Таким подходом она инициировала состояние «слабости». Теперь у нее есть выбор, предоставлять себя кому-то и «играть» слабого человека, или же не предоставлять и чувствовать себя при этом уравновешенно.

В качестве «побочного эффекта» Ута может столкнуться с тем, что люди, заявляющие свое превосходство, борются со слабостью. Иначе зачем им вообще показывать свое превосходство? Чтобы не ощущать свое чувство слабости. Они хотят (скорее бессознательно) не оставить шанса никому другому выглядеть еще лучше, потому что тогда им самим опять придется чувствовать себя слабыми. Проявленное во всей полноте превосходство — это подходящий противоположный полюс, а также часть неразрешенной защитной реакции против слабости.

Мудрый и действительно превосходящий других человек не будет навязчиво показывать свое превосходство. У него есть выбор, какие роли играть, и какое поведение предъявлять людям.

Осознаем это глубже

Если во время контакта с человеком, проявляющим себя доминантно, мы представим себе его родителей, стоящих позади него, то его личность, а с этим и его доминирование, будет действовать на нас по-другому.

«Заносчивость — это защита от ранений, которая магически притягивает эти ранения», — пишет Клаус Мюке.

«То, что у человека отнимает энергию — это, как правило, его собственные внутренние конфликты» (Гюнтер Шмидт).

Если у меня есть цель признать все таким, какое оно есть, то я хочу изменить все, где нет этого приятия. То есть я намного лучше воспринимаю желания изменений, механизмы защиты, суждения, неприятие других людей и себя самого. Многие руководители семинаров работают в этом направлении и с такой целью. Они реагируют на защиту, вытеснения и желания перемен и дают советы, чтобы трансформировать их в признание и уважение. Даже от этого желания изменения я могу отказаться. Тогда я вижу все остальные желания изменения, механизмы защиты и суждения такими, какие они есть. И здесь у нас тоже есть выбор.

«Я хочу отказаться от желания перемен и прийти к признанию всего таким, какое оно есть? Или я хочу принять свое желание изменений и оставить его?»

Следующая ступень: «Я признаю свое желание изменений отказаться от желания изменений, или я хочу изменить это?»

Вечная спираль признания: «...и этому есть место быть».

КОГДА МЫ ИССЛЕДУЕМ НАШИ ЧУВСТВА, ЧТО-ТО МЕНЯЕТСЯ

Мы можем использовать свои чувства, чтобы быстрее научиться определенным вещам. Мы можем воплощаться в чьи-то образы и копировать их. Через это мы учимся и меняем себя — мы осуществляем свое желание изменений.

Неприятные чувства мы способны анализировать. Через них мы можем узнать что-то новое для нашей картины мира и понимания людей. Для этого мы должны «лишь» осознать это. Чтобы суметь понять людей, мы должны сначала отказаться от механизма своей защиты по отношению к ним и допустить свои чувства на какое-то время, возможно, даже усилить их, чтобы лучше почувствовать.

Если у меня есть какое-то неприятное чувство, или я даже оскорблен, то в первую очередь я не реагирую желанием сразу же от него избавиться, потому что тогда это значило бы «войну против неизвестного и темного врага». Если я не вижу врага, но хочу его захватить, чтобы вытащить, наконец-то, наружу, то в темноте я скорее ухвачу что-то рядом. Если я не понимаю, где враг находится, и хочу уйти от него, но не знаю, в каком направлении, то я лишен ориентации. Как и в жизни, речь идет о том, чтобы точнее ознакомиться с «проблемой», глубоко проанализировать ее, сделать четкий вывод, овладеть ей. Только потом я могу целенаправленно что- то изменить и имею выбор.

Итак, в первую очередь я воспринимаю это неприятное (иногда даже болезненное) чувство.

Второй шаг: я наблюдаю, не зол ли я на кого -то, не упрекаю ли я кого-то внутренне («Он мог сделать это по-другому! Почему так случилось?! Ведь он точно знал, что...»). Если да, то есть, по крайней мере, две возможности.

1. Мой упрек — это моя защита, которая имеет смысл, потому что если я приписываю вину за свои оскорбленные чувства другому человеку или вообще моему окружению, мне не нужно разбираться с этим самому. У меня есть официальная причина отстраниться от возбудителя этих чувств (однако в действительности причина этого находится во мне самом).

2. Мой упрек относится к «роли», которую я играю в этой ситуации. Я наблюдаю, чувствует ли себя виноватым тот, с кем я взаимодействую, потому что это может быть подтверждением моей ролевой игры. Почему? Если один ощущает себя виноватым и унижается, то другой часто телепатически скатывается в противоположное чувство «злого» и играет подходящую роль упрекающего человека. Как возникает такая ошибочная ролевая игра, я подробно объясню позже. Если я пробую установку «Я больше не предоставляю себя этой роли с упреками» и после этого чувствую себя лучше, более открытым и уже не таким жестким, то это еще одно подтверждение того, что я как раз играл эту роль.

Возможно, я могу почувствовать, что упрекаю кого-то, но на самом деле — если я честно загляну внутрь себя — я вовсе не имею этого в виду. Глубоко в сердце я чувствую себя уравновешенно и расслабленно, возможно, я даже улыбаюсь внутри, когда наслаждаюсь своим гневом. Тогда я знаю: я играю роль.

Моя подруга и я недавно немного «поцапались» вечером. Шутя, я сделал одно замечание, на которое она вдруг обиделась. Она замолчала, а я почувствовал, что разозлился. Некоторое время мы больше не могли открыто говорить друг с другом. Когда я ушел в свой кабинет, я сказал себе внутренне: «Я больше не предоставляю себя в твое распоряжение для этой размолвки». Однако моя злость не проходила. Я спросил себя, что этот гнев хочет показать мне, чему я могу научиться у этого, и не нашел ответа. Тогда я спросил себя — целенаправленно — как бы я себя чувствовал при разрешенной проблеме; правда, моя злость стала еще сильнее после этого вопроса. Из-за этого я был убежден, что проблема все же хочет что-то сообщить мне обо мне, что-то, что я упускаю. Я долго размышлял, даже в письменной форме, но ответ все еще не приходил. У меня опять появился импульс спросить себя, каким все было бы, если бы все разрешилось. Мой гнев все возрастал.