— Вижу. Ну и что?

— Так вот, в них хранятся не ваше мясо, мука или крупа, а молекулы белков, углеводов, витамины, всякие микроэлементы — магний, бор, йод, железо и все такое прочее. Понимаешь? Не целые продукты, а только молекулы и даже атомы, которые их составляют.

— Ну и что? Зачем возиться с молекулами и атомами, если проще взять обыкновенные продукты, — буркнул Юрий.

— Эх ты, тумус! — разозлился Тэн. — Как ты не понимаешь? Если бы мы брали с собой в космические путешествия готовые продукты, наш корабль никогда бы не смог оторваться от нашей Розовой земли — он весь был бы загружен продуктами. А мы берем только молекулы и атомы. И когда нам нужно поесть, мы вытаскиваем… Ого! — с удивлением и уважением вдруг протянул Тэн. — Ты смотри, как он расправляется. — Тэн показал на Шарика.

Из стены на стол выскальзывали тарелка за тарелкой, и Шарик с жадностью, двумя-тремя глотками, не разжевывая, глотал все, что было на тарелках.

— Вот это проголодался… Кстати, ты знаешь, сколько он сейчас съел продуктов?

— Не знаю! Знаю только, что это — свинство! А ну, пошел вон! — прикрикнул Юрий на Шарика.

— Да не гони ты его. Раз хочет есть — пусть ест. Он сейчас съел столько не очищенных от примесей продуктов, которыми питаетесь вы, сколько… Ну, примерно… Я еще не знаю, какая у вас мера весов, но треть того веса, что весишь ты, он съел. А продуктов было немного — пять или семь тарелочек. Верно?

— Верно, — буркнул Юрий.

— Понимаешь теперь, какая экономия места и времени.

Юрий никак не мог представить себе, что Шарик съел такую уйму продуктов. Наверное, Тэн заметил его недоверчивый взгляд и предложил:

— Вот мы сейчас еще раз покормим Шарика. А ты смотри.

Тэн снова достал пачку карточек.

— Видишь на карточке отверстия? Каждое из них обозначает то или иное хранилище, в котором лежат определенные молекулы. А вот видишь — внизу черточки. Это команда-шифр. Они подскажут автомату, сколько чего нужно взять. А дальше — треугольнички. Это команда-шифр кухонному автомату: когда и в какой последовательности нужно смешивать и что делать со смесью. Варить, жарить, обрабатывать токами высокой частоты или ультразвуком и так далее. Вот и вся кухня.

— Послушай, а можно… можно сделать новую карточку, например на конфеты? Или на хлеб?

— Все-таки ты настоящий тумус. Я же тебя спрашивал с самого начала: ты знаешь формулу молекулы? Если знаешь, сейчас же составим карточку любого съедобного продукта, изготовим и попробуем. Знаешь формулы?

— Нет… не знаю. Мы еще не проходили, — с горечью признался Юрий. — У нас химию только-только начали. — Юрий помолчал и с горестным недоумением протянул: — Формулу соли знаю. Воздуха — знаю. Воды — тоже знаю. А продуктов… нет, не знаю… — Юрка встрепенулся: — Но неужели вы знаете все формулы наизусть?

— Конечно… не все, — слегка смутился Тэн. — Разве ж их все упомнишь! Они ведь бывают такие сложные, что…

— А чего ж ты хочешь, чтобы я знал! — приободрился Юрий. — Но тогда выходит, что вы ничего нового сготовить не сможете. Дали вам набор карточек — и шпарьте. А нового выдумывать уже нельзя.

Тэн вспыхнул:

— Ну это ты брось! Мы можем определить формулу любого продукта. А определив — изготовить.

— Любого?

— Любого!

Юрий хотел было броситься к своему походному рюкзаку и тут только вспомнил, что он так его и не снял с кустика на краю полянки.

С той минуты, когда корабль плавно оторвался от родной земли, Юрий ни разу по-настоящему не подумал, как и куда он направляется, не почувствовал, что с ним произошло и что произойдет. Все было словно понарошку, в шутку, которую можно по желанию прекратить и вернуться на свою милую землю, на свою привычную земляничную полянку. А если захочется, и в свой родной дом. Стоит только захотеть.

Но теперь, когда выяснилось, что рюкзак остался на опушке и хочет того Юрий или не хочет, а он все равно не сможет ни взять свой рюкзак, ни вернуться в родной дом, ни даже на родную Землю, — теперь Юрий не столько понял, сколько почувствовал, что он оторвался от всей прожитой жизни, и оторвался так быстро и так надежно, что на мгновение стало даже страшно. Глаза почему-то защипало, и в горле встал мохнатый комок.

Но Юрий знал, что настоящий мужчина, даже сделав ошибку, должен уметь держать себя в руках, быть сдержанным и собранным. Ведь он сам решал свою судьбу. Он сам забыл о рюкзаке. Он, и никто другой. Значит, нужно было держаться.

А держаться было очень трудно.

И Юрий сделал то, что делал всегда в трудные минуты жизни: засунул руки в карманы, чуть выставил вперед правую ногу и набычился. Ему казалось, что такая поза делает его мужественным и непримиримым. Почему, он не знал, но всегда, когда он засовывал руки в карманы и выставлял ногу, ему легче было справиться с собой.

Однако на этот раз Юрию не помогло даже это испытанное средство. Не помогло потому, что, когда Юрий засунул руки в карманы, в правом он обнаружил нечто мокрое.

Это было так неожиданно, что Юрий на мгновение обмер, а потом стремительно перебрал в памяти все события последних часов. Нет, ничто решительно не вызывало его подозрений.

Но в кармане было мокро. Юрий начисто забыл и о своей тоске по родной Земле, и о Шарике, который уже как будто нехотя разделывался с очередной порцией еды, и даже о Тэне, который, кажется, что-то говорил. Юрий держал руку в кармане, осторожно, как будто касаясь раскаленного металла, ощупывал простроченные швы и медленно краснел.