Шрифт:
Она говорит:
— А что же попроще? Какое слово?
— Ну, попроси его, например, сказать: «хрю-хрю».
Девочка немножко подумала и говорит:
— Поросеночек, скажи, пожалуйста: «хрю-хрю»!
Поросенок на нее посмотрел и говорит:
— Хрю-хрю!
Девочка удивилась, обрадовалась, в ладоши захлопала.
— Ну вот, — говорит, — наконец-то! Научился!
1962
Буква «ты»
Учил я когда-то одну маленькую девочку читать и писать. Девочку звали Иринушка, было ей четыре года пять месяцев, и была она большая умница. За каких-нибудь десять дней мы одолели с ней всю русскую азбуку, могли уже свободно читать и «папа», и «мама», и «Саша», и «Маша», и оставалась у нас невыученной одна только, самая последняя буква — «я».
И тут вот, на этой последней буковке, мы вдруг с Иринушкой и споткнулись.
Я, как всегда, показал ей букву, дал ей как следует ее рассмотреть и сказал:
— А это вот, Иринушка, буква «я».
Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит:
— Ты?
— Почему «ты»? Что за «ты»? Я же сказал тебе: это буква «я»!
— Буква ты?
— Да не «ты», а «я»!
Она еще больше удивилась и говорит:
— Я и говорю: ты.
— Да не я, а буква «я»!
— Не ты, а буква ты?
— Ох, Иринушка, Иринушка! Наверное, мы, голубушка, с тобой немного переучились. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что это не я, а что это буква так называется: «я»?
— Нет, — говорит, — почему не понимаю? Я понимаю.
— Что ты понимаешь?
— Это не ты, а это буква так называется: «ты».
Фу! Ну в самом деле, ну что ты с ней поделаешь? Как же, скажите на милость, ей объяснить, что я — это не я, ты — не ты, она — не она и что вообще «я» — это только буква.
— Ну, вот что, — сказал я наконец, — ну, давай, скажи как будто про себя: я! Понимаешь? Про себя. Как ты про себя говоришь.
Она поняла как будто. Кивнула. Потом спрашивает:
— Говорить?
— Ну, ну… Конечно.
Вижу — молчит. Опустила голову. Губами шевелит.
Я говорю:
— Ну, что же ты?
— Я сказала.
— А я не слышал, что ты сказала.
— Ты же мне велел про себя говорить. Вот я потихоньку и говорю.
— Что же ты говоришь?
Она оглянулась и шепотом — на ухо мне:
— Ты!..
Я не выдержал, вскочил, схватился за голову и забегал по комнате.
Внутри у меня уже все кипело, как вода в чайнике. А бедная Иринушка сидела, склонившись над букварем, искоса посматривала на меня и жалобно сопела. Ей, наверно, было стыдно, что она такая бестолковая. Но и мне тоже было стыдно, что я — большой человек — не могу научить маленького человека правильно читать такую простую букву, как буква «я».
Наконец я придумал все-таки. Я быстро подошел к девочке, ткнул ее пальцем в нос и спрашиваю:
— Это кто?
Она говорит:
— Это я.
— Ну вот… Понимаешь? А это буква «я»!
Она говорит:
— Понимаю…
А у самой уж, вижу, и губы дрожат и носик сморщился — вот-вот заплачет.
— Что же ты, — я спрашиваю, — понимаешь?
— Понимаю, — говорит, — что это я.
— Правильно! Молодец! А это вот буква «я». Ясно?
— Ясно, — говорит. — Это буква ты.
— Да не ты, а я!
— Не я, а ты.
— Не я, а буква «я»!
— Не ты, а буква «ты».
— Не буква «ты», господи боже мой, а буква «я»!
— Не буква «я», господи боже мой, а буква «ты»!
Я опять вскочил и опять забегал по комнате.
— Нет такой буквы! — закричал я. — Пойми ты, бестолковая девчонка! Нет и не может быть такой буквы! Есть буква «я». Понимаешь? Я! Буква «я»! Изволь повторять за мной: я! я! я!..
— Ты, ты, ты, — пролепетала она, едва разжимая губы. Потом уронила голову на стол и заплакала. Да так громко и так жалобно, что весь мой гнев сразу остыл. Мне стало жалко ее.
— Хорошо, — сказал я. — Как видно, мы с тобой и в самом деле немного заработались. Возьми свои книги и тетрадки и можешь идти гулять. На сегодня — хватит.
Она кое-как запихала в сумочку свое барахлишко и, ни слова мне не сказав, спотыкаясь и всхлипывая вышла из комнаты.
А я, оставшись один, задумался: что же делать? Как же мы в конце концов перешагнем через эту проклятую букву «я»?