Шарик скулил и плакал огромными слезами. Эти слезы видел только Зет, потому что он был зажат огромной тушей Шарика на кухне. Именно Зет и прикрикнул на собаку:

— Перестань реветь! Нужно экономить даже воду. А ты ревешь вон какими слезищами! Уже на целый обед наплакал.

Шарик покорно перестал плакать, но еще тихонько, басом скулил.

— Итак, все ясно, — наконец подумал Миро. — Что же будем делать? Как ты думаешь, Юра? Ведь это прежде всего твой друг.

— Да. Это мой друг. И мне кажется, что если есть биостимулятор, то ведь, наверное, есть… и какой-нибудь другой, который действует наоборот.

— Почему — наоборот? — не сразу понял Квач. — Ведь биостимулятор способствует росту.

— Правильно. Способствует. Но ведь есть, наверное, и такой, который задерживает рост. Или даже заставляет расти… Ну, вниз, что ли. Вон бабушка у меня всегда говорит: «Стара стала, расти вниз начала». Вы такого не знаете?

Космонавты переглянулись, и Миро неуверенно подумал:

— Нет… такого антибиостимулятора мы не знаем.

— Это вы не знаете. А может, роботы знают? Как их зовут — запоминающие или информирующие? Давайте запросим.

Но запрос ничего не дал. Вещества, которое заставляло бы живой организм уменьшаться, на корабле не было. Не было его, наверное, и на Розовой земле. До сих пор оно не требовалось. Поэтому, что нужно было делать, как поступать с Шариком, никто не знал. А он скулил и молил о помощи. Ему не хотелось расти. Он хотел быть маленьким.

И во всем этом не было ничего удивительного. На каждой земле все люди всегда хотели быть больше, умнее и сильнее, чем до сих пор. Того же они хотели от животных, от растений, от рыб. Ведь чем больше корова, тем больше она даст молока и мяса. Чем крупнее растение, тем больше оно принесет зерна, корнеплодов или волокна. А чем больше рыба — и говорить нечего: икра будет крупнее и вкуснее и балыки сочнее. Но ни на одной земле не думали, как сделать картошку или яблоко помельче, корову величиной с кошку, а всю рыбу превратить в мальков для аквариумов. Вот люди и не придумывали таких веществ, которые бы замедляли рост.

Шарик нарушил правила, посамовольничал и вот теперь плачется. И помочь ему трудно. Пока будет действовать проглоченный стимулятор его роста, он будет расти и, значит, очень хотеть есть и пить. Потому что без еды и питья никакого роста быть не может. И наблюдающие роботы корабля будут с тревогой извещать:

— Запасы белков на грани катастрофы. Экипажу грозит голод.

— Воды не остается ни грамма. Экипажу грозит смерть от жажды.

Да, здорово придумали люди Розовой земли — изобрели такой могучий стимулятор роста, который прямо-таки на глазах может превратить обыкновенную маленькую дворняжку в слона. Наверное, с таким стимулятором очень просто выращивать мясо и молоко и на Розовой земле, и на любой иной планете. Но голубые люди никогда не думали, что может произойти, если этого стимулятора выпить слишком много.

Что ж делать?…

Люди на двух планетах — Голубой и Розовой — оказались одинаковы еще в одном: они не думали, что хорошее может породить плохое. А вот тут получилось именно такое положение. И как из него выходить, еще никто не знал.

— Зет, сними с него электровозбудитель. Пусть спит. Мы пока ничего придумать не можем.

Шарик вскоре захрапел, а Зет вернулся в уменьшившийся командный отсек и лег в свое кресло отдыхать.

Ребята сняли шлемы и теперь думали в одиночку. Но пока что никто ничего путного придумать не мог.

Роботы молчали; они тоже не сталкивались с подобным положением. Ведь сами роботы мыслить по-новому не могли. Они могли думать только о том, что уже было и что можно приспособить к случившемуся. Такого еще не случалось, и они растерялись. Такое могли решить только люди. Мыслящие существа. Способные изобретать.

А эти люди — четыре голубых и один белый — лежали и думали.

А роботы — противные и сейчас бесполезные — бесстрастно сообщали, что положение с питанием на корабле катастрофическое. Такое, что продолжать полет просто опасно.

Да, жизнь требовала решений.

И когда после обеда или ужина, все равно, — ведь время на корабле шло по другим, космическим законам — ребята опять стали думать, Квач почему-то печально сказал:

— Все равно… Все равно его не съешь.

— Кого? — тревожно спросил Зет.

— Н-ну… его… Шарика…

— Ты что? Заболел? — приподнялся Зет. — Ты думаешь, что говоришь?

— Ладно тебе. Я же сказал, его не съешь.

Юрий прислушивался к этому разговору, и сердце у него сжималось. Но когда он как следует обдумал слова Квача, то решил, что ничего противоестественного с точки зрения науки в них нет.

Ведь если все на свете состоит из атомов и молекул, а живые существа состоят еще и из особых, очень сложных белковых молекул, то, значит, из них же состоит и Шарик. И если Шарик, потребляя в химической кухне эти самые молекулы, так невероятно растет, то стоит заложить его самого в химическую машину, как они извлекут из него те же самые белковые молекулы. И — порядок. Лети и ешь до отвала эти самые молекулы, в каких хочешь сочетаниях. Химическая кухня по твоему заказу сделает из них все, что угодно, хоть землянику.