились в тени сарая и начали жевать сухой паек – красную икру с галетами, Николай сам заговорил об этом:

– Завтра сложный день предстоит… Я просто чувствую, что сейчас они все у Ивана собрались. Наши друзья с Тимановских источников прибежали, менты приехали. Ножками стучат, ручонками размахивают… А через два часа они будут в Петропавловске. И полетят во все стороны депеши: «Задержать троих. Двое без характерных примет. А у третьего все на лбу написано».

– Загримируем…

– Глиной? Нет, Олег, меня лучше в кузове в мусор закопать. Да там и оставить… Шучу! А помните, как я вам в автобусе о словечках всяких рассказывал?

– Помним… А ты, что, Николай, лингвист?

– Нет, я настоящий банкир. А со словечками это у меня хобби такое.

– А за Дрожжиным гоняться, это тоже хобби?

– Да, Олег. Я такой разносторонний… Так я об этих словечках. Вот сказал я вам, что у меня все на лбу написано. Откуда это пошло? Невежды. Это при Екатерине и еще раньше всяким там беглым бунтовщикам на лбу букву «Б» выжигали. Клеймили позором… Нет, ребята, лингвистика очень полезная вещь. Нервы успокаивает. Вот сегодня утром, привязали меня к столбу, все болит, да и вообще – конец. Мне бы о вечном думать, а я фразочки составляю. Примерно так: «Игра шла по гамбургскому счету, но потерпел ты, Николай, фиаско. Вот и стой теперь как вкопанный». Что, сообразили? Я сразу три выражения зацепил.

– Нет, Николай, не сообразили. Мы же невежды. Просвещай.

– Гамбургский счет, это придумали цирковые борцы в прошлом веке. На них тогда ставки делали, а они весь год дурили публику. Заказные игры. А в один день собирались в Гамбурге и тайно боролись, но уже во всю силу, честно, по гамбургскому счету… Теперь о фиаско…

– Это я знаю. Я вспомнила, – весело перебила его Настя. – Это в Италии было. Известный певец вылез на сцену пьяный и с бутылкой в руках. Его освистали. А он как заорет: «Все из-за тебя, фиаско». Бутылка по-итальянски – фиаско. Верно, Николай?

– В общих чертах. Это не певец был, а комендант. Арлекино… А вот выражение «стоять как вкопанный» ты, Настя, точно должна знать. Невесте положено… При царе Алексее, отце Петра Первого жен, убивших своих мужей, прямо на Красной площади по пояс в землю закапывали… Навсегда…

Несколько минут все молчали, потрясенные дикостью своих предков. Первым нарушил тишину Олег, лежавший на спине и наблюдавший, как на еще светлом вечернем небе появляются звезды.

– Черный у тебя юмор, Николай… Да и у всех у нас крыша поехала. Завтра нас вся камчатская милиция ловить будет, а мы о итальянских бутылках рассуждаем… Что делать будем? Какие предложения?